С возвращением домой, любимая

      Жизнь в подземелье Сансу виделась непроглядно-мрачной и, по своему обыкновению, жестокой. Почему «по обыкновению»? Да потому, что старшему скелету совершенно не трудно переломить кому-то хребет или пересчитать все косточки, после чего с такой лёгкостью раздробить их в пыль. Это было для патрульного Сноудина повседневностью точно до тех пор, пока в их мерзкий подземный мир не упала она. Невинный человек, душу которого не единожды разрушали и зверски разрывали на мельчайшие осколки. Но они собирались вновь, и Фриск возвращалась снова и снова. Улыбалась каждому, как бы монстры к ней ни относились, и благодарила, хоть Санс постоянно вёл её на верную погибель. И после очередного продолжения, после очередной смерти девочки скелет уже не мог позволить себе отпустить существо, случайно озарившее его пустое существование. Эта милосердная и очень решительная душа достучалась до него, показав, что даже безнадёжно тёмные личности могут ступить на правильный путь.       Патрульный Сноудина привык не обращать внимания на жизнь в подземелье, пока его не заставили ненавидеть это место. Оно отнимает у существ самое дорогое, что у них есть. У Санса грубо отобрали его любимую. Его Фриск.       Они вместе дошли до самого конца, выстояв перед королём Азгором. Однако когда нужно было совершить последний шаг к свободе, человек умер на его костяшках, оставляя седьмой ключ от барьера, сдерживающего монстров под землёй. А всё по вине чёртового проклятия, которое усыпало желанное тело любимой жёлтыми смертельными цветами.       Она покинула всех, оставив последствия своей пощады в душе каждого существа, вступавшего с ней в контакт. Что-то в них изменилось, но не все могли это признать. Сансу же просто наплевать, ведь он-то теперь остался в одиночестве…       Но однажды всё перевернулось с ног на череп, стоило лишь боссу Папайрусу яростно ворваться в личное пространство комнаты брата и выкинуть того из кровати, из-за чего старший скелет попал в жёсткие объятия пола и заработал с ним поцелуй. Отплёвываясь, он поднялся на ноги, чтобы с явной неприязнью выслушать очередную тираду сумбурного крика младшего. Из всего шума Сансу удалось разобрать только то, что придурошная Альфис вновь засекла человека. Однако его больше совсем не интересуют чужие люди.       «Вот тебе и „прекрасный“ день», — ругаясь про себя на младшего брата, старший лениво оделся и воспользовался коротким путём, чтобы не показываться на глазах монстров снежного города.       На посту наблюдения Санса тут же встретила стужа, которая заставила его сильнее зарыться в воротник тёплой куртки. Настроение оставляло желать лучшего. Сейчас патрульный мог пропустить приветствие и просто воткнуть кость в спину незваному гостю, после чего распотрошив внутренности, окрашивая землю под ногами в ярко-алый цвет.       Облокотившись о ствол промёрзшего дерева, скелет старается смириться с мёртвой тишиной.        — Цветы не цветут, и не поют птицы. В такие дни мир, подобный этому, должен вдвойне гореть в Аду, — но слова и усмешка тают в глубинах леса.       Внезапно послышался противный скрип, и дверь Руин захлопнулась с такой силой, что эхо сложно было не засечь и в Хотлэнде. Санс тяжело вздыхает. Ему не хочется даже взглянуть на нового посетителя подземелья, который сумел пережить старую каргу.        — А-а-а! Да не беспокойся ты за выход! Он не сломается! Лучше идём скорее отсюда! — крики надоедливого растения трудно не услышать даже мёртвому, отчего скелета переполняет ненависть. Это подобие цветка столько пережило вместе с ними, а теперь предатель спешит помочь кому-то другому, хотя и должен охранять могилу Фриск. А значит, стоит и его порубить в салат. — Ведь не стоит забывать, что наши желания не совпадают, и я не жажду с ним встречи! В отличие от тебя…       Санс злобно и приглушённо хохочет, накинув капюшон на череп, и щёлкает пальцами, дабы треснула ветка. Зачем прыгать на неё самому, если можно воспользоваться силами? Но и этого хватает, чтобы заставить человека бежать прямо по направлению разрушенного моста. Патрульный решает показаться, как только жертва достигает нужной точки.        — Эй, человечишка, — и он замирает, так и не договорив про рукопожатие. Короткие каштановые волосы развеваются на морозном ветру Сноудина, а тело девушки дрожит от холода. Скелет на секунду останавливается, но, не растерявшись, широко улыбаясь, произносит в свободной манере:        — Неужели тебя не учили, как правильно приветствовать своего возлюбленного?       Он не задумывается, помнит ли она его, или этот удивительный последний сброс повлиял на её память. Тем не менее, ему и не надо знать это, когда Фриск поворачивается и подходит к нему с кроткой улыбкой. Санс одарил злобным взглядом фактического принца-неженку, который покоился в ботинке, что столь бережно держала возлюбленная. Цветок не выдержал и, вздохнув, вымолвил:        — Фриск, опусти меня на землю, — дитя непонимающе опускает голову. Ей прекрасно известно, что Флауи терпеть не может снег. — Я же говорю. Опусти. Меня. На. Землю. Скорее! — её другу не хотелось поджариться в лучах Гастер-Бластеров. Не задавая больше лишних вопросов, обладательница решительной души ставит специфический цветочный горшок у своих ног.       Патрульного Сноудинского леса переполнило удовольствие, когда ненавистный прилипчивый пёстрый сорняк взвизгнул о том, что ему холодно. Но это совершенно пустая трата времени — обращать внимание на кого-либо ещё, когда перед тобой стоит та, что стала для тебя всем смыслом. Он тянет костлявую руку к ней, чтобы вновь ощутить мягкость локонов, однако останавливается, заметив на висках маленькие жёлтые цветки, которые с первого взгляда так просто перепутать с красивыми заколками.        — Что, мелочь, успела с десяток раз подохнуть? — скелет мрачнеет, не желая думать о повторении трагедии. Фриск стыдливо отводит глаза, потирая руку. Такими темпами она совсем окоченеет. — Так, слушай. Предлагаю уговор: ты обещаешь не умирать, а взамен я даю свою куртку, — человек на минуту задумывается. С её-то неуклюжестью обещание трудно сдержать, но она кивает. И в следующий миг возлюбленный снимает верхнюю одежду и набрасывает её на плечи дитя. Девочка покрывается румянцем, так как куртка всё ещё сохраняет тепло Санса. Со смехом она обнимает скелета, словно тем самым говоря, что он больше не один.

С возвращением домой, любимая.