Cry Baby

I know Iʼll fall in love with you, baby And thatʼs not what I wanna do I hope you wonʼt ever lie to me And if you do, I know I wonʼt be your cry baby

      Однажды утром я сидел на прохладном кафеле, попивая горячий кофе с молоком, и понял, что вовсе не способен любить никого, кроме тебя. Мне хотелось плакать, утыкаясь носом в твое плечо, словно маленький ребенок, но я не мог сделать так. Ты никогда мне не принадлежал. Действительно.       Засыпая слишком рано и просыпаясь еще раньше, я чувствовал себя живым трупом, которого тянут и управляют, как чертовой марионеткой. Ты подарил мне глоток воздуха всего на один вечер, когда по пьяни доверил свой главный или же не правдивый секрет. Ты признался мне в любви, обвивая шею сильными руками и прижимая к себе, забывая о том, что дома тебя ждет она, которая также любит тебя. Как и я. Навсегда.       Я понимал, как больно терять тебя, поэтому не хотел, чтобы она чувствовала то же, что и я. И знаю, что я чертов тихоня, который отдаст другим все, забив на себя. Я отдал тебя. — Гарри, — промямлив, я подхожу к тебе, внимательно изучая каждую черту твоего счастливого лица. Словно ничего и не произошло. Словно ты не вырывал мое сердце, ломая крепкие ребра по пути, потому что никто не мог добраться до моего чертова сердца ранее. Никому не было это под силу. Никому, кроме тебя. — Прости, Мэтт, мне пора в гримерку. Увидимся еще?       И ты уходишь, оставляя меня одного в этом чертовом коридоре, в котором стояла гребанная тишина и твои заглушенные шаги. Стоял мороз за окном, цветы в вазах на столе и полупустые кружки с кофе тоже стояли. Стояло все, а я падал. На самое дно. И ничто не могло спасти меня.       Гуляя по зимними парку, одинокому и брошенному, как и я, мне никак не удавалось прогнать мысли из чертовой черепушки и твое имя, навсегда выбитого на моем полуживом сердце, словно надпись на мраморной статуи. Я не выдерживаю, набирая тот самый номер, который, кажется, навсегда останется в моей памяти, даже если это всего лишь набор странных цифр. — Слушаю? Мэтт, привет, что тебе нужно? — Ты ухмыляешься, я знаю. Даже если не вижу. Я слишком хорошо изучил тебя. Черт. — Гарри, прости, — голос ломается, позволяя тебе слышать мои тихие всхлипы и сбитое дыхание. — Я не могу. Пожалуйста, помоги мне. Закрывая глаза, я думаю лишь об одном. Как милый парень танцует только для меня. Позволяет себе целовать только меня. Пытающийся петь лишь для меня. И так искренне улыбающийся только для моих глаз. Но слишком многого ты просишь, не так ли? — Хей, Мэтт, — ты замолкаешь, заставляя сердце замереть в слишком долгом ожидании. — Ты же знаешь, это была ошибка. Я не хотел. — Тогда я советую тебе больше не пить, Гарри, потому что однажды это может разбить кому-нибудь сердце. — Что? — Я взболтнул лишнего, но знай. — Да, чертов Гарри Шум, ты разбил мое гребанное сердце! Повисает тишина, и мне кажется, что земля уходит из-под ног стремительней, чем рвутся швы на сердце. — Ты сбрендил, Мэтт. Прости, но я люблю свою жену. Никого более. Ты вешаешь трубку, оставляя меня одного. В этом мире, где каждая моя часть умирает, мы вряд ли будем вместе. Но я точно знаю, что мои атомы будут вечно любить твои. Хорошо?