Одиннадцать утра

      Марко Диаз, мой лучший друг и беда всей жизни, взял какую-то странную моду звонить мне раз в два дня, и каждый раз – в одиннадцать утра, плюс-минус пятнадцать минут. А потом он начинал без остановки трещать про свою замечательную жизнь, в которой, цитирую, есть все: девушка, о которой он мечтал с садика; работа, на которой платят «не так уж и плохо»; и волшебная принцесса из другого измерения. Счастье-то какое, с ума сойти.       - Что на этот раз? – я держала мобильник возле щеки, зажав его плечом, потому как руки были заняты разворачиванием бумажной обертки с отчего-то холодным пончиком внутри, - Марко, ты в курсе, что нормальные люди в это время работают?       - В курсе, я и сам на работе, - громким шепотом ответил Марко, явно прячась под офисным столом от своего мега-занудного босса, который отрицает существование волшебных принцесс как таковых, - приходи сегодня к нам на ужин. Джеки хотела весь курс позвать, но лучше одна ты. По мне, если звать всех, то выходит перебор для размеров нашей квартиры… Фергюсон даже с трудом может протиснуться между холодильником и столом, о чем уж тут говорить.       - Ну это само собой разумеется, - я откусила пончик, отметив, что розовая глазурь реально вкуснее, чем белая с драже, и надо бы продавцу за него давать раза в два земных денег побольше, чтобы детей кормил, ну или собаку, - не всем же жить в огромных дворцах.       - Если бы все жили во дворцах, никто бы не ценил эти самые дворцы, и все хотели бы жить в лачугах.       - Странная у тебя логика, тебе уже говорили об этом?       - Раз странная, может, ты палочкой колданешь и сделаешь нам квартиру внутри побольше, чем снаружи? Помнишь, как в «Докторе Кто» видели такую штуку с пространством? – шутливо спросил Марко, а у меня внутри похолодело до такого градуса, что пончик по вкусу стал напоминать мокрый и холодный картон, и дело было не в "Докторе Кто".       - Не-е-е-ет, видишь ли, какое дело… - я быстро соображала; так быстро, как не кричала на мать в последний день, когда видела ее, - на Мьюни, понимаешь, перебои с подачей волшебной энергии, поэтому я пока временно экономлю, все такое… Кто ты такой, чтобы упрекать меня в этом, Марко Диаз? – наконец разозлилась я, решив, что лучшая тактика в данной ситуации – это нападение. С ним это правило работало, как часы.       - Окей, нет так нет, перебьемся, - Марко на несколько секунд замолчал, шелестя своими скучными бумажками с отчетами на другом конце провода, - сможешь потом остаться на ночевку.       - И где у вас спать? – я на ходу швырнула пончиком в спину проезжающего мимо велосипедиста, может, хоть он обрадуется этому скудному дню без простых человеческих радостей, - насколько я помню, там только один унылый диван.       - Я лягу на полу, а вы с Джеки можете спать на диване. Подушку мою возьмешь, тебе же она нравилась, та, огромная.       - Я думала, мы с тобой ляжем рядом… Помнишь, когда в школе учились, постоянно же ночевки устраивали. Я до сих пор иногда вспоминаю, какой красивый фингал тебе локтем оставила, - я тепло улыбнулась, забыв, что по несчастному мобильнику мое лицо он видеть не может.       - Да, это было мило, особенно потом фотографироваться на выпускной альбом, но Стар, ты понимаешь… Я в отношениях, - издал сиплый звук Марко, - и когда ты в отношениях, спать рядом с другими девушками… Ну… Вот как бы Оскар даже отреагировал на то, что ты спишь со мной?       - Поняла, не дура, - хотя я врала, как дышала, ведь совершенно ничего не поняла. Если раньше могли всю ночь под одним одеялом пинаться холодными пятками, то сейчас-то что вдруг изменилось?       - Ты можешь взять Оскара с собой, если не хочешь приходить одна… - осторожно начал Марко, а я едва подавила смешок. Впервые за сегодня, но уже третий раз за неделю, к горлу подступила тошнота.       - Подумаю над этим. Ладно, у меня тут рюкзак горит, созвонимся позже, - протараторила я, под крики Марко:       - Горит?!       Но я быстрее, чем Военнорог стремится вонзить свой рог в зад вражескому воину, нажала на «Отбой».       Однозначно, этот вечер будет совершенно нереально пережить. ***       - Приве-е-е-ет, - радостно протянула Джеки, распахивая передо мной входную дверь. Я постаралась растянуть улыбку настолько сильно, что аж зубы слегка засушило, ведь Марко отчего-то свято верил в то, что мы подруги не разлей вода, а расстраивать его было бы преступлением. Это любил делать разве что Джереми из карате-кружка, да и то лет пять назад… Джеки же, все еще улыбаясь как дорогому гостю, могла сколько угодно делать вид, что ничего не произошло, но она знала.       Она, черт возьми, знала все; знала, отчего меня так колотит в присутствии друга, знала, отчего Оскар получил отказ, пригласив меня на выпускной бал. Она слушала мои откровения, пока я склонялась над раковиной в женском туалете и утешала, говоря, что все будет хорошо, и у меня вполне есть шансы ему понравиться; и все равно находилась сейчас здесь, в квартире моего Марко, и обнимала его за пояс одной рукой. Гребаная земная дружба, хуже не найти ни в одном пространстве этой огромной и необъятной вселенной.       Из-под руки своей маленькой девушки сделал шаг мне навстречу тот единственный, всего один на семь миллиардов, человек с этой так себе планетки, который слово «дружба» олицетворял целиком и полностью, причем с самой хорошей стороны. Как игра в ассоциации.       Дружба – нежность – раствориться – полностью.       - Где твои волосы? – он с интересом оглядел мое лицо, которое отныне обрамлялось коротко торчащими прядями, заправленными за уши.       - А твои? – его волосы тоже потерпели настолько сильное изменение, что встретила бы на улице – не признала бы моего верного напарника в борьбе с нечистой силой.       - А что, хочешь сказать, мне не идет? – он шутливо махнул головой, позволяя волосам рассыпаться на глаза.       - Ты решил пробить потолок головой, а не короной самомнения, я посмотрю, - я не видела Марко вживую уже почти шесть месяцев, потому как его жизнь лилась ключом, а меня из этой череды карате, начос и занудства просто вышвырнуло на обочину. И больше скажу – я этого хотела в последнюю очередь.       И вот теперь Марко возвышался надо мной как большая телебашня, отчего прямо хотелось пошутить «привет, дяденька», его волосы были новомодно стрижены, и ни одной из двенадцати красных толстовок (даже самой парадной и любимой) на нем не было.       Он молча заключил меня в объятия, а я почувствовала, как отрываются мои ноги от поверхности земли, вместе с моей головой, которая решила дать себе незаслуженный выходной и кинула меня наедине с неровно стучащим органом кровоснобжения. Как там Марко однажды сказал? Что-то по поводу того, что сердце не отвечает за чувства, и болеть оно по определению не может, что за глупости я вообще несу… Ну да, конечно. Может, он и не привязывался никогда, потому и не знает. Не чувствовал просто, как там, где-то между двумя штуками для дыхания, что-то маленькое и комкообразное почти ощутимо дрожжит и бросает тебя из жара в холод, и обратно. Что бы Марко сказал, окажись он на моем месте в этом тщедушном тельце, прямо под моей некрасивой бледной кожей и с полным отсутствием волшебных сил?       Хотя Марко они были вовсе не нужны, ведь он творил магию без всякой наследной палочки, которая, кстати, - знали ли вы? - очень легко ломается об колено.       - Проходи, - он помог мне снять куртку, в рукавах которой, я, конечно, запуталась. Правильно, хочешь выставить себя в выгодном свете как девушка – косячь на каждом шагу.       - Странно, я думал, твои крылья так выросли, что прятать их уже нереально, - Марко задумчиво оглядел сквозь ткань свитера мою спину, на которой крылья теперь мог увидеть только психически нездоровый человек, - ты же хвасталась, что теперь смело трех человек выдерживают в полете.       - Выдерживают, - уверенно кивнула я, подавляя возникшую уже не первый раз за день тошнотворную пустоту в желудке, - просто одежду грамотно научилась подбирать. Сам понимаешь, не все клиенты нашего кафе жаждут увидеть кусок крыла у себя в мороженом.       Марко понятливо кивнул, мягко подталкивая меня в спину в сторону кухни. Я послушно, как никогда в жизни, уселась за стол и смотрела, как сладкая до безобразия парочка накрывает передо мной скромный, но все же аппетитный стол.       - А начос? – я подняла глаза на Марко. Он на секунду замер, казалось, не зная, что ответить на мой вопрос.       - У Джеки аллергия на кукурузную муку, так что… - виновато сказал он, а я быстро отвела глаза, сделав вид, что мне ну жутко интересно, что там у меня в телефоне, хотя на деле там не было ничего, кроме сотни тупых фотографий моего лица с ужасающих ракурсов, которые я отсылала ему в периоды накатывающей тоски.       - Стар, как работа? – спросила Джеки, хотя этот вопрос я ожидала услышать от Марко. Я пожала плечами, отправляя в рот кусочек лазаньи (название я не запомнила, пришлось четыре раза переспросить). На вкус это оказалось более чем съедобно, и, будь я сейчас здорова и счастлива, в недрах моего желудка смело смогли бы затеряться порции три этого блюда.       - Хорошо, - я говорила уверенно, представляя себя девушкой с телеканала про бизнес, которая даже на самые глупые вопросы интервью отвечала с выражением лица победителя, - повысили. Теперь делаю вдвое больше мороженого каждый день.       - А зарплату-то подняли? – кинул на меня взгляд Марко. Его кожа все еще была такого же красивого бронзового цвета, а щеки вот куда-то исчезли, уступив место сильно выпирающим скулам.       - Неа.       - Подожди, то есть, зарплату не подняли, но фронт работы увеличили? Стар, это не называется «повысили», - вздохнул Марко, а я поняла, что прокололась, употребив слово, точное значение которого я не знала.       - Как ваши дела? – быстро перевела тему я, жуя вдвое быстрее и усерднее, - с кем виделись из одноклассников?       - Ну, Фергюсон с Альфонсо с Марко обычно по пятницам в бар выбираются, Дженна проездом около недели назад, - ответила Джеки, - она, как всегда, в своем репертуаре, вела какие-то странные разговоры… Бриттани…       - Знаешь, о чем говорила Дженна? – вдруг перебил Марко, получив такой взгляд от Джеки, которым реально могло его проткнуть насквозь и прибить к противоположной стене, будь они на Мьюни, - она все вспоминала, как мы играли в бутылочку в выпускном классе.       - О да, я помню, - вырвалось у меня быстрее, чем в голове возник тот день, наполненный дешевым алкоголем и бунтом подростковой жизни, - мы целовались тогда.       - Да, дорогая Жанна именно это и вспоминала, - буркнула Джеки, со внезапным нездоровым интересом ковыряя лазанью.       - Она представляешь, стала рассуждать на тему того, что мы могли бы быть неплохой парой, - грустно, как мне показалось, улыбнулся Марко, держа вилку в руке, но вообще не притрагиваясь к еде. Я улыбнулась в ответ, снова чувствуя это треклятое что-то.       - Тогда всего этого не было бы, - я оглядела небольшую, но очень аккуратную кухню и остановила взгляд на Джеки, которая, будем честными, выглядела очень даже неплохо, а на моем фоне и вообще отлично. Хотя, будь я в своем королевском платье и украшениях – уделала бы ее одним лишь взглядом, который у принцесс вырабатывается годами тренировок. Простым девушкам такого не достичь даже упорным трудом, это в любом случае должно быть в крови.       - Что есть, то есть, - сказал Марко, и мы все вынужденно рассмеялись, отчего стало слегка менее напряженно. Я вытянула свои замерзшие ноги в носках с бантиками и наткнулась под столом на что-то теплое, что на проверку оказалось ногами Марко. Вряд ли ему было приятно получать тычки холодных пяток в голени, но он не отдернул свои паранормально длинные конечности, и продолжил сидеть, не подавая вида.       - Тебе хорошо с такой прической, - заметила я, еле оторвав взгляд от отросших белокурых кудрей Джеки. Она кивнула.       - Спасибо, тебе с каре тоже идет.       Мне бы хотелось в это верить, но что-то не видно было, чтобы Марко рассыпался в восторгах по поводу моих отсутствующих длинных волос, разве что с интересом смотрел, наклонив голову. Разговор бойко продолжался на тему бывших одноклассников, пройденных годов колледжа и последних новостей. Я держала свои ноги на ногах Марко, а он иногда весело задевал меня пятками, отчего мне становилось щекотно и быстро приходилось рассказывать какой-нибудь анекдот, чтобы смех выглядел хотя бы уместно.       И давно это я стала заботиться о уместности?       - Где твои сердечки? – вдруг спросил Марко, придвинувшись на стуле поближе и неприлично уставившись на мои щеки. Я возмущенно пыхнула, потому что в семье Баттерфлай такие фривольности карались гильотиной.       - На что ты намекаешь?       - Стар, их нет, - карие глаза Марко переметнулись с щек на глаза, и мне стало не по себе, - контур едва заметен.       - Так я это, макияж делать научилась, а под тональным кремом не видно сердечек, что уж поделать, - протараторила я, вспоминая, о чем слышала недавно по телевизору. Какая все же полезная штука, этот ящик с человечками внутри! Моя тошнота тем сильнее подкрадывалась к горлу, чем ближе Диаз подсаживался ко мне, и пришлось идти на крайние меры, чтобы этот разговор закончился прямо сейчас.       - Ой, - я схватила телефон, сделав вид, что увидела катастрофически интересное уведомление, - Оскар пишет, что опять трубу прорвало, мне срочно надо бежать домой! – я вскочила из-за стола, едва не уронив стул. Марко вскочил следом, и да, он-то стул не уронил, потому что он - не я.       - Я провожу тебя, - он прошагал за мной в коридор, где я уже допрыгала до высокого крючка и стащила свою куртку. Влезть в ботинки оказалось вообще чем-то из разряда нереального, потому что пятка упорно не желала влезать на свое законное место. Но, промучившись с минуту, я вскинула голову, и фыркнула, откидывая волосы с лица.       - Нет, ни в коем случае! Хочешь, чтобы тебя кипятком ошпарило? – зло зыркнула я на друга, шагая за дверь, - спасибо за лизанью, хоть и название у нее ужасно странное.       А дальше я бежала по лестнице, надеясь, чтобы друг не выглянул за дверь и не услышал моих сдавленных рыданий. ***       - Стар, - услышала я тихий голос из коридора и выронила чайник из руки. Горячая вода, благо, намеренно не доведенная до кипения, облила весь пол возле раковины, намочив носки. Я схватила первое, что под руку попалось, и выскочила в коридор с воинственным криком, ибо любой вор просто обязан быть напуган хозяином!       - Господи, что у тебя в руке? – Марко, стоящий в пальто в коридоре, с ужасом в глазах шарахнулся к двери. Я взглянула на свое орудие убийства воображаемого воришки, поразившись своей изобретательности в экстремальных ситуациях.       - А, это мини-трезубец для варки осьминога, - сложно, конечно, назвать «мини-трезубцем» штуку с заостренным раздвоенным концом, длиной с мою голень. Марко, видимо, считал так же.       - Зачем тебе трезубец? – настороженно спросил он, - неужели так часто варишь осьминогов?       - Я собиралась в прошлом месяце. Трезубец купила, осьминога забыла, - я убрала прибор за спину, дабы не смущать незваного гостя, - как ты открыл дверь? Признавайся, таки не забросил свои старые приколы с невидимками для волос?       - Все куда проще, ты дверь не закрыла, - Марко ухмыльнулся, - я пройду?       - Рискни, - разрешила я, возвращаясь на кухню. Повесив трезубец на место, я оглядела живописную горячую лужу на полу, похожую на маленькое горное озеро. Ну ладно, хоть соседи снизу немного погреются, - чай будешь?       - Можно было бы, - Марко прошел на кухню, осторожно обходя лужу, явно не перестав дико напрягаться с чувства, когда мокрая ткань носков неприятно обтягивает ногу, - а где Оскар?       - Нет его, - я стала снова наливать воду в чайник, не поворачиваясь к Марко и мысленно вспоминая слова песни "Мы вместе навеки", которая была навязчивой настолько, что могла сбить с любой самой важной мысли. Мой бывший лучший друг немного помолчал.       - Он на работе?       - Нет.       - А где он? Неужели тебе не интересно где твой парень находится?       - Вот помнишь, у тебя в школе была девчонка, которая с тобой встречалась в последнем классе? Кира, или как там ее звали? Тебе вот сильно интересно, где она сейчас? – глянула я через плечо на Марко. Он свел густые брови к переносице.       - Вы… не вместе живете?       - Уже пять с половиной месяцев.       - Стар, я не знал… Я думал, у тебя любовь всей жизни и все такое… - осторожно начал он. Я фыркнула, слишком громко для возможностей своей дыхалки.       - Я тоже много что думала про любовь всей жизни, прикинь? – я резко развернулась и замерла, потому что только заметила, что Марко был в бордовой толстовке. Не знаю, в той самой или нет, но в эту секунду меня прямо откинуло мысленно назад, в тот злочастный вечер перед выпускным, когда мы напились до коматозного состояния и клялись друг другу, что всю жизнь вместе проживем. Я пихала тогда свои руки в рукава его толстовки, а он смеялся и целовал меня в щеки и уголки губ.       Марко стремительно поднялся на ноги, подошел на расстояние вытянутой руки, и, протянув руку, потер большим пальцем то место на моей щеке, где должно было быть сердечко. Потер и отдернул руку, словно обжегся.       - Мне не показалось, их действительно нет, - он выжидающе посмотрел на меня, - Стар, их вообще нет. Как это произошло?       - Не знаю, - огрызнулась я, отвернувшись от Марко с его гребанной проницательностью и попытавшись достать чай с верхней полки, но он развернул меня за плечи к себе; мои пальцы дали слабинку и банка с чаем упала на пол, рассыпавшись прямо в уже остывшую лужу воды.       - Ну вот, теперь его можно пить только с пола, - огорчилась я, - ты вообще знаешь, сколько он стоил?       - Где твоя палочка? Покажи мне ее, - потребовал Марко, а я внезапно, под новый прилив тошноты, разозлилась.       - Еще что тебе показать, Марко Диаз? – я вскинула голову, неожиданно по-королевски задрав нос, - где надо, там и лежит, тебе-то что?       - Показывай! – он тоже начал повышать голос, - Стар, это не шутки, что ты…       - Нету у меня ее, понял?! – выкрикнула я так, что через стену заплакал маленький ребенок у соседей. Красивые глаза Марко округлились.       - То есть… Расскажи, как это случилось, - севшим голосом попросил он, пряча руки в карманы худи, а я чувствовала, как нарастающее чувство гнева расползалось у меня по позвоночнику, обжигало, и шло прямо через шею в затылок, заставляя кричать неприлично громко для такой маленькой квартирки.       - Что рассказать? Про то, как я, как полнейшая розовосопливая тупица, на свое восемнадцатилетие позвонила маме и сказала, что нафиг мне не упало это правление и магия в том числе, наивно надеясь на чудесную и замечательную жизнь земную жизнь? Невероятно интересная история, то-то ты спросил аж через три года! Сгорал просто от любопытства, я смотрю.       - Зачем ты это сделала? Ты же хвасталась всем, что твоя мама разрешила тебе жить до двадцати пяти лет на Земле! Мы еще праздновали это, в Национальный парк мотались! – Марко схватился за голову, - господи, Стар, ладно, ты это сделала, окей, я знаю, что ты никогда не хотела быть королевой, но мне почему не сказала?       - И что бы изменилось? Не смеши меня, - я вздернула ладони, - и ты бы, конечно, сразу прибежал, бросив бедную-несчастную Джеки с аллергией на муку дома одну! Конечно, уж это-то любовь номер один, с садика на нее слюной капаешь…       - Джеки тут при чем? И вообще, кто бы говорил! Ты сама ушла с Оскаром после выпускного, еще и дифирамбы ему всю школу пела, Оскар то, Оскар сё, «Марко, глянь, какой он замечательно красивый и интересный, тебе таким никогда не стать!».       - Глаза прочисть, не было такого! Да даже если было, и что? Оскар хотя бы какое-то время был рядом, и ему было плевать, были ли у меня крылья, палочка или еще какой артибут. А ты что – веселая жизнь с межпространственными приключениями кончилась, и ты сразу «пока, пока, Стар, у меня тут своя жизнь!».       - Я не знал, что она вообще кончилась, я думал, ты все еще принцесса, в один прекрасный день сбежишь отсюда, - почти прокричал Марко, багровея лицом в тон толстовки и разъяренно глядя на меня с высоты своего роста, - я бы никогда не выкинул тебя из своей жизни, если бы ты сама не ушла!       - И где я сейчас? Не ври себе, Диаз, ты бы убежал в закат, если бы я до такого докатилась на твоих глазах. Ты только глянь! Я сбросила почти десять килограмм, я не могу здешнюю еду есть, меня тошнит постоянно с того момента, как исчезла волшебная сила, а в ушах звенит, как будто я перестала что-то важное слышать. Квартира – дрянь, стены – картон, Оскар – не принц мечты, с работы выгнали, волосы обстригла, крылья отвалились, палочку разломала об колено! – мои силы иссякли на весь этот крик, и стало жутко холодно. Я вспомнила, что обогреватель опять сломался и это стало словно последней каплей дерьмовости, - что еще из плохого я забыла? А, конечно. Ты живешь с Джеки. Все, финал, - я показала ладони в знак своей безоружности и выдохнула. Не полегчало, конечно, но злость прошла, и на том спасибо.       - Если для тебя это плохо, зачем ты на выпускном ей сказала, что ужасно хочешь, чтобы мы с ней уже начали встречаться? – он скрестил руки на груди, а я почувствовала, как мои зрачки сузились, а глаза уже не в первый раз начали мокнуть.       - Ах, я это сказала… Так вот, чтобы ты знал, Марко Диаз, я сказала ей не это.       - А что ты ей сказала? Что-то про то, что тебе неприятно было со мной целоваться на той вечеринке, да? – тяжело хмыкнул Диаз, а я потеряла дар речи.       - Неприятно мне? То есть так, да? Своей мечте детских фантазий ты поверил безоговорочно, но не подошел, не спросил у меня? А если бы ты не струсил и подошел, то узнал бы, что я ей на самом деле сказала…       - Стар… - попытался вклиниться Марко, но мой поезд было уже не остановить.       - Сказала, что в какой-то прекрасный момент ты перестал мне быть лучшим другом, а стал даже не героем - больше, в разы больше! И я хотела, да, я хотела, всю жизнь с тобой прожить, хотела отобрать у тебя толстовку, вечно выбирала, ударить мне тебя или поцеловать, и мне не стыдно это тебе сейчас говорить, и я так…       - Стар…       - Рада была этой дурацкой игре в бутылочку, и я думала, как последняя дура, что нравлюсь тебе. Я да, я решила не возвращаться на Мьюни, не видеть родителей, и больше никогда не взлететь, чтобы быть с тобой, а ты взял и выбрал Джеки. И как, доволен выбором, Марко Диаз? – как я уже сказала, мой поезд было не остановить, поэтому я решила, что разговор на этом срочно пора заканчивать. Я двинулась в сторону ванной, чтобы как следует помыть холодной водой лицо, на котором уже не первую минуту растекались кривые соленые дорожки из глаз.       Но я совершенно не учла, что любой поезд можно остановить, если кинуться под него.       Марко схватил меня за локоть и с силой потянул к себе, отчего я оступилась, запнувшись об свою же пятку, и впечаталась ему в грудь спиной. Он обвил меня сильными руками, и уткнулся носом в волосы, которые некогда были очень длинными, и которые ему так нравились. Марко молчал, покачивая меня из стороны в сторону, а я хлюпала носом, который заложило из-за слез. Тошнота в руках Диаза отчего-то почти прошла, и, хоть дышать я не могла, но мыслила непривычно ясно. В животе теплилось что-то, совершенно непохожее на то, что было раньше.       - Мы оба тупые донельзя, Стар Баттерфлай.       - Да, - согласно буркнула я, хватаясь руками за рукав его толстовки, потому что он был теплый, мягкий и обвивал руку Марко.       - Нет нам прощения, да?       - Нету, никакого. На Мьюни за такое скормили бы птицам заживо.       - Значит, надо что-то с этим сделать, - он развернул меня к себе, сжав за плечи и с улыбкой опустив глаза, - значит так, слушай сюда, запоминай, можешь записать, если хочешь.       - Мне некуда, - пожала плечами я, но он не обратил внимания на мой слабый выпендреж.       - Запомнишь, не маленькая. Мы оба невероятно протупили, потеряв три года жизни с людьми, которые нам нравились в школе и не более того. Сейчас же я совершенно откровенно говорю тебе о своих намерениях, чтобы потом не было такого, что ты меня неправильно поняла, и вдруг вышла замуж за Лудо.       - Давно пора, а то знаешь ли, все только я, да я, откровенничаю, - я скривила губы в ухмылке, чтобы он понял, что меня такими разговорами не пронять. Марко приподнял бровь.       - Так вот, говорю прямым текстом: я одинаково сильно люблю как длинноволосых блондинок-волшебных принцесс из других измерений, которые таскают везде свою палку-убивалку, пинают монстров под зад и периодически взлетают на своих странненьких крылышках, так и взрослых короткостриженных девиц без работы, щеки которых кроме веснушек не имеют опознавательных знаков. Последних, может, даже чуть больше люблю.       - А Джеки ты то же самое говорил, когда пытался к ней подкатить? – язык мой – враг мой, это факт. Марко закатил глаза и, наверное, передумал тут со мной находиться, начав искать варианты отхода.       - Баттерфлай, не беси меня, мне не четырнадцать лет, я и отпор дать могу.       - Какой? Мокрые носки на меня оденешь?       Да, собственно, в мире есть куча прописных истин, таких как истины о том, что Фергюсону нельзя есть жирное и мучное, чтобы наконец начать вмещаться между холодильником и столом. Есть и другие истины, типа тех, что если ты отказываешься от волшебных сил, то периодически ты будешь сталкиваться с непонятной тошнотой, а все от того, что организм будет пытаться адаптироваться к отсутствию магических волн, которые прокатывались по каждой клетке тела, когда ты колдовала. А есть и третий тип истин, он очень простой – когда бывшие волшебные принцессы много болтают и не дают слово вставить без сарказма, заткнуть их реально только поцелуем. ***       Марко Диаз, мой лучший друг и беда всей жизни, совершенно забросил свою привычку звонить мне раз в два дня, и каждый раз – в одиннадцать утра, плюс-минут пятнадцать минут. Теперь мой телефон молчал на тумбочке, и радостный голос темноволосого парня не пытался узнать, как мои дела.       Я почувствовала, как холодный нос касается моего плеча.       - Эй, почему нос такой ледяной? – рассмеялась я, попытавшись зарыться в недра одеяла, однако обладатель холодного носа в целом все же был куда приятней по температуре, чем это несчастное одеяло, и единственным возможным вариантом оказалось прильнуть к нему всем телом. Он хриплым голосом сказал куда-то в район моего уха:       - Я работу проспал из-за тебя, Стар.       Я не видела, как он выглядел, но точно знала, что он улыбается, обнажая белые зубы; что по его глазам пробегают легкие морщинки, а родинка под глазом от натяжения кожи немного приподнимается вверх; я точно знала, что его волосы упали совершенно на другую сторону и вообще он похож на неотесанного ежика после веселой ночи с разборками и порывами страсти, чередующимися с желанием свернуть шею. Я не могла видеть спиной, но мне это было и не нужно.       - Фигня твоя работа, Диаз. Через часа два отведу тебя в самую лучшую пекарню с пончиками, а пока дай мне поспать, три года уже так хорошо не спалось, - пообещала я, а Марко, судя по довольному вздоху, всецело мне поверил.