Что-нибудь да прокатит

Ангел внёс массивный предмет в комнату, сопя и отдуваясь, и аккуратно поместил на каменном столе. - Вот! - Похвастался он. Псайлок помнила, как тот безо всяких усилий таскал невысокого, но гораздо более весомого Ксавьера, и догадалась, что сопел Ангел не от тяжести груза, а, в основном, от усердия. - Патефон? – Удивилась она. – Где нарыл? - В развалинах антикварной лавки откопал. – Охотно поведал Ангел, любовно оглаживая добытый предмет. – Эти жадные арабы ещё те бронебойные стёкла в свои лавки вставляют. Многое сохранилось. Даже статуэтки. Но я их не взял, зачем они нужны… - А это – зачем? - Повелителю хочу показать. – Ответил Ангел. - Ты что, - хохотнула Псайлок, - думаешь, он патефона не видел? - Во-первых, не видел. Что он мог видеть? Шторм рассказывала, он пару минут в телек повтыкал и ужаснулся. И я бы на его месте ужаснулся. Вот ты лично по ящику хоть что-то приличное смотрела? - Нет, - хмыкнула девушка. - Вот и я тоже. Во-вторых. Не сам патефон я ему хочу показать, а – музыку. Симфоническую. И Уоррен бережно достал из-под куртки небольшую пластинку. - Что же ты желаешь ему поставить? – Откровенно веселилась Бетси. – Вот это? Та-да-да, та-да-да, та-да-да… Она напела «Лунную сонату». - Или это: «та-да-да-дааам… та-да-да-дааам…» - Не. – Отвечал Ангел, заботливо крутя ручку взвода пружины. – Бетховен не канает. Ни «Лунная», ни «Пятая». Кстати, о пятых симфониях. Чайковский тож не того. - Он помедлил, и продолжил. - Не, никак, ни Гайдн, ни Лист. И Шнитке нафиг. Вагнер вообще не вариант. После него повелитель только ещё больше крушить всё на свете захочет. Я сам под Вагнера в качалку ходил. Ангел взял паузу и призадумался. - Я сперва решил за Вивальди… но, вывод – нет. – Он категорично мотнул кудрявой головой. – У того всё, что медленнее «модерато», то унылая какаха, а всё, что быстрее – тотальный жестяк. - Откуда ты так хорошо в классической музыке разбираешься? – Изумилась Псайлок. - Так весь хэви от классики идёт. – Пожал плечами Уоррен, проверяя, достаточно ли заведён патефон. – Те же гармонии и риффы. - Ещё и рок-н-ролл, скажешь, - фыркнула девушка. - Ты не путай тёплое с мягким. – Обиделся Ангел. – Рок-н-ролл пошёл от блюза, блюз – от песен порабощённых негров, песни негров – от шаманских завываний. Бетси промолчала. - А вот это, - Ангел потряс пластинкой, - подарило нам трэш, дэт и спидуху. Но не данная конкретная вещь. Я решил начать с медляка. Хочешь послушать? И, не дожидаясь ответа, Уоррен осторожно опустил иглу на дорожку. Сперва раздались щелчки и хрипы, а потом полилась струнная мелодия. Грустная и тягучая, светлая и живая. Она плыла, набирая обороты, переливаясь и повторяясь, поднимаясь всё выше и выше, и, через несколько тактов поймав силу, зазвучала с такой пронзительной тоской и болью, что Псайлок задохнулась. - Что это? – Спросила она. У неё даже глаза намокли. - «Смерть Озе» Эдварда Грига. Музыка к пьесе «Пер Гюнт» – Серьёзно пояснил Ангел. - И ты хочешь показать ему это? - Да. Если его до печёнок не проймёт, я умываю руки. Псайлок посмотрела на Ангела. Ангел посмотрел на Псайлок. - Уоррен. – Бетси потупила взор. – Он просто прогонит тебя. И накажет. - Ну, что «накажет», башку не оторвёт же… - пробормотал Уоррен. – Да и потом, он в курсе, как я к нему лоялен… - «Лоялен». – Скривилась Брэддок. – Будь уж честен хоть перед самим собой. Ты его любишь! - Очень. – Без обиняков согласился Ангел. – Он дал мне цель и путь. Дал мне жизнь и смысл этой жизни. Он дал мне крылья. А теперь я хочу дать крылья – ему. Иначе он зачахнет в этой пирамиде. Как звезда в клетке. Он услышит, он поймёт… увидит, что не всё в прежнем мире было – трухой. - А если не поймёт? А если – не увидит? – Горько спросила Бетси. - А! – Уоррен беззаботно махнул рукой. – У меня в плане есть ещё Иероним Босх, Бела Лугоши и Уильям Берроуз. Эндрю Ллойд Уэббер до кучи. Что-нибудь да прокатит. Не парься. - Не парюсь. – Рассмеялась Псайлок беспечной незамутнённости Ангела. – Тебе помочь дотащить эту штуку? - Спасибо, я сам. – С достоинством ответствовал Ангел. – Если влетит, так пусть уж мне одному. И направился к покоям повелителя. С патефоном и пластинкой. - Что ж, - Улыбнулась Псайлок, - удачи.