О вреде подпольного чтения...

      Хэлмит тяжело вздохнул, потерев переносицу, Шуйский закатил глаза. Ну, попались за постыдным делом, что ж ты будешь делать? Теперь их с Биллом маленький секретик раскрыт и главное, чтобы Сандер не понеслась оповещать об этом Хая и Свинни – эти и без того знают. Страшнее будет, если Стелла вдруг настучит по случайности брату, а этот желторотый, во всех смыслах данного слова, попугай явно растрезвонит всей академии. Пойдёт прахом вся репутация… -В-вы!.. – икнула Птичка, трясущимся указательным пальцем тыкая то в Шуйского, то в расположившегося на этом самом Шуйском Шлемофона Младшего. -Мы. – невозмутимо протянул русский. – Ты это. Спокойствие. Только, спокойствие. – Так же невозмутимо добавил Аметист, сдувая со лба светло-русую прядку. По закону подлости застала их девушка, как говорится «на самом интересном месте», а отрываться от столь увлекательного занятия не хотелось, ни Дмитрию, ни Уильяму. -Во-во. – буркнул и Шлемник, с пылающими от стыда ушами. – Вдох-выдох, Стелз, вдох-выдох. -Н-но… -Что «но»? – закатывает глаза Хэлмит. – Ну, признаю, застукала. Позор мне на голову. Мой идеальный образ разрушен и бла-бла-бла. Всё что могу сейчас предложить – присоединиться. -Издеваешься?! – икает Сандер, едва ли не подпрыгнув на месте. -Я на полном серьёзе. – коротко огрызается Шлемак, на данное замечание. – Только это… сама понимаешь. – смущается он чуть больше, забавно краснея. – Конфиденциальность и всё такое… Стелла? Ты меня вообще слушаешь?       Восторженный писк, резко переходящий на высоту ультразвука, оглушает как всегда неожиданно, а потом Билла буквально сносит с Дмитрия мелкокалиберный вихрь, проще именуемый в простонародье Стелла Сандер Младшая. -Да как же тебя тут можно слушать, когда ты свой милостью перекрываешь все остальные органы восприятия, пакость альбиносая!!! – восторженно взвизгивает Птичка, сжимая данную пакость в чудовищной силы объятиях. – Кто же знал, что тебе так пойдут очки?! Ты в них ужасно-ужасно-ужасно милый-премилый!!!       Хэлмит икнул и зарделся, аки маков цвет, а минуту спустя, по всему домику раскатилось фирменное громовое Хэлмитовское: -Я, блять, не милый!!! – орёт во всё горло Шлемак, тщетно пытаясь отодрать от себя хохочущую Сандер.       Видели бы вы это очаровательное растрёпанное чудо, да ещё и в аккуратных очках в угольно-чёрной, глянцевитой оправе, напоминающие те самые очки, нынче так лелеянные современной модой, явно поняли бы искренний восторг юной особы. Потому что с такого Уилла – домашнего, немножко неряшливого и вообще по своей природе ужасно милого, будучи встрёпанным, (сколько бы он ни отрицал) вообще очень сложно было не умиляться. Добавьте очки, так странно, но удачно вписавшиеся в образ кадета и получите нечто совершенно непонятное, милое, добродушное. Остаётся достаточно резонный вопрос – что же делал Хэлмит на злосчастном Шуйском? Ответ простой, как дважды два четыре – лежал. По вине пресловутой Стеллы, к слову.       Дело в том, что ещё в прошлом академическом году многострадальный Дмитрий был открыт наглою Птичкою, как невероятно уютная, тёплая, мягкая и удобная подушка, коей незамедлительно стали пользоваться в Большой Пятёрке все дружно и единогласно. Массового причём. Добродушный русский шкаф не сильно-то и был против, охотно разрешая валяться на себе, греться под боком, иногда даже, в особенно холодные, неотопляемые, осенние/весенние деньки, разрешая забираться под свитер. В общем, облюбовали несчастного Макси как смогли.       На вопрос что же там такого постыдного делали Шуйский и Шлемофон ответим без утайки – читали. Дмитрий Толстого, а Уильям Лондона. Ничего такого криминально в данном вопросе вовсе не было. Криминальность, как считали оба, состояла в элементах гардероба. В очках, если быть вернее.       По тихому страдавший дальнозоркостью Аметист, на дух не переносил лишние элементы, всё время болтающиеся на носу туда-сюда. К тому же, мешались ни в чём не повинные прямоугольные стекляшки в тонкой золотистой оправе и на тренировках. Согласитесь, что проводить атаки, ставить блоки и вообще всячески махать разнообразными орудиями обороны, да ещё и за очками следить, одновременно – неудобно. Линзы Дмитрий тоже недолюбливал. От них ужасно болели глаза, да и зрение лучше не сильно становилось. К сожалению, пользоваться приходилось. Но, как говорится, медик не будет медик, коли и тут не найдёт выхода из ситуации со здоровьем – нашёл, хоть пока что только учится на медицинском.       В отличие от лучшего друга Билл о линзах был немного лучшего мнения. В силу своего полного альбинизма, а следствие и близорукости, зрение у будущего капрала, явно не имело шансов на поправку, а носиться туда-сюда по всей академии приходилось. Баскетбольные матчи, спортивные практики, боевые спарринги, тренировки навыков управления элементам, реденькие, но концерты, всё это дело подвижное, а очки здесь только мешались. Впрочем, окончательно глаза портить Уильям себе явно не собирался. Потому-то в прикроватной тумбочке нашего балбеса, спрятанный в самом надёжном тайничке и хранился целый комплекс витаминов для улучшения зоркости и, конечно же, две пары замечательных очков, которые, к сожалению, Шлемак не больно любил.       Таким образом и образовался этот кружок подпольных очкариков, который в один прекрасный день, а именно – сегодня, и нашла Стелла.       Возвращаясь к теме умиления над «очкообразным» Шлемофоном, стоит заметить, что несчастный Хэлмит цепкую, как клещ Мини так оторвать от себя не сумел. Поглядев на бесплодные потуги друга отцепить от себя нагло издевающуюся Сандер, к возне решил присоединиться и Шуйский. Привычный разнимать Веркзёка и Эксплорэра Дмитрий, ну совсем не ожидал, что Птичка окажется намертво приклеенной к Уильяму и растащить парочку так просто, за шкирки, не удастся. -Пусти меня, придурок!!! – Свиннипэг удручённо вздохнул, глядя как кусочек извёстки, отвалившийся от потолка, со смачным хлюпом упал в чашку с чаем, безнадёжно портя бодрящий напиток. -Может, разнимать уже пойдём? – Хайрам, которому, собственно и был адресован данный, скорее риторический, вопрос, даже взгляд от книги не оторвал. -А смысл? Если там даже Диму ни горячо, ни холодно, то, что уж нам туда соваться? Не больно хочется тащиться с утра пораньше в травмпункт. -А откуда ты знаешь, что там Дмитрий? – удивлённо вскидывает бровь Эксплорэр. Веркзёк в ответ лишь ухмыляется, воздевая указательный палец к небесам, (к потолку, если быть вернее) а через минуту что-то, явно ОЧЕНЬ тяжёлое грохается на пол, под хитровыкеданную непереводимую русскую цензуру, вновь заставив отвалиться от потолка внушительный кусок извёстки. – А. Ясно. -Тут слишком узко! – басят с тяжёлой отдышкой со второго этажа. – Меняемся местами! -Согласен! – с не меньшей отдышкой звенит ему голос Хэлмита.       Свиннипэг, тихонько делающий в тихом укромном уголочке, в альбомчике габаритов А5 набросочки неприличного содержания насторожился. -Ай-яй-яй!!! Не так сильно! Порвёшь! – Хаер приподнял голову от книги, даже помусолив уголочек корочки. – Слишком быстро!!! Ай-я!!! – ремонтник дёрнулся, поправив вновь перекосившуюся обложку книжки. Только Веркзёк не знал, что внимательный взгляд Эксплорэра уже давно успел зацепить серый галстук оригинальной обложки, игриво блеснувший из-под надетой вверх ногами «Элементарной атомной алхимии». – Всё-всё-всё!!! Не могу больше, пожалейте! – будущий пилот-испытатель откладывает в сторону карандаш, спустив с кресла ноги. Хаер, загнув уголочек листа, в месте, где остановился, прикрыл своё чтиво. -П-пусти уже. – тяжёлый вздох со стороны Ивэра. – Я почти задыхаюсь.       Под синхронное, облегчённое: «Ох…», чуть слышно донёсшееся со второго этажа, оба, и алхимик, и испытатель, рванули наверх, где, в порыве чрезмерного любопытства и аффекта, не стесняясь, настежь распахнули бедную дверку, едва не выломав оную вместе с петлями и замком, застав любопытную картинку:       Вытянув правую ногу, на полу восседал Дмитрий, тяжело пыхтя, будто паровоз времён Союза Советских Социалистических Республик, сжимая за талию, не менее тяжело пыхтящую Сандер, устроившуюся, между ног русского – спиной к груди. Хэлмит, на выдохе выдав какое-то французское ругательство, явно нецензурное, уронил, наконец, ещё более взлохмаченную, чем обычно, голову на плечо, обнимающей его за шею Птичке, придвинувшись чуть ближе к разгорячённому телу. Сандер в ответ, лишь прикрывает глаза, с неким тихим полустоном откидывая голову на рвано вздымающуюся и опадающую грудную клетку Шуйского, сжимая ноги, покоящиеся на бёдрах Шлемофона чуть сильнее. -Допрыгались, блин… -Жарко-то как… -A mon avis, c’est la situation assez incomfortablée... mais... à mon gré, je voudrais une continuation de expérience équivoquée...* – тихо-тихо бормочет альбинос, вдыхая мягкий, лёгкий запах свежих персиков, исходящий от чуть подрагивающего тельца Птички. – Очень хотел бы… -Хэлмит... блин… изврат, поганый… – не заставляет себя ждать ответ со стороны центра справедливости Большой Пятёрки. -Откуда ж ты французский знаешь… – не верящее тянет Шлемник, тщетно пытаясь перевести дыхание. -В универе… пришлось по выбору… какой-нибудь европейский… выбирать… ну я… наугад в общем…. -Ё-ё-ё… – Билл зажмурился, позволив себе маленькую наглость – прикусить чувствительную кожу на шее Мини, стоило Стелле заёрзать чуть сильнее. – Но ты не смей злорадствовать, – смешок, – только не говори, что сам не хочешь. -Угадал, зараза… – Шуйский блаженно жмурится, – заманчиво и соблазнительно. Очень соблазнительно. Как узнал? -Я тебя с песочницы знаю. Куда ты денешься. -Ну, значит, не будем вам мешать. – не упускает шанс съехидничать Свиннипэг, тут же смотавшись куда подальше, ещё и Веркзёка за руку утащив, прежде чем его успевает достать элемент Металла. -Ну, вот и славненько. – облегчённо выдыхает Сандер, попытавшись встать. Попытка увенчалась успешным провалом – кольцо чужих рук сжалось чуть сильнее, отрезая все пути к отступлению. – рь-ребят? -Ты куда это собралась? – бархатисто мурлыкнули над самым ухом Птички, заставив вздрогнуть. Крупная дрожь пробивает Стеллу, стоит лишь многозначительной улыбке растянуться на как нельзя довольном лице Дмитрия. Точно так же растягиваются губы Хэлмита… -Ты же знаешь, что за все раскрытые тайны нужно платить, правда? – лёгкий укус в плечо. -Нь-не надо… -Ммм… поздновато ты спохватилась, барышня… – оттягивая футболку, целует в оголившуюся ключицу русский. – Слушай, а ты был прав – действительно персиковый привкус. -Теперь точно придётся давать повод этим идиотам. – ехидно усмехается Ивэр, запуская руки под несчастную маечку. В ответ на данное действие, в плечи впиваются аккуратные пальчики, толи, пытаясь притянуть ближе, толи наоборот оттолкнуть. -Что за… -Ш-ш-ш, – хором прерывают несчастную Птичку. -Расслабься… -…и получай удовольствие… Клетка захлопнулась.       Сандер в который раз, со всей вселенской ненавистью фыркает, поёрзав на коленях у Ивэра, вновь переворачивается на бок, бурча себе под нос всякие непристойные выражения в адрес обоих, вызывая у «обоев» улыбку.       Отомстили эти идиоты конечно первоклассно – обласкали, как смогли, да так, что перед глазами едва ли не звёздочки заплясали, не сняв и носка, а потом, когда Сандер, сгорая от жуткого нетерпения, стыда и осознания, что назад повернуть уже явно не удастся, всё же сдаётся на милость победителям принялись щекотать. Да так защекотали, гады, что после данного издевательства над «хрупкой детской психикой» Стелла ни жива, ни мертва, периодически похихикивая – уже истерически – валялась в распрекрасной позе морской звезды, перебывая в состоянии полнейшей прострации. Обиднее всего, что и сдачи дать нельзя было сегодня – что Хэлмит, что Шуйский вполне были не против, продолжить начатое. На этот раз явно без щекотки. А дразнить судьбу Птичка явно желанием не полыхала…       Наивные Свины ещё не знали, какая страшная кара ждала их всю следующую неделю…