well, your boyfriend's an asshole

Джош не думал, что он заметит это. Не думал, что это будет волновать его. Но он заметил. И это взволновало его. Это взволновало его сильно, на самом деле, и не в хорошем смысле этого слова. Противоположно хорошему смыслу, если честно. Это был настолько плохой смысл, что Джошу хотелось вырвать, или исчезнуть, или умереть. Не то, чтобы это было намеренно, и под «этим» я подразумеваю то, что Джош больше не был худым ловким спортсменом из старшей школы. Может быть это случилось, потому что у него не было много времени на занятия спортом. Может он предпочитал спать, чем отправляться на пробежку в восемь утра. А может он просто предпочитал пиццу протеиновому коктейлю, салату и прочему дерьму. Какой бы не была причина, «худой» и «ловкий» больше не были словами, которыми можно было его описать. А именно из-за того, что каменный пресс сменился мягким и бледным животиком; мягкие бедра и руки также были причиной, кстати говоря. Проще говоря, все просто стало мягче. И Джош действительно не особо об этом задумывался. На самом деле, он даже в какой-то мере наслаждался этим. Так было более комфортно, более уютно. И чувствовалось очень правильно. Исключая то, что нет, это не было так, как он считал. Не для его парня, по крайней мере. Ублюдок очень быстро смог убедить Джоша в обратном и заставил чувствовать себя дерьмом. Он убеждал его в том, что потерял того худого и ловкого спортсмена из старшей школы. Того, с четко очерченными мышцами и острыми, как бритва скулами, с плоским животом. Того, кто был без этих мягких бедер, рук и живота. Не это полное ничтожество. Так что Джош сидел там, выслушивая все это и повторяя два слова в голове, как мантру: «Не плачь, не плачь, не плачь- А затем, финальная пощечина, удар под дых, последняя капля, называйте, как хотите. — Я больше не хочу с тобой встречаться. Вот, что я пытаюсь тебе сказать. Не теперь, когда ты выглядишь... когда ты выглядишь вот так. А потом из глаз Джоша брызнули слезы и начали литься нескончаемым потоком. В горле застрял комок, потому что это просто не могло случиться. Это не должно было случиться. Так что он умолял. Умолял, умолял, умолял: — О, боже, п-пожалуйста, не делай этого. Пожалуйста. Пожалуйстапожалуйстапожалуйста. Я сброшу вес. Я буду ходить в качалку. Я буду выглядеть, как раньше. — Смирись, Джош, ты не будешь делать ничего из этого дерьма. Ты просто безнадежен. Это было правдой. Джош действительно был безнадежен. И вообще, как вы можете судить его? Он встречался с парнем уже три года. Только из-за нескольких набранных килограммов это все не могло покатиться к чертям. Его мир крушился на его глазах. И все, что он мог — это сидеть и ненавидеть себя, пока его (бывший) парень смотрел на него так отталкивающе. Губы поджаты. Руки скрещены на груди. Отвращение. Такое явное отвращение. Джоша замутило, но мысль о том, что его стошнит сейчас и как это заставит его выглядеть только более ужасно, была сильнее. Он подавил рвоту, подкатывающую к горлу. А потом слова: «Ты можешь идти», были сказаны низко, с отвращением и осуждением. И он ушел. Он поднялся и ушел. Все, о чем он мог думать, пытаясь доползти до выхода из комнаты и чувствуя, как осуждающий взгляд прожигал дыру в его спине, было то, как же, блять, жалко он выглядел. Он проклинал то, как его бедра соприкасались при ходьбе. Проклинал то, каким мягким был его живот. А больше всего он проклинал себя, потому что все это было его виной, так ведь? Это твоя вина. Это твоя вина. Этотвоявина. Он даже не осознавал, что плакал, пока не дошел до своей спальни; когда его сосед по комнате - Тайлер - открыл дверь, он увидел душераздирающее зрелище в виде покрасневшего, шмыгающего и пристыженного Джоша Дана. И его сердце заболело. — Джош, — выдохнул он, беспомощно замерев на пороге, потому что он никогда не видел парня в таком состоянии. И под «таким состоянием» я подразумеваю дрожащего и давящегося своими собственными слезами, с красными и влажными щеками. Джош не отвечал какое-то время, отчаянно протирая глаза тыльной стороной трясущихся рук и думая о том, как жалко он наверное выглядел. Даже более жалко, чем обычно. Практически подвиг. Не получив ничего в ответ, кроме всхлипываний и хрипов, Тайлер попробовал снова: — Джош, милый, что случилось? — О-Он, — пробормотал Джош, сильнее сжимая глаза и чувствуя, как новый поток слез снова собирается пролиться. Потому что он знал, что если начнет рыдать, то уже не остановится. А Тайлеру это дерьмо совсем не нужно было. — Шшшш, — прервал его сосед, пока его тонкие пальцы добрались до пальцев Джоша, мягко пробормотав, — Давай зайдем внутрь, ладно? Идем. Джош чувствовал себя слишком истощенно (эмоционально и физически), чтобы спорить, позволяя себе расслабиться в таких нежных руках, пока Тайлер довел его до кровати и усадил туда. Тайлер быстро сел позади него, их пальцы все еще были плотно переплетены. Не было похоже на то, чтобы он собирался куда-то уходить в ближайшее время, поэтому Джош позволил себе расслабиться в безопасности и был очень благодарен за это. Вместо того, чтобы озвучить свою благодарность, он шмыгал, икал и кашлял. Тайлер свободной рукой поглаживал его по спине, мягко бормоча успокаивающие слова: —Шшшш, просто дыши, Джош. Я с тобой, ладно? Прямо тут. Будто бы в доказательство своим словам, он сжал его руку. Дрожащая тень улыбки скользнула по лицу Джоша, а затем вырвалось слабое всхлипывание. После нескольких минут сладких слов и успокаивающих прикосновений, Джош набрался смелости и выдавил из себя четыре разбитых слова: — О-он порвал со мной. —Ох, Джош, — выдохнул Тайлер, одна половина его наполнилась чем-то приятным. А другая? Злостью. Настоящая, ничем не прикрытая злость. Потому что какого черта?! Как этот чертов ублюдок, блять, посмел бросить Джоша Дана? Самого сладкого парня на всей Земле, парня, который скорее умрет, чем наступит на цветок, парня, у которого столько любви, что возможно она могла бы разорвать его на части. Кто бы, блять, мог бросить его? Точно не кто-то в здравом уме. Но Тайлер знал, что озвучивание его ярости только расстроит Джоша еще больше, так что он отложил это на какое-то время и пробормотал: —Мне так жаль, Джош. Он сказал тебе почему? Если только-если только ты не хочешь говорить об этом, что совершенно нормально. И в этот же момент Джош снова очутился в той комнате, отталкивающий взгляд разбивал его, разрывал его на части. И он ничего не мог сделать, только сидеть там беспомощно, уязвимо и пристыженно. Он видел поджатые губы. Он видел скрещенные руки. Отвращение. Боже, если бы только он мог забыть отвращение. Едва ли он мог заметить то, что Тайлер внимательно смотрел на него широко раскрытыми глазами, потом он прошептал: —Он думает.. Ладно, эм. Ему не нравится то.. То, как я выгляжу. Я больше не хочу с тобой встречаться. Вот, что я пытаюсь тебе сказать. Не теперь, когда ты выглядишь...когда ты выглядишь вот так. Веки плотно сжаты. Побежденный. Пристыженный. О боже, ему было так стыдно. Он не знал, чего именно ждал от Тайлера. Ничего, наверное. Радио-тишину. Чего бы он не ожидал, это не были руки, обхватившие его, защищающие его, держащие его так близко. Его глаза открылись в удивлении, и он посмотрел на Тайлера. Адский гнев на лице его соседа ошеломил его: глаза прищурены, зубы сжаты, Джош придвинулся ближе к нему, когда тот прорычал: —Это.. Боже, это пиздец. Он пиздецки облажался. Я должен. Блять.. Я должен преподать этому ублюдку урок. —Нет, Тайлер, я.. Просто, не беспокойся из-за этого, ладно? — молил Джош хриплым шепотом. — Пожалуйста. Он все равно прав. Я блядское ничтожество, вот и все. Просто-просто, пожалуйста, не надо. Не дерись с ним. Я не хочу, чтобы ты пострадал. Пообещай мне, что не сделаешь ничего глупого. Отчаяние, звучащее в этих словах, заставило Тайлера колебаться. Хотя надрать задницу его бывшего парня и было самой привлекательной вещью на данный момент, последнее, что он хотел бы сделать - это расстроить Джоша еще больше. Вот почему после попытки сдержать свой гнев, он кивнул и пробормотал: — Обещаю. — Спасибо, — выдохнул Джош. Отчаяние превратилось в облегчение, когда он снова облокотился на Тайлера, положив голову ему на плечо и закрыв глаза. И какое-то мгновение они сидели так: руки Тайлера соединенные на мягком животе Джоша — они лежали именно на том, что так яро критиковал его бывший парень. То, что он унижал. Затем Тайлер пробормотал: —Хей, Джош, посмотри на меня. И он посмотрел, подняв голову и медленно моргая. —Он был неправ, ты же знаешь? Что бы он там тебе не сказал. О том, как ты выглядишь? Он был не прав. Знаешь почему? Джош просто смотрел на него. Прежде чем он смог запротестовать и сказать Тайлеру, что он на самом деле был таким отвратительным, каким его назвал его бывший, он почувствовал изящные пальцы, сжимающие его мягкий и рыхлый животик. Он окоченел, пока не понял, что это было сделано с любовью, а не с жалостью. Слова Тайлера , промурлыканные мягко и тепло, были сказаны с любовью. —Потому что, неважно, что там сказал этот ублюдок, ты чертовски красивый. Джош, чьи щеки тотчас же порозовели самым прекрасным оттенком, спрятал свою улыбку в плече Тайлера и выдавил из себя: —Ты так только говоришь. —Да ты что!? — Тайлер притворно оскорбился, ухмылка, блуждающая на его губах, когда Джош смущенно посмотрел на него, весь розовый, застенчивый и неверующий. —Я имею в виду, чего бы это не стоило, я думаю, что твой животик очарователен. После этих слов, Тайлер опять подарил ему мягкое и любящее прикосновение, которое определенно помогло лицу Джоша порозоветь еще больше. Когда он вновь уткнулся Тайлеру в грудь, пальцы Джозефа начали сжимать его бедра. — Что я должен был тебе сказать? Ах, да. Ты, блять, абсолютно прекрасен. Этот ублюдок не знал, о чем говорит. И это займет какое-то время, но в конце концов, Джош поверит ему.