Холодные

Она могла наблюдать за ним часами, сутками, месяцами. За этими неаккуратными и четкими движениями, какой-то по истине воинской выучкой, за этим строгим взглядом, что смотрел сквозь неё каждый вечер. Он был таким же холодным, как и она сама. Только это был совсем другой холод, больно бьющий по рукам во время каждого случайного прикосновения. Она не могла смотреть ему в глаза каждый раз, когда тот смотрел на неё. Потому что она точно знала, что он смотрит прямо в душу, выискивает все слабости и нюансы такой хрупкой девичьей натуры. — Сольвеиг, — почти что шепчет, утыкаясь носом в оголенную шею и обжигая её своим дыханием. Норвежка не отвечает, потому что обжигается холодом. — Ни слова больше, просто молчи, — она говорит спокойно, но буквально в самом конце голос её подводит, срываясь на хриплый шепот. Она точно знает, что он замолчал и больше не произнесёт ни слова. Николай был слишком самовлюблён, чтобы упасть в глазах у какой-то очередной девушки. Он проводит пальцами по бледной коже, по мягким волосам, от которых пахнёт столь нелюбимой белорусом лавандой, сжимает шершавыми пальцами хрупкие плечи. Он ненавидит в этой девушке все, начиная от характера, продолжая речью и заканчивая телом. Но его тянет к ней, словно магнитом. Она проводит пальцами по щекам Николая, наклоняясь настолько, чтобы ощущать его дыхание. Она не видит его, не смотрит на него. И она совсем бесчувственно касается своими губами его. Он холодный, как и она. Им уже без разницы. Николай ненавидел эти вечера, когда норвежка сама приходила к нему в дом. Он ненавидел эти короткие прикосновения, эти почти неощутимые поцелуи, эти прикрытые глаза. Он ненавидел все, что мешало ему отвлечься. Он слишком аккуратно проводит пальцами по оголенной спине девушки, притягивая ближе, чувствуя, как она совсем нехотя убирает руки от его шеи. Этим всегда все и заканчивалось. Им большего было не нужно. — Ты обещала не молчать, — он смотрит на лицо норвежки, проводя пальцами по щекам и прислушиваясь к шумному выдоху. Сольвеиг тяжело молчать, потому что ей есть что сказать. — А ты обещал не смотреть, — она сидит у него на коленях все так же с закрытыми глазами, с задранной юбкой, расстёгнутой рубашкой. Николай пользовался ей, как хотел. — А ты посмотри на меня. Он придерживает её так, чтобы она при любой ситуации посмотрела на него. У них слишком похожие и холодные взгляды. Только у него глаза цвета вечернего зимнего неба, а у неё ближе к аметисту. Они оба холодные. Их прикосновения обжигают своим холодом. От их поцелуев в жилах стынет кровь. Одна ночь уже ничего из этого не изменит.