***
Аллена редко, почти никогда, не обнимали так, как обнимал его сейчас Неа. Нежно, бережно, но в то же время крепко. Аллен чувствовал все то, что чувствовал к нему Неа. Чувствовал и принимал.***
Неа относился к нему не так просто, как к другу. Неа… любил его. Любил его всего, со всеми изъянами. С непонятным, пугающим порой шрамом на пол-лица, с седыми волосами и с Чистой Силой в левой руке. Любил так, словно живет последний день, и ему срочно нужно признаться Уолкеру.***
Это было отчасти правдой. Неа научился переходить из бесплотного мира в наш, земной. То есть, у Неа получилось создать себе временное тело. Однако он отказался от идеи захватить тело Аллена, и постепенно стал слабеть. У него не хватало сил, чтобы дольше обычного быть материальным. Но, когда Аллен, дико краснея и заикаясь, ответил на чувства, с души Ноя словно камень упал. Он смог восстановиться, и сейчас, заключив сидящего у него на коленях Аллена в объятия, наслаждался моментом.***
Аллен долго, очень долго, не мог признать, что ему нравится парень. Да еще и Ной. Да еще и тот самый 14-ый. Седовласый постоянно убеждал себя, что все это на нервной почве, что на самом деле он ненавидит Неа и, как только тот позовет его к себе, свернет ему шею. Однако время шло, и Аллен смирился со своими чувствами. Он даже и не думал рассказывать 14-ому о своих чувствах, когда тот первым проявил инициативу и признался в своей любви к Уолкеру. Как раз тогда был канун Рождества. И карта выпала так, что парни сошлись на день рождения Аллена. Седовласый сначала не мог поверить в это, но потом кое-как собрался и смог ответить на то, что жило внутри Неа.***
Долго еще Уолкер не мог свыкнуться с тем, как резко поменялась его жизнь. С тем, что Д. Кемпбелл тоже что-что к нему чувствует. Однако он быстро привыкал к этим нежным, трогательным ласкам. К тому слегка пошловатому, интимному шепоту, что каждый вечер Ной шептал ему на ушко в пике экстаза. К ненавязчивым поцелуям, от которых начинаешь плавиться, как молочный шоколад. К нежным, почти неосязаемым касаниям, которые все больше и больше распаляют душу и тело. Незаметно для себя и для Неа, Аллен сам накинул на себя поводок и позволил Ною править этим балом. Ему становятся нужны эти нежные поползновения в свою сторону от Неа, как воздух. Он начинает жить этим чувством. Оно становится ему важнее жизни, важнее свободы. Он готов променять все только на то, чтобы его любовь, его личный Ной, его Неа никуда не ушел, не исчез. Чтобы всегда был рядом.***
От Неа пахнет бергамотом и сандалом. От Аллена – вишней и мелиссой. Неа предпочитает спокойный отдых, а Аллен любит погулять. Неа ненавидит почти всех людей, а Аллен по-прежнему считает, что они достойны спасения. Неа готов убить за то, что кто-то как-то не так посмотрит на его избранника, а Аллен и не думает щадить тех, кто посягнул на его аманта, на его любовника. Причем не просто любовника, а любимого им человека.***
Неа не хочет отпускать куда-либо своего возлюбленного. Он покрывает его кожу россыпью легких, почти невинных поцелуев, вдыхает запах мягких, как шелк, заметно отросших волос. А Аллен и не хочет уйти. Он буквально тает в руках Ноя, позволяя тому делать с ним все, что заблагорассудится. Он принимает всю ту ласку, заботу, что дает ему Неа. И оба уже вне досягаемости и для Ордена, и для Семьи. Они добровольно заперли себя в Ковчеге, в комнате исполнителя. В том месте, где они смогут быть друг с другом, целую вечность. Они обменяли свободу на любовь. Война им уже не так важна. И неважно, как долго она будет идти. Эти двое всегда будут вместе, несмотря ни на что.