Рождество на "Энтерпрайз"

      «Дневник „Энтерпрайз“, коньяк пять звёзд…в смысле, звёздная дата… А, какая разница, к трибблу лысому эти формальности! В общем, вещает доктор Маккой из медотсека. На корабле жутко-страшная эпидемия скуки. У некоторых она уже вошла в последнюю стадию депрессии. Единой вакцины от этой дряни не существует, каждый спасается, чем может. Я вот достал у мистера Скотта конфискат пятизвёздочный, уже вторая бутылка заканчивается, а веселее не становится. Дело в том, что „Энтерпраз“ послали на другой конец галактики исследовать неизвестное явление, которое периодически появляется в секторе G, на нейтральной территории по соседству с ромуландцами. Федерация не знает, как это расценивать и как на это реагировать, но пока на акт агрессии это не похоже. Просто какое-то мелкое небесное тело вдруг появляется, пересекает сектор и исчезает без следа, оставляя за собой широкий и, возможно, очень радиоактивный след. Ну, это если в двух словах. А вообще, вот какого хрена именно нас туда послали? Нам что, больше всех надо? У Федерации кончились корабли-разведчики, и дубовые лбы решили послать научно-исследовательский корабль к чёрту на кулички разгребать очередное ромуланское дерьмо?! Так…это надо как-то вырезать… Чёрт, без Скотти и поллитры тут не разберёшься… Эй, эта штука меня всё ещё пишет?! Блин, почему она моргает красной кнопкой? Чесслово, я тут ничего не нажимал!»       – Капитан лазарету. Доктор Маккой, зайдите на мостик.       – Эээ… Джим, я сейчас немного не в форме…       – Тогда надевай форму, мы подождём, – на заднем плане раздалось женское хихиканье. – Нет-нет, поверьте мне, лейтенант, доктор Маккой в трусах – это не слишком эстетичное зрелище.       – Это кто там захотел увидеть меня в трусах, Ухура?!       – От скуки даже это сошло бы за развлечение. В общем, руки в ноги и бегом на мостик.       – Капитан, с точки зрения человеческой физиологии не представляется возможным…       – Это идиоматическое выражение, мистер Спок, не заводитесь, я потом объясню.       – Кто-нибудь знает, как отключить эту штуку, чтоб она меня не писала и не мигала красным?!       – Эй, инженерная лазарету! – к общим голосам присоединилось агрессивное шотландское рычание. – Кто включил красную тревогу?! Сигнал поступил от вас! Что там стряслось?!       – Скотти, твой коньяк закончился! А дневник записывает весь наш диалог…       – Что?! – капитан от ужаса чуть не взвизгнул. – Это же вносится в «чёрный ящик» корабля и не стирается! Немедленно обесточить медотсек на тридцать секунд и все бегом на мостик!       – Надо кнопки подписывать, доктор, – ехидно хихикнул напоследок голос Скотти. – Я всегда так делаю, а то в прошлый раз по пьяни вместо того, чтоб выйти в сортир, отключил антигравы на всём корабле.       Примерно через десять минут после записи всего этого безобразия на мостике собралась обычная компания в составе капитана, старпома, доктора, пилота, навигатора, главного инженера и связистки. У капитана глаза светились надеждой на избавление от скуки. У старпома падд светился цифрами, а тщательно скрываемое недоумение на суровой физиономии подсказывало, что он до сих пор пытается представить, как чисто технически человек может взять свои ноги в свои руки и при этом куда-то прийти. Источником вдохновения для него, видимо, служил застенчиво выглядывающий из кармана надкусанный кусочек шоколадки.       – Господа, я собрал вас здесь, чтоб сообщить…       – Это произведение написали в России! – немедленно донеслось с места навигатора.       – Тоже ваша бабушка из Ленинграда?       – Нет, Гоголь…       – А, это который спаивал няню кружками? – радостно оживился Скотти.       – Нет, это которого проткнули шпагой на дуэли! – ответил Сулу.       – Гоголя ничем не протыкали, его вообще, говорят, живьём похоронили! – обидчиво пискнул Чехов.       – Господи, какое кошмарное место эта ваша Россия!       – Это было в девятнадцатом веке!       – Господа, можно мне сказать? – жалобно донеслось из капитанского кресла. – Я понимаю, что мы летим долго, нудно, все устали, соскучились, и ваши мозги просто вытекают наружу от бездействия… Молчите, мистер Спок, я вас умоляю! А мистеру Скотту позже будет объявлен выговор за несанкционированные эксперименты над старшим помощником.       – Но эксперимент удался! – радостно заулыбалась шотландская мордашка – Мы научно-исследовательский корабль, и я научно исследовал проблему «эффект опьянения у вулканцев и вещества, его вызывающие!»       – В свете того, что я сейчас хочу предложить, почётная грамота с поощрительным отстранением от работы на неделю будет выдана вам позже, – Скотти сник, прикинув, что целую неделю придётся жить без ковыряния в любимой женщине. – Дело в том, что я тут подсчитал…по земному календарю у нас сегодня 24 декабря. То есть, рождественский Сочельник.       – Ого! Мы никогда раньше об этом не вспоминали… – на мостике возникла потрясённая переглядка. – И кое-кто, начинающийся на «капитан», однажды даже заявил, что в космосе неуместно отмечать праздники, актуальные только для Земли. Это как бы шовинизм.       – Есть другое предложение, как скоротать время до нейтральной зоны?.. Судя по молчанию, других предложений не поступило. Тогда выношу идею на голосование.       Весь состав мостика поднял руки, Скотти даже довольно облизнулся, предвкушая рождественскую попойку. Один Спок остался стоять с недоумевающим выражением лица.       – Отлично, принято единогласно!.. Почти. Мистер Спок, не переживайте, в следующий раз мы отметим всевулканское провозглашение учения Сурака. Итак. Для начала нам нужен праздничный стол. Кто-нибудь умеет готовить? Ингредиенты мы реплицируем, но в честь праздника хотелось бы в кои-то веки попробовать вручную приготовленной еды.       – Сестра Чепл умеет, – вспомнил Скотти. – Она же таскала супчики старпому…       – Если вам дороги ваши потроха, не советую есть то, что она готовит, – расфыркался Маккой. – Вулканцу с его метаболизмом ничего не будет, но нам, простым краснокровным… У неё даже отчёты по наркотикам никогда не сходятся, о чём тут говорить.       – Я могу приготовить борщ, – опять оживился Чехов.       – Это коктейль из водки и пива? – нахмурился капитан.       – Нет, этот коктейль называется «ёрш»…и его я тоже могу приготовить.       – Мистер Чехов, согласно моей базе данных, ёрш – это рыба…       – Рыбу в чистом виде репликатор не осилит, – Чехов пригорюнился. – А мой дядя из Самары варит такую вкусную уху…       – А при чём здесь уши, мистер Чехов, и чьи именно уши вы имеете в виду?..       – Спок, заткнитесь! – кажется, всеобщее пожелание мостика слилось в единый хор.       – Что ж, тогда я беру на себя праздничный торт, – томно потянулась Ухура, довольная, что её как женщину по умолчанию не поставили к плите. – И, поскольку Скотти явно позаботится о жидкой части праздничного стола, которая на некраснокровных не действует, торт будет шоколадным.       – Отлично, будем считать, что со столом мы разобрались, – капитан довольно потёр руки. – Также нам понадобится Санта-Клаус. Поскольку я тут главный, то и Сантой буду тоже я. Придётся пошить мне костюм из форм погибших краснорубашечников. Ещё на всякий случай напоминаю – вдруг кто забыл – на Рождество принято дарить друг другу подарки. И развешивать их в носках над камином… Где мы возьмём камин?       – Не смотрите на меня так! – взвился Скотти. – Я не разрешу вам развешивать носки над варп-ядром! Мало того, что они сгорят, так ещё и вонь потом по всему кораблю будет неделю стоять! И вообще, развешивать нужно не над камином, а в самом интригующем месте, которое сохраняет ауру таинственности и щекочет нервы желанием эту тайну разгадать…       – Да вы поэт, однако. Даже в трезвом виде. А под ваше описание подходит только каюта мистера Спока, но…ммм…в общем, это не самый лучший вариант. Решено: носками увесим мостик.       – А может лучше положить подарки под ёлку? – осторожно предложила Ухура, с ужасом и женской тягой к аккуратности представляя, на что будет похож увешанный носками мостик.       – Точно! Нам ещё нужна ёлка! Мистер Сулу, можно одолжить у вас какое-нибудь растение? Например, вон то, которое начало цвести красивыми красными цветками, похожими на медузы? Его даже украшать не придётся.       – Нельзя, капитан, оно плотоядно. Реагирует на потоотделение. Вот напьёмся мы запасами мистера Скотта, потеряем бдительность, и будет у него рождественский мясной пирог…       – А можно тогда то красивое, жёлтое, ветвистое, похожее на смесь пальмы и папоротника?       – Оно стреляет ядовитыми иглами во всех незнакомых, нервное очень, а яд смертелен в дозе, меньше миллиграмма. И узнаёт оно только меня.       – Да вы маньяк, мистер Сулу, коллекционируете только опасные растения. Надеюсь, то милое фиолетовое деревце с оранжевыми брокколиобразными наростами не ядовито?       – Нет, оно совершенно безобидно, но очень пугливо. Оно просто убежит и будет с паническим писком носиться по кораблю. Ещё в какой-нибудь двигатель попадёт…       – Мда… Однако, без ёлки Рождество совсем не то. Нам срочно нужно что-нибудь зелёное, не плотоядное, молчаливое, безопасное и способное спокойно простоять хотя бы пару часов.       На мостике повисла звенящая тишина, как в драматических паузах в театре. Потом капитан, сообразивший, что сказал, а затем и остальные присутствующие дружно обернулись к Споку.       – Что ж, кажется, выбор очевиден… Спок, просите, что угодно. Увольнительную? Неделю медитаций? Три кило шоколада?       – Назначение на другой корабль. Хотя бы чуть-чуть более логичный, – обречённо вздохнул Спок, поняв, что ему не отвертеться. Желающих отмечать Рождество слишком много, всех вулканским захватом не уложишь, а среди них ещё и коварный эскулап с маньячными шприцами за пазухой, как вколет что-нибудь – и очнётся Спок голым и зарытым в шоколадный торт.       – Отлично, будем считать, что мы договорились! – капитан радостно подмигнул остальному мостику. – Спокойно, граждане, он потом забудет, что просил. Как главному атрибуту праздника мистеру Споку полагается самый большой кусок шоколадного торта.       Все разошлись по местам в предвкушении веселья. Спасший варп-ядро от носочного позора Скотти немедленно озадачился нетипичной проблемой: как из репликатора получить ёлочные игрушки. Теоретически все их составляющие можно было реплицировать, но чтоб в нужных комбинациях – это нужно было быть поистине гениальнейшим инженером. И Скотти себя таким позиционировал. Жертвами его творческих порывов стали двадцать четыре кило силикона, шесть кило серпантина, пятьдесят семь кило стекла и три бутылки первоклассного скотча. В результате родилось несколько очень старомодных гирлянд с огоньками, источник питания которых так и не был установлен, множество ярких силиконовых шариков, переливающихся удивительными, порой физически невозможными оттенками существующих и несуществующих цветов – «мечта наркомана» по довольному выражению Маккоя – и сотни с три очень стрёмно выглядящих снежинок, которые при близком рассмотрении являли собой карикатурно изображённые лица всего старшего командного состава корабля. Что характерно, эти снежинки, тут же рассосавшиеся по всему кораблю в самых труднодоступных, но хорошо проглядываемых местах, намертво приклеивались к несущей поверхности, и, когда Ухура попыталась отодрать одну такую, в которой узнала себя и вознегодовала на утолщённые губы и косящие в разные стороны глаза, она ободрала себе весь маникюр, но не смогла даже сдвинуть с места стрёмную «снежинку». Гирлянды тоже доставили некоторые хлопоты: развешанные в местах большого скопления приборов, они периодически замыкались и начинали бешено мигать, а попытки остановить эту «светомузыку» заканчивались несущественными, но болезненными электрическими ожогами. После Скотти репликатор оккупировали Ухура, Чехов и внезапно присоединившийся к ним Маккой, который заявил, что в процессе такого нетипичного занятия, как готовка вручную, необходимо авторитетное мнение дипломированного химика. В результате репликатор сошёл с ума от объёма истребованных из него продуктов в невозможных комбинациях и вышел из строя, сдавшись на милость Скотти, а троица безумных поваров оккупировала комнату отдыха, завалив её этими самыми продуктами, закодировала дверь, для надёжности ещё и подперев её шкафом изнутри, и принялась что-то химичить. Капитан невольно подумал, что чтение молитв перед рождественским ужином будет очень уместно, с такими-то поварами.       Костюм Санта-Клауса, который капитану всё же сделали умелицы из научной лаборатории, напоминал форму курсанта академии Звёздного Флота, обшитую трибблами. Вернее, это и была бывшая форма курсанта, только капитан очень понадеялся, что ни один триббл при этом не пострадал. Но где тогда умелицы из научной лаборатории взяли белый пушистый мех на воротник, рукава и подол бывшего кителя? Знаменитый красный колпак до боли походил на гигантский носок с кусочком меха на кончике, и из чего это было сделано, капитан даже спрашивать побоялся. Однако он безропотно облачился во всю эту амуницию, закинул на плечи мешок, сшитый из красного свитера охранника с привешенными к нему колокольчиками и в таком виде заявился на мостик. Те, кто в это время развешивал по мостику носки, хихикая от абсурдности самого процесса и споря, протягивать гирлянду носков на фоне главного экрана или это уж слишком, при виде капитана и вовсе сложились пополам от внеуставного ржача.       – Надеюсь, вы понимаете, что мы ограниченны в средствах, находясь в глубоком космосе, и на одного человека придётся не больше одного подарка, – буркнул Кирк, разглядывая имена на носках. – А где носок с моим именем? Мне вы ничего не собираетесь дарить?       – О, для вас мы приготовили совершенно особый подарок, – хихикнула молоденькая энсин. – Вам ещё придётся его поискать. Должна же быть на празднике какая-то интрига.       – А где носок мистера Спока? Он, конечно, в тихом шоке от земных традиций, но мы должны чем-то скомпенсировать его моральную травму в связи с ролью ёлочки.       – И его мы не обидим, – молоденькая энсин выглядел уж очень подозрительно коварненькой. Кирк почуял своими «стальными булочками» неладное. Что-то его разлюбезная команда задумала.       Наконец основные приготовления закончились, корабль был украшен, команда приведена в приподнятое настроение, носки на мостике интригующе оттопыривались подарками – по слухам, Скотти позаботился о мужской части экипажа, утверждая, что только он знает, что нужно настоящему мужчине, а Сулу раскошелился на свои стрёмные растения для прекрасных дам, отобрав самые безопасные, и часть носков действительно подозрительно шевелилась и даже слегка протекала – праздничный стол был готов, его организовали прямо на мостике, ибо что только на мостике ни творилось, хуже не будет, и настал самый ответственный момент: надо наряжать ёлочку.       – А мы будем водить вокруг него хороводы? – радостно хихикал Чехов, наблюдая, как Ухура осторожно, стараясь лишний раз не касаться Спока, сохраняющего поразительно непрошибаемый вид, увешивает его гирляндой.       – Это ещё что за очередное русское извра…изобретение? – Кирк тоже наблюдал за манипуляциями Ухуры, но как-то мрачно и настороженно. С его точки зрения, это выглядело как наглое, бесцеремонное совращение старпома. Ну кто просил Ухуру наряжать ёлочку так эротично, блин?       – Это когда люди становятся вокруг ёлочки, берутся за руки и танцуют под весёлую музыку.       – А ёлочка что в это время делает?       – Эээ…горит…       – Какой ужас! – вздрогнула Ухура, и даже Спок как-то нервно дёрнул ухом. Да, ухом. Оказалось, что в состоянии стресса его уши могут непроизвольно шевелиться, только, к счастью, никто, кроме округлившего глаза капитана, этого не заметил. – Мы не позволим поджигать нашего коммандера!       – Да не поджигать! У нас принято кричать «ёлочка, гори» и зажигать огоньки, которыми она наряжена! – Чехов обидчиво надулся. – Вечно меня неправильно понимают!       – Никаких огоньков! – нахмурился Кирк. Как раз в это время Ухура осторожно вешала какую-то серпантинную блестяшку прямо на очаровательное зелёное острое ушко, и Споку очевидно стоило огромных усилий не дёрнуть ушком снова. И зачем он согласился на этот абсурд? Будь проклят тот день, когда он поддался на искушение Скотти попробовать шоколад!       – Не волнуйтесь, нам короткого замыкания на приборах не нужно, – Ухура как-то понимающе улыбнулась капитану и убрала лапки от чужой эрогенной зоны. – Но, если я правильно помню, ёлочка должна быть с верхушкой. Чем мы украсим гениальную голову мистера Спока?       – Может, оставить её в покое?.. – робко вякнул несчастный мистер Спок, едва удерживая ментальные щиты и обещая себе не меньше суток непрерывной медитации после этой вакханалии.       – У нас остался запасной колпак Санты, – вякнула знакомая молоденькая энсин, протягивая Ухуре обшитое неведомым белым мехом красное носкоподобное извращение. – Он немного кривовато получился, но всё равно милый и пушистый. И безвредный для гениальной головы мистера Спока.       Последние приготовления закончились, по земному времени дело подходило к полуночи, и все, кто поместился на мостике, получили возможность отведать кулинарных изысков, полученных общими усилиями репликатора и очумелых ручек старшего командного состава. Получилось неожиданно вкусно, хотя мрачный голос доктора предсказывал всем язву желудка и заворот кишок. Что не мешало самому доброму доктору вовсю налегать на кушанья. Видимо, хуже язвы, чем сам добрый доктор, не бывает. Жидкая часть застолья также не подкачала, Скотти выгреб все свои заначки ради такого дела, и те, кто в начале праздника ещё стеснялся есть и пить в присутствии старших офицеров, очень быстро раскраснелись, разгорячились и освоились. Разумеется, весь экипаж на мостике не поместился, но запасы у Скотти оказались воистину нескончаемы – кто-то даже пошутил, что он разбавляет выпивку топливом, и многие задумались, что не такая уж это и шутка, – и бурные возлияния были организованы в нескольких местах многострадальной «Энтерпрайз», которая ради такого дела легла в дрейф на автопилоте. Один Спок с гирляндами и блестелками на ушах стоял посреди мостика и в полной мере ощущал смысл земной фразы «чувствовать себя идиотом». Особенно когда подвыпившие дамы начали к нему льнуть, утверждая, что у них самая хмурая ёлочка за всю историю Рождества. Кто-то шибко умный поснимал часть носков с мостика и устроил их у ног Спока. Кажется, это был Чехов, который инстинктивно предпочитал искать подарки под ёлкой. Спок попытался найти в этом плюсы: в ноги стало заметно теплей. Он только понадеялся, что Чехов не сагитирует народ танцевать вокруг него, но, увы, Рождество явно было не его день. Стоило энсину смешать водку со скотчем и догнаться «ершом», как все присутствующие на мостике собрались в два круга и начали «дикие пляски народов Аляски» вокруг совершенно офигевающей «ёлочки». Что поразило Спока больше всего – капитан тоже принял в этом участие и даже выбил себе место в первом кругу, поближе к «ёлочке». Ушки «ёлочки» то и дело нервно дёргались, ментальные щиты трещали по швам, и, кто знает, не обуял ли бы «ёлочку» внеплановый пон-фарр, если бы Ухура не вкатила на мостик большое шоколадное чудовище. По форме оно больше всего напоминало размытые картинки, которые психиатры показывают психам и просят сказать, что там изображено. При этом сама Ухура ужасно гордилась этим своим творением, и, собственно, не зря, ибо оно оказалось исключительно вкусным и очень шоколадным, а на форму пьяным празднующим было плевать. Наступление Рождества ознаменовали дикими воплями красной тревоги по всему кораблю ровно в полночь. Впервые весь корабль радостно вопил и прыгал при звуках красной тревоги. И при этом никто не заметил того коварного момента, когда Ухура скормила Споку кусок шоколадного безобразия. Капитан первый заметил, что бедную «ёлочку» штормит во все стороны, глаза стали какие-то затуманенные и неестественно влажные, а блестяшки на ушках забавно перекосились. Народ как раз бросился разбирать подарки, ковыряться в носках, искать свои имена. Этим капитан и воспользовался, сгребая пьяненького старпома и отволакивая его в лифт. Он не заметил, как понимающе переглянулись дамы на мостике и усиленно постарались не захихикать.       – Эх вы, ну надо ж было рассчитывать дозу, – вздыхал капитан, сам немножко окосевший и с умилением разглядывающий позеленевшего, расфокусированного, но усиленно пытающегося держать моську кирпичом старпома, уже избавленного от гирлянд и блестяшек. – Однако вы сегодня отработали на славу. Можете спокойно медитировать до полного ухода в нирвану.       – А мне не полагается подарок только на том основании, что я иной расы? – внезапно как-то обидчиво выдал Спок. Язык у него не заплетался, чего нельзя сказать о ногах, так что капитану пришлось почти взвалить его на плечо и тащить до каюты, радуясь, что никто этого не видит, все празднуют. А то такое поведение даже капитану казалось несколько фривольным, учитывая их обоюдное опьянение.       – Как, вам не приготовили подарок? Странно, я же помню, что энсин…как её там зовут…обещала, что для вас приготовили нечто особенное…нет, это для меня что-то особенное, но вас тоже обещала не обидеть…       – Ещё до того, как меня нарядили деревом, я обсмотрел все носки с подарками. Нигде не было ни моего, ни вашего, кстати, имени. Это недопустимо. Может, нас и не слишком любят, но…       Спок затруднился продолжить фразу, ибо был осторожно опущен на свою койку в каюте. С его головы упал запасной колпак Санты. Кирк машинально подобрал его и с изумлением прочитал на внутренней стороне только сейчас ставшее заметным имя «капитан Дж.Т.Кирк». Сквозь затуманенные алкоголем мозги словно лучик света пробился. Он снял свой колпак, заглянул вовнутрь и расплылся в радостной улыбке.       – Что случилось, капитан? – Спок это заметил и насторожился. – В этих колпаках что-то необычное?       – Ещё бы! Недаром мне колпак Санты показался подозрительно похожим на носок… Потому что это и есть носок для подарков. Мой и ваш. Взгляните.       Старпом с изумлением прочитал на колпаке, весь вечер пробывшем на капитанской голове: «Мистер Спок». Даже у пьяного вулканца логика не отказала, но глаза удивлённо расширились.       – Но, если это носки для подарков…и тот, который подписан моим именем, был надет для вас, а тот, который с вашим именем, был надет на меня…это значит…       – …что нас с вами подарили друг другу, – радостно светясь, закончил Кирк. – А разве вы с этим не согласны?.. – голос Кирка упал на пару тонов и приобрёл томную бархатистость. – Ведь мы в самом деле лучший подарок друг для друга…       – Полностью поддерживаю, – с серьёзным видом и совсем зелёными ушами кивнул Спок и протянул ладонь для вулканского поцелуя. Коим нависший над ним капитан, такой весь горячий, расслабленный и довольный, естественно, не ограничится.       Спустя примерно час на мостке все лежали вповалку, кто, где и как сумел примоститься. В основном люди сбились кучками по углам, обнимая друг друга и сладко посапывая. Праздники – это тоже дело утомительное. Один только Скотти, собравшийся на кураже нести ночную смену на мостике, сидел на месте пилота, презрительным взглядом оглядывал сонное царство, ухмылялся и бормотал что-то про слабаков, совершенно не умеющих пить и веселиться как суровые шотландские мужики. Он бы сейчас повёл корабль на варп-9, но вот беда: в глазах троится, и совершенно невозможно угадать, где тут кнопка подключения к бортовому компьютеру, чтоб убрать автопилот. Да и свой код доступа он помнил как-то вяло, через символ.       – Монтгомери, может, тебе уже достаточно? – раздался откуда-то сбоку женский и немного металлический голос. Скотти с изумлением повернул голову на голос. Неужели какая-то женщина ещё осталась на ногах после таких возлияний? Увиденное его совсем поразило: рядом с ним стояло дивное беловолосое белокожее создание со светло-серыми глазами, одетое в серебристый обтягивающий костюм. И это создание смотрело на него с обидчивым неудовольствием.       – Эээ…а как вы сюда попали?..       – Надеюсь, завтра капитан найдёт, что написать в отчёте начальству, как я попала в этот сектор ограниченного посещения.       – А вы вообще кто?..       – Совсем до чёртиков допился, – существо жалобно вздохнуло. – Своих не узнаёт… Жена я твоя, Монтгомери! Энтерпрайз! Дай это сюда!       Существо выхватило у Скотти недопитую бутылку скотча и опрокинуло в себя. На показателях состояния варп-ядра сразу подскочили показатели, увеличился КПД, будто ядро зарядили. Скотти ошалело вытаращился на хуманизированный корабль, хлопнул глазами и, едва успев подумать, что никогда в жизни больше не будет пить страшный русский «ёрш», хлопнулся лицом об панель управления. Через десять часов ему предстояло проснуться в своей кровати, почти полностью раздетым и заботливо укрытым одеялком. Он так и не увидел, как пролетающую через сектор G в нейтральной зоне по соседству с ромуландцами «Энтерпрайз» нагнали и обогнали роскошные сани, в которые были запряжены настоящие северные олени. Пышнобородый старик в красном, сидевший в санях, весело отсалютовал кораблю колпаком и на огромной скорости улетел в черноту космоса, оставляя за собой яркий золотистый росчерк следа.