Всё начинается в Кувейте

Погода дома, как непременно выразилась бы его матушка, была премерзкая. Она любила блейковскую осень, а "это" категорически отказывалась комментировать как-либо, но красноречивей всяких слов за нее говорила складка на лбу, подергивающиеся левое веко (в моменты слепой ярости у нее вечно дергалась то щека, то это треклятое веко), и рот, сжатый в тонкую нитку, в общем-то, тоже говорил сама за себя. Но Салли нравилось и так. Может, во всем виновато желание идти наперекор матери, а может, занавески в этот раз просто синие. From: Х. мокро, скользко и грязно. как ты вообще такое любишь? то ли дело весна To: Х. Угу. Птички поют, клещи выходят на охоту, всё цветет (здравствуй, аллергия, давно не виделись), червяки копошатся. И твои псины начинают линять. И коты. И все остальные. Брр. From: Х. не утрируй. ^^ Хоуп пишет что-то ещё, об этом оповещает вибрирующий телефон, а потом смолкает. Наверное, пожилая миссис Доббс снова принесла свою кошку, она приносила ее каждый четверг ровно в 19:00, охала при виде Хоуп (завидев Салли, она судорожно начинала креститься) и сплетничала с медсестрой в приемной. Подумать только, прошло шесть лет, а Хоуп убеждала, что ничего не изменилось. Кроме их самих, конечно. В Амстердаме, несмотря на начало октября, было тепло. Наверное, Салли даже успеет уехать до того момента, как начнутся шквалистые ветры и сильнейшие ливни, от которых не спасёт даже самый крепкий и надёжный зонт. Жгучие оттенки золотого, оранжевого и багряного слепили глаза, каким-нибудь заядлым романтикам здесь бы понравилось, но Салли хотелось только уползти куда-нибудь подальше, где нет людей и не так светло. Через два дня Салли отправляет открытку: маленькие разноцветные домики Амстердама, кажущиеся игрушечными, аккуратные заметки (в школе его дразнили из-за женского почерка), притаившегося колорадского жука в углу он дорисовывает сам. Ничего лишнего. Открытки Салли отправляет стабильно раз в месяц. На них - города и люди, реже природа, Европа и Южная Америка. Баварский лебединый утес, площадь Святого Петра, норвежские фьорды, водопад в форме крыльев ангела, ночной Токио, дикие пляжи Перу, греческие развалины. В четверг Хоуп устраивает марафон имени Доктора Кто, у неё выходной, а это значит, что тысяча скриншотов и комментариев к ним прилагается. Телефон по-хорошему следовало бы выключить, скоро объявят его очередной рейс в никуда, но Салли правда любопытно. From: Х. полцарства за возвращение Капальди новый уже не торт если бы я была Доктором, то ни за что бы не взяла тебя в свои спутники To: Х. Почему? From:Х. ты был бы первым спутником, бросившим Доктора Бьёт Хоуп как будто прицельно и со всей дури, обычно она делает вид, словно всё по-старому, словно они с Салли живут в одном доме и всё ещё дружат, словно Хоуп в любой момент может зайти к нему в комнату и забрать оставленные комиксы про Питера Паркера, словно Салли не бегает по всему миру, не в силах остановиться или (тем более) вернуться, а пытается не упасть со скользкой крыши во время дождя. Картинка красивая, но совсем старая и выцветшая. Такие воспоминания горчат на языке и мягкой лапой сжимают сердце. В самолете рядом с Салли садится студентка, от нее пахнет какими-то цветочными духами, длинные зеленные волосы (сколько же на них надо краски) коротко мажут его по плечу. Она с любопытством косится в его сторону, но, к счастью, Салли засыпает раньше, чем с ним заговорят. Ему снятся жуки-гиганты, танцующие вокруг Тараканьего Короля, ожившая Галатея и площадь Спёй, в центре которой стоит синяя-синяя полицейская будка.