Где нас нет

В легком дуновении соленого южного ветра ощущалась близость смерти. Рубиновый закат пестрел кровью на полупрозрачных волнах. Алые бугры океана вздымались и опадали, жадно лизали холодные пальцы девушки. Она уже окоченела, и кровь застыла на одежде, примерзла к коже. Стихли звуки, остановилось время, замолчали птицы. Только вода продолжала своё незамысловатое существование, будто бы весь остров сошел с ума и не знал гармонии, был ограничен клеткой, оттого и застыл на месте. Ваас знал это место лучше, чем кто бы то ни был. Остров жил по одному негласному закону: тот, кто не проверяет игрой собственную судьбу - будет проигрывать. На Рук-Айленде каждый день становился испытанием. В этой череде разрывающих все правила жизни событий уже сам Ваас не замечал боли, потому что она никогда не прекратится. И, чтобы не сойти с ума, нужно было лишь уйти из этого мира. На тропических островах Рук каждый день умирали люди. Морская толща воды десятки лет хранила секреты покойников, что тихо разлагались на дне. Поймав ритм веселого течения, мертвецы мирно покачивались на волнах, чувствуя уже неживой плотью, как мир вокруг них бесконечно смыкается и размыкается. Этих странных людей больше не тревожили яростные крики грозного вожака пиратов Вааса, они не съеживались в ледяном ужасе под острым взглядом его пронзительных и крайне жестоких глаз - полных жизни и абсолютно пустых. Всё, произошедшее с этими людьми, случилось помимо воли. Случилось, потому что случилось. Об этом знали молчаливые растения острова Рук, об этом кричали райские птицы. Мир, в котором каждый человек переживает странное приключение, никогда не примет в свои объятия лжеца или труса. Всё, что когда-либо происходило здесь - это жуткая история остановившегося времени. Пленники, которые проживают десять лет за один день под жарким солнцем. И никто не в силах сломать эту систему, заставить её работать на себя. Но однажды на белоснежный хрустящий песок ступила нога человека, который очень старался. Жестокие пираты рассказывают много небылиц, но в застывшем воздухе остров хранит самое ценное - историю о выборе в пользу абсолютной чистоты. Корни этого мифа крепко переплелись с корнями самых древних деревьев Рук-Айленда, из уст в уста льётся в самых безумных трактовках абсолютно чужая и никем не понятая жизнь. Когда пираты вспоминают про Ликки, Ваас улыбается. Он сам её приручил, сам отказался и сам пустил в неё пулю. Иногда пленники привозили с собой ЛСД. Если бы Вааса когда-нибудь спросили, в чем различие между кислотой и нбомами, он сказал бы, что под ЛСД всегда можно стать кем-то другим и во время очередного бэд-трипа пережить чью-то чужую, совершенно непонятную жизнь. Она всегда останется иллюзорной для всех вокруг и для него, когда он в адеквате. А в адеквате Ваас бывал крайне редко, потому однажды и открыл для себя, что история Ликки Лав на его острове была крайне неромантической. Попав на Рук, эта глупая девушка не имела при себе ничего, кроме набора стандартных действий, которые никогда бы не вывели её за границу прежнего мира. Мира, который устроен неправильно. Ликки часто отказывала себе ради практической цели, она мечтала создать особое место в пиратском обществе, и черт бы с ним, но Монтенегро чувствовал невидимую связь с этой сумасшедшей и молчаливо ждал, когда она совершит ошибку и свяжется с тем, кто её сдаст. Духовное - это всегда нечто идеальное, стремление к которому наполняет жизнь смыслом. Ваас очень нервничал, когда потребность в духовной жизни заменяла быт на острове. Такое случалось довольно редко, но случалось. Пират считал своей задачей создать атмосферу бездуховности и хаоса, сделать так, чтобы его люди были живы, но пусты. В них не должно быть жизни, у них должен быть закон. Но а каком законе может идти речь, когда самые сильные падают на песок и заливают его кровью? Бродя по острову в сопровождении своих людей, главарь пиратов ловил ужасные визуалы. Мысли ворочались в голове медленно и непринужденно. Ваас помнил застывшие глаза своей помощницы, помнил, как нажал на курок и крошечный осколок металла вошел в слабое тело. Он ненавидел чистоту во всех её смыслах и любил вечно застывшую кровь между пальцев этой девушки. Она убивала не ради него и даже не ради денег. Она убивала, потому что жаждала этого. А Ваас любил смотреть, как люди умирают на самом дне социальной жизни. Ветер приносил с моря запах запекшейся крови. Раскрытые глаза на болезненно-бледном лице бессмысленно глядели в синюю вену неба. Волны полоскали потемневшие от воды волосы и норовили утащить девушку в холодную бездну приближающейся ночи.