***
Вблизи стало ясно, что некоторые дома буквально перемолоты в труху — те, на которые рухнули хвосты. Откуда-то из-под завалов был слышен приглушённый детский плач, то совсем затихающий, то становящийся громче. Сецуна огляделся, прислушиваясь, и безо всякого приказа принялся расшвыривать доски и камни. Его примеру последовали остальные, и вскоре из убежища под землёй смогли достать мёртвую женщину и двоих младенцев. Легко было догадаться, что случилось: она почувствовала, как дрожит земля, и прикрыла малышей своим телом — прежде, чем сверху обрушились камни. — Две девочки, — доложил Яширо. — Хороший улов, но должны быть ещё выжившие, — Таджима бросил вопросительный взгляд на Фукуро, единственного сенсора в их отряде, но тот покачал головой. — Простите, но я мало что могу ощутить. Слишком сильны ощущения от чакры девятихвостого. Это осложняло дело, но ненамного. Будто бы они не смогут изловить кучку детей… И даже сам Таджима намеревался принять участие в охоте. Очень хотелось надеяться, что сыновья старого врага выжили, они важны для его плана. Таджима дошёл почти до рухнувшей стены, так и не встретив никого из младших Сенджу. Со старшими он разобрался быстро — раненые, эти двое не могли быть действительно опасны, даже техники не потребовались. Оглядевшись, Учиха оценил надёжность кладки и, легко прыгая, забрался повыше. Это было хорошей идеей — взгляд почти сразу зацепился за белую макушку ребёнка. Быстрее, чем узнал, Таджима спрыгнул вниз, метнулся к нему — и застыл. Сенджу Тобирама! Живой! Таджима ухмыльнулся, поймал взгляд — мальчишка зажмурился и рухнул, отшатнувшись, но оружие не выронил. Попался — и Учиха подошёл ближе. А сын старого врага отполз. Жалкий, дрожащий — и вскочил, и прыгнул в сторону, крепко сжимая слишком большой и тяжёлый для него меч. Глупый ребёнок — именно так стоит смотреть на этого Сенджу. Уже нельзя видеть в нём врага. — Я не собираюсь тебя убивать, — Таджима шагнул к нему, демонстративно не касаясь оружия. Затравленный взгляд. Понимает ведь, что не сейчас ему сражаться с главой клана, а всё равно готов кинуться. Ещё шаг ближе. Время пока терпит, можно не спешить. Мальчишка вздрогнул, зажмурился, потёр висок. — Ты нужен мне живым, — с такими интонациями можно успокаивать животное, а Тобирама и похож сейчас на маленького испуганного зверька, загнанного в угол. — Тебе одному не выжить. Ещё ближе. И ясно — сейчас кинется. Схватить за руку, уронить на землю и придавить. Именно так и будет. А тогда можно будет и связать. Это лучше, чем ловить в иллюзию. — Ты пойдёшь со мной. Прямо сейчас. Хватит уже шарахаться. — Нет, — тихо-тихо, едва слышно. — Нет! — Я помогу не только тебе, но и другим. Я не хочу тебя ранить. Боится — а руки почти не дрожат. И вдруг он замер, зажмурился, вслушиваясь, — и кинулся. Не на Таджиму, готового к атаке, не в сторону в глупой надежде сбежать — к руинам дома. Он уронил меч на землю и, не обращая никакого внимания на врага за спиной, пытался оттащить в сторону тяжёлые доски. Таджима позволил себе понаблюдать. Если то, что сейчас делает мальчишка, настолько ему важно, значит, стоит хотя бы посмотреть, что там завалило. Или кого. А может, даже помочь, пока он никуда не рухнул и не сломал себе шею… Учиха почти не удивился, когда увидел тёмные волосы старшего сына Буцумы. — Отойди, — бросил он младшему. — И подальше. Я его оттуда вытащу. Тобирама дёрнулся, коротко согласился — Таджима даже не вслушивался в его слова — и отошёл, прихватив свой меч. Это требовало большой осторожности: вытащить так, чтобы не навредить ещё больше и ничего не обрушить на себя же. Доска, которую он так и не убрал, решив, что не помешает, ударила углом по плечу. Таджима только поморщился: по голове было бы несколько неприятнее. Уложив мальчишку на траву, он потратил пару минут, чтобы внимательно осмотреть. Кровь в волосах — пустяк, там всего лишь царапина. Множество ссадин и синяков по всему телу, будто не смог использовать чакру, чтобы защититься. Наверное, он сначала вырубился, получив удар по голове, а потом его завалило. Таджима глянул по сторонам. Убедился, что мелкий Сенджу по-прежнему рядом и даже без оружия в руках — спрятал меч в ножны и опустил голову, моргнул. Мир стал чётче, расцветился новыми красками. Учиха перевёл взгляд на Хашираму, присмотрелся к его чакре. То, что с ней было, ужасало. Искорёжено, перекручено, изорвано — и не понять, как помочь. Наверное, тут остаётся только надеяться, что хвалёная регенерация Сенджу сделает своё дело. Одно можно было сказать с уверенностью: Хаширама выживет. Останется ли он шиноби — иной вопрос. Не хотелось бы всё-таки терять того, кто может использовать новую стихию. И всё же хорошо, что он следил за успехами сыновей врага с тем же вниманием, что и за успехами своих. Таджима взглянул на младшего Сенджу — тот даже отвернулся. Судя по тому, как наклонил голову, он следил за тенью. Разумно с его стороны… но неужели он всё ещё надеется сражаться? Усмехнувшись, Таджима поднял Хашираму и аккуратно пристроил его на плече. Если что — сбросить всегда успеет. — Пойдёшь со мной. Так, чтобы я тебя видел. Какая-нибудь глупость с твоей стороны — первым пострадает твой брат. Резкий кивок — и всё. Как невежливо… Учиха покачал головой и направился к центру селения, куда стаскивали всю добычу. Конечно, он не собирался убивать старшего Сенджу. Стихия дерева слишком ценна, чтобы так просто от неё отказываться. И даже если не удастся его вылечить — может, это получится у кого-то из его детей. Время покажет…***
Уже вечером, когда можно было отдыхать после неожиданной, но успешной миссии, Таджима зашёл в комнату к младшему Сенджу и уселся около его постели. Хорошо, что Мадара и Изуна достаточно взрослые, чтобы подготовить обоим пленникам комнаты, не пришлось самому тратить на это время. Учиха закрыл глаза, проверяя по памяти, всё ли сделал. Всем детям-Сенджу нашлись те, кто позаботятся, всю добычу рассортировали, ирьенин приходил сюда и осмотрел обоих. Вроде бы и немного, но об этом можно только сказать коротко. Таджима разглядывал младшего Сенджу. То, что гендзюцу, которым одарил его Яширо, подействовало так, что тот до сих пор не пришёл в себя, заставляло испытывать смутное беспокойство. Может, это как-то связано с его странной внешностью, может, ещё с чем… Должно быть, этого Сенджу можно назвать сенсором, раз он отыскал своего брата. Учиха негромко хмыкнул. Всё-таки не сбиваться, пытаться видеть в нём не врага, а ребёнка, такого же, как его сын, было сложно. Наверное, стоило порадоваться уже тому, что рука не тянется к кунаю при виде его лица, да и то, что он в другой одежде — лучше. Всё же это будет довольно интересная задача… Тобирама пришёл в себя, но очень старательно пытался это скрыть. Замер, затаил дыхание, и ресницы чуть дрожат. И хочет подсмотреть, и боится. Глупый ребёнок — странно так о нём думать, но так нужно. Быстрее привыкнет спокойно относиться к сыну врага. — Я знаю, что ты не спишь, — негромко произнёс Таджима. — Может, хватит притворяться? Хотелось сказать: «неумело притворяться», но с этим позже. Пока ещё не время критиковать и учить, надо дать привыкнуть. За спиной зашевелились. Мальчишка уселся, неловко повёл плечами, наверное, подёргал верёвку на запястьях. Зря, только узлы туже затянул. Но если бы не попытался развязаться, Таджима был бы скорее разочарован. — Помнишь, как ты сюда попал? Помнишь, что было до этого? Сенджу опустил голову, глянул исподлобья. — Помнишь, — заключил Учиха. Он немного выждал и подошёл ближе. Уселся рядом, коснулся подбородка, заставил приподнять голову. Ожидаемого сопротивления не последовало. Мальчишка даже глаза прикрыл, позволяя рассматривать своё лицо и будто бы не замечая прикосновений. Шрамы… Явно оставлены не так давно — и Таджима задумался о своих сыновьях. Стоило ли думать, что этот Сенджу менее достоин называть себя шиноби, если он настолько любил братьев? Или это — скорее молчаливый упрёк, напоминание, что Учиха — демоны, не имеющие привязанностей? — Посмотри мне в глаза. Боится. Сделал вид, будто ничего не слышал, а сам боится. Таджима прислушался к ощущениям, отметил, как часто и сильно бьётся сердце, и потянулся за кунаем. — Ты ведь понимаешь, что я сильнее и быстрее? — он чуть улыбнулся, только губами. — Или ты подчиняешься мне, или умрёшь. Что ты выберешь? Сенджу открыл глаза. В первое мгновение Учиха подумал, что видит шаринган, затем понял, что это всего лишь необычный оттенок радужки. И с восхищением пронаблюдал смену эмоций: настороженность, облегчение — раз пока что без иллюзий, страх, заставивший оцепенеть, — и надменное спокойствие, словно он и не замечает кунай у лица. Отвечать мальчишка не спешил, а Учиха и не собирался торопить его. Пусть подумает, если это ему так нужно. — Подчинюсь. Таджима опустил руку, легко, едва коснувшись, обрезал узел и потянул за верёвку. Сенджу потёр запястья и почти сразу чинно сложил руки на коленях. Он сидел настолько неподвижно, будто даже и не дышал. Впору восхититься, как он старательно демонстрировал спокойствие. Ещё один знак, что с ним действительно стоит возиться. — Правила просты: тебе можно выходить на улицу, но нельзя уходить от этого дома. Моё слово и слово Мадары — закон. Попытаешься получить оружие — будешь наказан. Чем лучше твоё поведение — тем больше тебе будет позволено. Возможно, со временем даже верну тебе твой меч. Всё понятно? Тобирама молча склонил голову. Слова о том, что его оружие никуда не затерялось, похоже, остались незамеченными. Всё-таки он действительно ещё ребёнок. — Можешь пользоваться всем, что есть в этой комнате. Мальчишка наконец осмотрелся. По меркам самого Таджимы, здесь было всё необходимое, от более-менее подобранной одежды — разумеется, с привычным двухцветным веером — до чистых свитков. — И каково будет наказание? — Зависит от проступка. Например, позволю Изуне потренироваться на тебе в использовании иллюзий для пытки. — Он подслушивает, — несколько невпопад сообщил мелкий. Таджима взглянул на него с большим интересом, чем раньше. — Сенсор? — Да, — мальчишка поджал губы, посмотрел хмуро в глаза и сразу — в сторону. — Что с моим братом? — Выживет. У него проблемы с чакрой, возможно, из-за Девятихвостого. Не уверен, что он сможет быть шиноби. — Ясно, — Тобирама опустил голову. — Раньше это была комната моих самых младших сыновей, — сообщил Таджима. — Попытаешься разгромить — я сочту это оскорблением. Он переступил порог, мельком глянул на сжавшегося в комок Сенджу и закрыл за собой. Пусть побудет наедине с собой, может, так ему проще будет принять, что всё изменилось. Изуна налетел, как ястреб, возмущённый, даже злой, но чтобы смолчать в коридоре, у него терпения хватило. Они вместе вышли на улицу, и только тогда младший сын позволил себе высказаться: — Отец, почему ты отдал их комнату этому Сенджу? Зачем они оба вообще нужны? Старший молчал. Сидел поодаль и неспешно заглаживал-затачивал свой меч. — Мадара? — Таджима предпочёл услышать объяснение от него. Так будет проще втолковать обоим, как надо себя вести. — Я говорил тогда, что Хаширама сильнее меня. Он может использовать новую стихию, о которой раньше никто не слышал. Оба Сенджу — сыновья главы клана. Ты хочешь, чтобы они привязались к тебе, были послушны. Поощрение и наказание — самый простой способ заставить их поступать правильно. Всё так, отец? Таджима позволил себе улыбнуться. Приятно видеть, что старший сын, несмотря на свою вспыльчивость, сдерживаться умеет и способен рассуждать действительно спокойно. — Тобирама станет неплохим сенсором, — дополнил он слова сына. Изуна скривился: — И они стоят того, чтобы с ними возились? — Стоят, — ответил ему Мадара, впервые за время разговора откладывая меч. — Мне нравится сражаться против Хаширамы, но драться вместе с ним, наверное, ещё лучше. — Даже если очнётся, пока что — никаких драк с ним. — Помню, отец. Я присматриваю за ним.***
Когда Таджима снова заглянул в комнату Сенджу, тот так и лежал на постели, сжавшись в комок, будто и не вставал вовсе. Это вызвало лёгкое разочарование: неужели мальчишка и не подумал осмотреться, выяснить, какие вещи у него есть, может, подыскать что-то, что можно использовать как оружие. Неужели не учили? — Тобирама, — позвал он, не переступая порога, — пора поесть. Сенджу зашевелился, уселся, упираясь ладонями в пол. Тряхнул головой. Выглядел он сонным, больным и слабым. Посидев так, покачиваясь, он встал и, сутулясь, подошёл к Таджиме. — Идём, — Учиха протянул руку, чтобы погладить по голове, но мальчишка дёрнулся в сторону. Пришлось сделать вид, что ничего не заметил, и просто вести за собой. Таджима тихо хмыкнул: всё-таки повезло, что сыновья Буцумы не старше его детей. Тобирама может сколько угодно злиться, смотреть с ненавистью, шарахаться, но он должен понимать, что как-то протестовать — бессмысленно. Сверстники его и одёрнут. — Сядешь здесь, — Таджима указал на место рядом с собой, где обычно сидел Мадара. Старший сын позволил себе чуть скривиться, выражая недовольство, но такое решение он понял и принял, молча устроился поодаль. Изуна тихонько фыркнул. Судя по хитрому и задумчивому взгляду и совершенно невинному выражению лица, он замыслил какую-то пакость. Сенджу двигался скованно, вздрагивал от резких жестов, не поднимал взгляда. Молчаливый разговор он оставил без внимания, никак не показал, что заметил хоть что-то. Наверное, заставить его ужинать вместе со всеми было плохой идеей, но Таджима был уверен, что так мальчишка быстрее привыкнет. Чужой дом, чужие люди, чужие привычки… Позволить ему отсиживаться в своей комнате — позволить непростительно медлить. Таджима нахмурился, увидев, как Тобирама пытается взять палочки. Тянется, пытается схватить, а они в стороне лежат, он даже не касается их пальцами. Гендзюцу Изуны, который наблюдал за этим с лёгкой улыбкой, или мальчишка не в себе? По крайней мере, даже если это была иллюзия, опасной или действительно обидной она не казалась. — Посмотри на меня, — Таджима коснулся плеча Сенджу, уколол своей чакрой. Тот напрягся. Медленно-медленно повернул голову, заставил себя открыть глаза. Тихий неглубокий вдох — должно быть, чуть успокоился, не видя отблеск шарингана. Будто не знает, что в иллюзию можно ловить и без него, хотя с ним — куда проще. — Здесь никто не нападёт на тебя первым. Здесь ты в безопасности, — тихо произнёс Таджима. — Еда не отравлена, у тебя то же самое, что у нас. Мальчишка снова опустил голову. Таджима быстро огляделся: Мадара сделал вид, что ушёл в свои мысли, Изуна уделял куда больше внимания рису в своей тарелке, чем происходящему. — Ешь, — Учиха снова коснулся плеча Сенджу и сам принялся за еду. Тот, немного поколебавшись, всё-таки соизволил тоже взяться за палочки. Наблюдать за тем, как он ест, было занятно. Вроде и торопливо, но очень аккуратно, демонстративно не обращая ни на что внимания. Полная сосредоточенность. Неудивительно, что и доел он первым — и так и замер, положив палочки. — Можешь идти в свою комнату, — Таджима отослал Тобираму. Можно было и не сомневаться, что мальчишка будет подслушивать, но если он сообразит вовремя уйти, выполнить это распоряжение — он пройдёт очередную проверку. — Изуна, Мадара. Можете тренироваться использовать гендзюцу друг на друге, но не смейте и пытаться поймать в иллюзию Сенджу. Даже в подобные той, что применил ты, Изуна. Ясно? — он строго посмотрел на сыновей. — Только на тренировке, не ради шутки. Тобирама выдал себя излишне шумным вздохом, это заметили все — Таджима жестом приказал молчать. Сейчас наказывать за подслушивание будет преждевременно.***
Таджима засиделся за бумагами до поздней ночи. Разобрать отчёты — пора бы уже хотя бы часть отдавать Мадаре, пусть учится, написать ответы на письма, чтобы уже утром отправить, продумать, чему и как дальше учить сыновей — всё это требовало времени. Иногда он жалел, что техника клонирования столь несовершенна, что эти дела нельзя поручить клону, порой думал, что это и к лучшему: за всё ведь приходится платить. Кто знает, какой бы была цена. А теперь добавилась ещё одна морока. Ладно, с Хаширамой пока всё неясно, придётся ждать выздоровления, прежде чем что-то решать, но вот его брат… Судя по тому, что Таджиме доводилось слышать, Тобирама не отличался большим объёмом чакры, и это сходилось с реальностью. Как следствие, он обладал хорошим контролем. То самое столкновение у реки дало понять, что во владении мечом он не уступает Изуне или, по крайней мере, около его уровня. Тем лучше: обоим будет полезно тренироваться вместе. Таджима коротко зашипел, заметив ошибку. Придётся это письмо переписывать с самого начала. Немного посозерцав испорченный лист, он решил, что лучше будет набросать черновик, чтобы утром было проще закончить. А мысли снова вернулись к Тобираме. Думать о том, как и чему его учить, на что обратить внимание, с чем помочь, было всяко приятнее, чем выстраивать затейливые узоры слов в послании главе клана Хьюга. Взять, к примеру, как щурится этот мальчишка, как чуть наклоняет голову, когда всматривается. Таджима просматривал воспоминания и хмурился: очень было похоже, что зрение Тобирамы оставляет желать лучшего. Это тоже стоило проверить. И обязательно — выяснить, какая у него стихия. Отложив наконец в сторону законченный черновик, Таджима потянулся, прогнулся назад, повёл плечами. После долгой неподвижности тело требовало движения. Было бы неплохо прогуляться, он даже задержал взгляд на окне, но нет. Отдых важнее. Но сначала — выпить воды. Заодно и пройдётся чуть. Проходя по коридору, Таджима услышал тихий скулёж и остановился, едва не споткнувшись. Прислушался. Тобирама. И почему это было совсем не удивительно? Учиха потихоньку проскользнул в его комнату. Негромкий приглушенный вскрик, возня — мальчишка сразу же постарался отползти подальше. Он так чутко спит? Похвально. Мысль мелькнула и ушла. — Не подходи! — прошипел Тобирама. Будь у него в руках оружие, это, может, могло бы звучать даже угрожающе. Как шипение взъерошенного котёнка, к примеру. Забавно. — Успокойся, — Таджима присел неподалёку. — Кошмар приснился? — Какое тебе до этого дело? Учиха ненадолго прикрыл глаза. Стоило бы наказать за грубость, но сейчас нет никакого желания делать это. Но и оставлять без внимания нельзя. — Во-первых, моё терпение всё-таки имеет границы, — принялся объяснять он, стараясь говорить спокойно и доброжелательно. — Не стоит мне грубить, раз ты живёшь в моём доме. Сенджу скривился от этих слов, но смолчал. — Во-вторых, думаю, эту ночь тебе стоит провести не здесь. Выпутывайся из одеяла, я отведу тебя к твоему брату. Вопроса не последовало. Помедлив, Сенджу закутался в одеяло и встал, осторожно шагнул вперёд. Таджима запоздало сообразил, что тот в темноте мало что видит. — Стой там. Учиха скатал футон, перехватил его поудобнее и повернулся к Тобираме. Мальчишка, до этого совершенно притихший, отшатнулся. — Дай руку. Я не собираюсь на тебя нападать и хочу спать ничуть не меньше, чем ты, — Таджима позволил себе немного поворчать. Возможно, это заставит Сенджу поверить, что не стоит так бояться. — Ну? Тобирама старательно отворачивался, ёжился, и Таджима просто ухватил его за плечо, путаясь в складках одеяла. — Идём. Наверное, Девятихвостый снился? Тобирама кивнул. Больше Учиха ни о чём не спрашивал. Привёл в комнату Хаширамы, расстелил постель, помог улечься, ни обо что не споткнувшись. — Доброй ночи, — пожелал он, уходя. Чуть задержался на пороге, но ответа так и не последовало.