Дождался...

      Время обходит стороной эту квартиру. Часы исчезли со своего привычного места, телевизор давно не подает признаков жизни, мобильник разряжен, а плотные темные шторы постоянно задернуты, не пропуская ни единой искорки света. В этой комнате властвуют тишина и безвременье. Все для того, чтобы помогать Тэхену ждать возвращения Юнги.       Ким сидит на полу возле кровати, не решаясь забраться под одеяло. Хену будет приятно узнать, что парень ждал так, что даже не ложился спать без него. Лишь изредка, когда тело начинает ныть от неподвижности, шатен на цыпочках обходит комнату, кончиками пальцев ласково касаясь то совместных фотографий на стене, то выигранного в тире желтого зайца (лунного кролика!), то оставленного на столе блокнота. Берет в руки, перелистывает и неслышно кладет на место. Никому, кроме Тэхена, нельзя трогать записи Юнги. Парень улыбается, плавными движениями стряхивая пыль с точеного коричневого с золотистыми металлическими накладками фортепиано.       Под кофейными глазами залегают непроглядные темные тени, усталость стальными цепями сковывает тело, но Ким упрямо растирает виски, щиплет себя за запястье и идет заваривать крепкий чай. Юнги ушел, его надо дождаться. Встретить на пороге и громко порадоваться его возвращению. Так было всегда: старший уходит на работу или к семье, младший ждет и с улыбкой распахивает дверь навстречу. Только в этот раз Мин почему-то задерживается.       Тэхен допивает горячий несладкий чай, потому что весь кофе и сахар в доме принадлежат хену. Тот любит, когда младший приносит ему большущую кружку крепкого напитка, в которой растворена всего четвертинка чайной ложечки сахара. Юнги вообще нравится, когда Ким ненавязчиво заботится о нем: укрывает пледом, готовит ванну, чтобы согреть после мерзлых улиц, расчесывает спутанные волосы, терпеливо разбирая на пряди, закутывает в длинный разноцветный шарф, целует обветренные губы, складывающиеся в самую прекрасную на свете улыбку… А Тэхен просто бесконечно любит своего старшего, слишком гордого, чтобы просить помощи. И ему совсем-совсем не трудно делать все это.       С трудом удержавшись от чиха (сколько же пыли вокруг!), Ким садится на прежнее место и вновь мысленно перебирает причины, вынудившие хена так задержаться. Начальник завалил работой? Идет запись нового трека? Школьные друзья позвали на встречу? Родители пожелали видеть строптивое дитя? Нет, Юнги бы позвонил, сообщил. Даже если… Юноша с трудом сглатывает… если он решил расстаться… Он не исчез бы вот так, без объяснений. Ведь он постоянно, каждым действием, показывает, как сильно дорожит своим Тэхен-и. Глупости. Мин пообещал всегда приходить в их общий дом. Не нужно себя накручивать. Еще немного – и любимый хен вернется. Надо только подождать еще чуть-чуть…       Белый свитер не спасает от промозглой влажности. Шатен решает, что надо поправить шторы, и идет к окну, чуть пошатываясь от слабости. Он сминает в кулаке пропыленную ткань и вдруг судорожно дергает ее в сторону, едва не срывая с гардины. Оттуда, из-за стекла, прямо в его слезящиеся от света глаза смотрит Юнги. Тэхен цепенеет, распахивая ресницы и каждой клеточкой впитывая до боли знакомый росчерк улыбки хена. Корсет ледяного ожидания рассыпается, заставляя ахнуть от тающей фантомной иглы в пустившемся вскачь сердце.       Он уже не помнит, что квартира находится на девятом этаже. А значит, Мин никак не может стоять напротив окна, чуть наклонив голову по старой привычке.       Он уже не помнит, как тщетно пытался осознать сообщение из больницы: возвращаясь домой, Мин Юнги поскользнулся на тонком льду и ударился виском о бордюр, перестав дышать после двенадцати минут в реанимации.       Он уже не помнит, как цеплялся негнущимися пальцами за воротник футболки, захлебываясь разрывающим горло криком и сползая спиной по кафелю ванной.       Он уже не помнит, как гладил ломкие пряди и целовал холодные, потрескавшиеся губы, рыдая в голос и не пытаясь сдерживаться.       Он уже не помнит, как мать Юнги брезгливо-сочувственно похлопала его по плечу, хотя при жизни сына не желала даже видеть.       Он уже не помнит, как, воя от боли, практически отбивался от пытающихся помочь родных и друзей, без сожалений обрывая все связи с внешним миром.       Он уже не помнит, как учился дышать заново, беззвучно шепча все слова, которые успел сказать, и те, которые так и не сумел подобрать.       Он уже не помнит, как придумал реальность, в которой хен скоро вернется, и настолько поверил в нее, что стал жить лишь ожиданием.       Он уже не помнит, что прошло сорок мучительных дней в пыли, тишине и безвременье пустой комнаты.       Ничего этого не было. А старший, наконец, вернулся. Тэхен дождался… Дождался. Вот она, эта волшебная улыбка-только-для-него. Вот он, любимый хен.       Тонкая, алебастрово-белая ладонь протягивается к Киму, приглашая наружу. Он с усилием дергает шпингалет, открывая окно и взбираясь на подоконник. Шатен – не птица, чтобы полететь, но он не колеблется ни секунды. Это ведь его хен. Он не причинит никакого вреда. Тэхен верит Юнги безусловно – то есть, без условий.       Шаг – и тяжелое тело устремляется к асфальту, а хрупкие, но сильные пальцы сжимаются на запястье Кима. Он радостно смеется, обхватывая другой рукой теплую щеку старшего, льнущую к ладони. Теплую, а вовсе не холодную, как было… когда-то. Нет, не было такого. Какой злой глупец наврал, что Юнги умер? Он ведь – вот тут, безмятежно улыбается и нежно целует в лоб. А потом тянет куда-то, прочь из плена многоэтажек, паутины дорог и ловушки пыльных комнат.       Они идут вперед, и Тэхен заворожено перебирает пальцами лучи закатного солнца, другой рукой крепко сжимая ладонь Юнги. Он не знает, куда ведет его хен, но чувствует себя счастливым и успокоенным, как никогда. Ранние звезды вторят их беззаботному смеху и любовному шепоту, а дрожащий серпик растущей луны предвещает обновление и возрождение.       А люди, обнаружив труп под окнами, назовут парня самоубийцей. Возможно, припомнят историю о возмутительной любви и нелепой смерти. Посудачат немного, решат, что оба были несусветными глупцами, и разойдутся, неодобрительно качая головами.       Но что могут знать все эти посторонние о человеке, который обещал вернуться, и о человеке, который ждал и дождался?..