Все ли вечно?

— Ты все еще думаешь о сегодняшнем? — вторя ветру прошептала высокая светловолосая девушка, устроившись на край обсидиановой стены, рядом с пареньком в домотканых лохмотьях. От неожиданности он вздрогнул, глаза же, выдали его. Он всегда восхищался наставницей, но сейчас, было нечто еще, а именно, интерес. Девушка продолжила внимательно смотреть на парня, от пристального взгляда которой, могло стать чертовски не по себе, вот только не с ним. — Мор?— холодный металл коснулся костлявого плеча парня и он втянул шею, немного съежившись. — Да, думаю,— тихо выдохнул мальчик, — я не понимаю, о чем могут поведать нам мертвецы? —любопытство взяло верх, осмелев, он вытянулся и резво крутнулся на стене, сев напротив своей наставницы. — Вы расскажете мне об этом? — маленький оруженосец начал робко вглядываться в пронзительный взгляд своего учителя. — Урок закончился, но если ты не будешь завтра всем рассказывать, то я могла бы поделиться с тобой,— легкая улыбка пробежала по белоснежному лицу девушки. Маленькие камушки, сбитые стражником с верхнего яруса стены бегом проскользнули над ними и продолжили путь вниз, в прекрасную долину. — Конечно же нет, ну пожалуйста! — паренек дрожал то ли от нетерпения, то ли от холода, Одинокая скала всегда была холодным местом. Это был последний оплот Демонических сил, лишь немногие могли прибывать здесь, на таком ветре мальчишка мог быстро заболеть. — Хорошо, но после, ты немедленно пойдешь к костру, и это не обсуждается,— Смерть склонила голову и тихо выдохнула, подставив лицо холодному ветру.— Ты не представляешь, как мало они знают,— она подняла руку перед собой. Рукавица была сделала из необычного металла, такого доспеха не было больше ни у одного из Апостолов, чешуйчатые пластины которой плавно перетекали в цельно-литое изделие, и было непонятно, как она может вполне себе ловко двигать пальцами в такой металлической варежке. Медленно сжимая руку в кулак, девушка продолжала: — Мертвецы не смогут объяснить, что значит быть мертвым. Они спускаются по лестнице,— она указала в сторону поляны, где виднелась огромная лестница, ее необычно-синеватое сияние разливалось на многие сотни километров.— Она исчезает под их ногами, они стремятся к яркой поляне, поляне памяти. До которой им никогда не добраться. — И это все? — Скрестив руки на груди и насупившись, паренек смотрел в голубые глаза наставницы, будто она ему что-то недоговаривает. — А ты хотел большего? — улыбнулась девушка, стянув рукавицу и пробежав по темноватым волосам паренька длинными пальцами,— у нас был уговор, теперь бегом к костру, юный оруженосец... Как же это было давно. Перед каждым боем я вспоминаю именно это мгновение. Сегодня весь день меня не покидает странное чувство. Что-то будет. Что-то нехорошее. Небо окрашено алым цветом. Ветер свистел в огромных тёмных стенах; поляна была усеяна трупами. Белые мантии смешались с чёрным металлом. Повсюду были мечи и копья. Отдаленно это было похоже на некий, своеобразный танец смерти. Танец Добра и Зла, где пока что инициатива была у белых. Вдали виднелись макушки сгоревших деревьев, точнее то, что от них осталось. Вороны, Ангелы смерти, так их зовут в этих местах. Слетевшись на пир, адскими крыльями машут. Голодные и холодные, кружили под сводом небес, ожидая конца. Они жаждали полакомиться свежей плотью столь глупых Ангелов и Демонов. — Мор, ты резко постарел или просто даешь фору Ангелам?! — проревел огромный воин, держа в руках меч, ничуть не уступающий габаритам своего владельца. Чума ринулся в наступающие полчища Ангелов, смело прорубив несколько рядов. Алая кровь забрызгала мантии рядом стоящих, моментально посеяв панику среди солдат, отчего несколько ринулись в рассыпную. Словно волнами за апостолом посыпались солдаты Черной Гвардии, потроша Ангелов, одного за одним. Они отнюдь не были бездарными, самовлюбленными индюками, по крайней мере не все, некоторые действительно обладали умениями, но что ты можешь сделать против контратаки целого батальона в тылу? Никто из Демонов не бежал. Да и бежать было некуда. На этот раз Бессмертные сыграли злую шутку с нами. Последний оплот, который мы защищали ценою жизни. Вдали было видно высокую фигуру, которая, ловко орудуя длинной саблей, косила Ангелов, будто это были вовсе не солдаты, а пшеница в поле — Генерал Нишант. Хладнокровие, его второе имя, даже в такой мясорубке, он был невозмутим и с легкостью рассекал прибывающих солдат, тем самым придавая нашим воинам сил и отваги. Он был в прекрасной форме, будто бы никогда не переставал убивать. Но где Смерть? Я не видел ее с самой развязки. Ее нужно найти. Собравшись с мыслями и подхватив свои сабли, я двинулся вперед, превращаясь в дым и пролетая над полем боя, мимо стрел с золотистыми наконечниками и скользящих рядом мечей и копий, то настигая бегущих в страхе Ангелов и лишая их голов. Бессмертные никогда не вмешаются в это. Им гораздо интереснее наблюдать за побоищем, вне зависимости от того кто и кого убивает. Будь то обычные люди, напыщенные Ангелы или загнанные в угол Демоны. Бессмертных увлекает само зрелище кровавого хаоса. Никто из них никогда не попытается остановить это, им только и подавай зрелище. Будучи погруженным в свои мысли, я не замечал того, что происходит вокруг, точнее не осознавал. Недалеко от меня, небесным копьем насквозь пробили бедного гвардейца. Его предсмертный стон утонул в однообразных криках сражавшихся. Что с собою несет смерть? Я взглянул на поле. Недавно на нем и намека не было на такую кровавую резню. А сейчас? Залитые кровью доспехи и белые мантии, искажённые предсмертным воплем лица, груды трупов воинов, беспорядочно валяющихся в неестественных позах, разбросаны по всему полю. Всю эту картину дополняли огромные сгоревшие, от осады Ангелов, деревья и обсидиановая стена, заточившая нас в этой гиблой долине. Но мы ведь лишь пешки в этой войне. Мы исполняем то, что нам приказывают верховные главнокомандующие и даже Апостолы не смеют выступать против их воли. Лезвие меча, промелькнувшее прямо перед глазами, наконец вывело меня из некого транса. Даже крепкая броня не могла спасти меня от всех ран, нужно следить в оба. Вдали, сквозь груды перебитых тел, можно было разглядеть столпотворение. Я ринулся в ту сторону. Конечно, это была Смерть. Она сражалась с Паладином, Архангелом войск Света. Скрежет металла, натыкающихся друг на друга клинков, отскакивал громким эхом от стен этого забытого места. При каждом ударе, вокруг рассыпались искры, словно праздничный фейерверк, запущенный в ночи. Это было поистине великолепное зрелище, но страх, что Смерть погибнет, мешал мне наслаждаться им. Кровь вскипала в венах, но я, еле сдерживая ярость, оставался на месте. Все сражающиеся неподалеку прекратили бой и просто смотрели за смертельной схваткой двух верховных полководцев. Плащ из чешуи дракона, доставшийся моей наставнице трофеем, прекрасно защищал её хрупкое тело. Высокая, ловко орудующая саблей, немного расширяющейся к концу, она сыграла на медлительности противника, и отразив тяжелый выпад, нанесла удар между пластинами брони Паладина, пробив мягкую плоть шеи, скрытую под массивным шлемом. Хлынула голубая кровь и Демоны взвыли с победным рёвом. Стряхнув с клинка кровь поверженного, Смерть отвернулась от захлебывающегося в собcтвенной крови противника и стянув шлем, отбросила его. В одно мгновение ее хрупкое, красивое тело, насквозь пробило копье. Паладин был сокрушен. Кровь яростным потоком вырывалась из шеи Архангела, но остатка сил ему хватило на последний удар, после которого он замертво рухнул. Глаза Смерти с бешенством метались по полю брани, но, когда она заметила меня, её взгляд неожиданно стал спокойным. Я одним ударом снёс головы двум Ангелам и бросился к Смерти. Я не мог поверить в это, но мои опасения оказались ненапрасными. — Ничто не вечно, никто не вечен. Мне жалко тех, кто в вечность верит... Я держал тело Смерти у на руках. Я чувствовал её последний вздох, чувствовал, как она обмякла и её рукавица выскользнула из моих волос. На сухих губах замерла легкая улыбка, вопреки всей боли, которую она испытывала от саднящих ран, а взгляд остановился на моих глазах. По белой щеке медленно сбегала серебристая капля, в миг утонувшая в крови погибших. Мы победили, но победа была получена слишком большой ценой.