Лист моей болезни.

В эту больницу я попал,можно сказать случайно. Подрался с очередными одноклассниками,и кажется, не рассчитал их силу. И конечно же, не подумал, что один из них железные палки с ручками с собой таскает! Еще канарейку вечно на плече носит... Странный тип, как его до сих пор не выгнали? Видно, его вся школа боится... А вот меня в очередной раз решили отчислить, пока я сюда с переломом не попал. Тогда в школе повременили с отчислением, а уж когда в больнице у меня нашли какую-то страшную патологическую болезнь, совсем про это дело забыли. Мне тут сделали операцию, как в последствии оказалось, неудачную. Я-то сразу был против: как жил раньше, так и дальше нормально жить буду. Но нет же, отец из Италии в кои то веки решил принять участие в жизни своего сына... Бесит. Он никогда не знал, да и не хотел знать о том, что у меня происходит. По этому я всегда делал то, что хочу. С первого класса меня переводили из школы в школу. Точнее, я проводил в какой-то одной школе порядка двух-трех месяцев. После учителя не выдерживали постоянных драк,и наплевав на всевозможные олимпиады и конкурсы, на которые они меня выставили, отправляли куда-то еще. Так я обошел всю Италию, иммигрировал в Японию под предлогом «Там уровень получше будет, тебе больше подойдет, да и манерам у них поучишься...» Я был не против. Точнее мне было плевать на то, где учиться, главное – чтоб не надоедали... Только японский знать нужно, но ничего, «Ты способный мальчик, справишься с этим, мы верим в тебя, там тебе самое место». Бесят, бесят! Строят из себя добреньких и думают, я не понимаю, как они пытаются меня сбагрить подальше. Орали бы, ругались – все лучше! Говорят, именно такие люди в мафии... Узнав это, я сбежал из дома и решил присоединиться к мафиози. Около недели я искал их, найдя, очень обрадовался. Но они, конечно, не обрадовались десятилетнему ребенку... Побили меня, как следует, я подлечился у какого-то их добряка, который дней через пять отпустил меня со словами «Приходи через десять лет, ты сообразительный, нам такие нужны. А пока беги домой». А дома меня и не ждали. Точнее,не заметили моего исчезновения. Я никогда не был им полезен, а значит, не был нужен. Просто они не скрывали это. И хорошо. Эта черта – единственное, что мне нравилось в отце. Наверно, мать была такая же. Хотя, знакомые описывали ее как добрую женщину. Да, откровенность – довольно положительная черта, свойственная добрым людям! Но сели верить вкусу отца на женщин... Да какой там вкус? Цеплялся за каждую короткую юбку, вот и все. Первый раз, отдельно поехав в другой город, я очень радовался, думая, что смогу начать новую жизнь. Но новая жизнь в одиннадцать лет не удалась, все люди оказались одинаковыми. Прошло уже четыре хода, теперь я это прекрасно понимаю. И в больнице все как в мире. Сильные унижают слабых, которым только и остается сидеть в уголке своей палаты. Если сильный унизил сильного – жди разборок его банды. С попаданием в больницу,одни из сильных тестируют новичка. Меня тестировал какой-то белый сладкоежка. Я оказался сильным. Но задирать мелких мне не охота, пока они ко мне не привязываются. Вот я и держу некий нейтралитет. И так, тут я – Гокудера Хаято из синего отделения, сильный, но не задиристый. За все время пребывания здесь ко мне ни кто особо не подходил. Разве что мелкий ребенок в коровьем костюмчике с огромной шевелюрой на голове проносился мимо, крича что-то и выпрашивая конфеты. Но стоило его шугануть, уносился как ошпаренный. Это меня вполне устраивало. Да и до сих пор устраивает. А, да, недавно еще один придурок ко мне подбегал. Шумный - ну точно, этот ребенок. С газоном на голове и пластырем на носу. С переломом один из желтых. Желтым повезло больше всех – это те, кто идет на поправку. Потом идут синие. Это такие, как я, те, чей диагноз не понятен, кто не известно когда вылечится или не собирается идти на поправку. В общем, самые не понятные. И последнее – красное отделение. Там те, кто обречен на вечное пребывание в этой больнице, те, чью болезнь уже не вылечить. Такие вот три отделения. И есть еще черные кабинеты. Это не отделение, это – почти что морг. Вроде как, там и выглядит-то все как в морге, хоть люди и живые. Они – смертники. На счет черных кабинетов много не болтают. Все тут боятся этого. В больнице дух смерти чувствуется как ни где. Но вернемся к желтому придурку с газоном. Я тогда преспокойно шел на обед, как мимо меня пронеслось ЭТО. Я, конечно, ему крикнул, что стоит быть поаккуратнее. Газон это, кажется, даже не заметил и скрылся за поворотом. Чрез несколько минут он пробежал в обратную сторону. - Придурок, ты чего творишь?! - я не выдержал. Этот тип меня явно бесил. Оглянувшись на меня (в этот раз он заметил, что ему что-то говорят), он не увидел стену впереди себя и на полной скорости врезался в нее. Да, тайны в происхождении его перелома явно не было. На удивление резко газон на башке соскочил и стал торопливо оглядываться. Заметив меня, он сделал лицо, будто видит старого знакомого. - О! Осьминог! – он меня бесил все больше и больше... - Это ты мне?! - Ну да, осьминожка, где тут столовка-то? А то я экстремально голоден! – последние слова этот экстремальный газон проорал так, будто хотел оповестить всю Японию... - Заткнись, и иди, куда шел! Я тебе в няньки не нанимался! - Но мне нужна столовая! Он меня честно, очень бесил! И ничего странного в том, что мне до ужаса захотелось ему врезать нет. Но газоноголовому повезло. Быстро подоспела медсестра и согласилась проводить его до столовой. Тут было очень скучно, да и я не был против послушать более – менее адекватного человека. - Прости меня за братика. Он очень перспективный боксер и часто попадает сюда. Еще с детства я боялась, что из-за не лучшей сообразительности к нему будут плохо относиться в больнице. Да и за успешность лечения я побаивалась... По этому и пошла в медицинский. Ведь старшая сестра всегда должна быть для него опорой. Ты ведь еще его не знаешь, Реехея? На самом деле он – очень хороший человек! Не обижай его, пожалуйста. - Угу. Повезло этому экстремальному болвану. За ним следит такая милая и заботливая медсестра. Я бы не отказался. Все лучше, чем этот бабник Шамал, который ко всему прочему еще и парней не лечит! Вообще, медсестры, как и врачи, отмечены здесь оранжевым цветом. Другие работники больницы – зеленым, тех, кто приходит по каким-то делам, заставляют надеть сиреневую повязку, а родственников и приходящих нянек отмечают голубым. Как видно, по цветам здесь распределены все, не только пациенты. Говорят, это у основателя больницы, веков шесть назад была бурная фантазия, вот он так все и распределил.