Я обещала.

Нынешним утром редакция была пуста. Конечно, обычно на работе первой появлялась я, так что на первый взгляд всё совсем неудивительно. Однако никто не появился и спустя час, и спустя два. Подобная безответственность не свойственна никому из нас, и это обеспокоило меня. Номер Анны отозвался лишь гулкими гудками в трубке редакционного телефона, и в тот момент моё сердце предупреждающе ёкнуло. Подобные выкрутасы – совсем не в её духе. Во втором случае мне повезло больше, если, конечно, это можно назвать везением. Растерянный отец Эди испуганным голосом спросил, не знаю ли я, где она пропадала всю ночь и утро. Сердце заколотилось о рёбра. - Простите. Я сама её ищу. - Вот как… - Простите ещё раз. Я обязательно позвоню Вам, как узнаю. Обещаю. - Спасибо. Звук гудков отвратительно бил по нервам. Отчего-то стало холодно. Ну конечно! Мистер Барни Биар! Ходили слухи, что шеф полиции любит казино. Он точно был вчера в «Черном Коте»! …гудки снова раскатывались по комнате, деля тишину на равные промежутки. Да что, черт подери, творится в городе?! Этот номер я набирала дрожащими пальцами. Никогда ещё диск с цифрами не казался мне настолько тяжёлым. - Центральное отделение полиции, если у Вас ничего важного… - Это Кэтрин Райс, корреспондент «Нью-Йорк Таймс». Я бы хотела… - Вы вовремя! - Что? - Приезжайте на опознание. - Ноги подкосились. - Что, простите? - Вчера взорвали «Кота». Вы должны приехать на опознание Ваших сослуживцев. – Трубка в руках внезапно показалась самой тяжёлой вещью на свете. Я бессильно опустилась на пол, едва удерживая её у уха. - Мисс Райс? - Я приеду. Спасибо за информацию. *** Морг не был тих. Почти у каждой каталки находилось по одному, а то и несколько человек. Слева от меня у остатков тела мэра, накрытых простынёй, собралась целая толпа, некоторые откровенно рыдали. - Мисс Райс, Вам сюда. – Тот же полицейский, что отвечал по телефону, взял меня под локоть и вежливо отвёл к двум каталкам у стены. Всё та же картина. Заляпанная простыня закрывает всё, но и так понятно, что тела под ними – далеко не целы. - У них… остались лица? - Только у одной, мисс. Вам нужно взглянуть всего один раз. – Я киваю, и чувствую, как подвальный холод пропитывает мою одежду, добираясь до тела. Бледный санитар приподнимает ткань, и я вижу огненно-рыжие волосы Анны. Её лицо застыло в удивлении, но губы продолжают улыбаться, несмотря на то, что с правой стороны на них запеклась тонкая корка угля. Заледеневшая блузка прилипает к моей коже. - Это она. Анна. Я её узнала. Полисмен делает пометку в блокноте, и санитар закрывает черно-белое лицо главного редактора. - Так как лицо второй мисс … не сохранилось, я бы хотел попросить Вас… Скажите, у неё было что-нибудь приметное? - Например? - Какая-нибудь вещь или украшение? Эди никогда не носила чего-то слишком приметного. Обычные серёжки, бусы. Разве что… - На шее. Отец подарил ей подвеску с сапфиром. Посмотрите. – Парень подаёт знак, и человек в белом халате поднимает ткань, копаясь в останках. Меня начинает бить дрожь. - Она? – Я заставляю себя поднять глаза и взглянуть на его окровавленную ладонь. Голубая капелька задорно подмигивает мне искоркой света, и в голове молниеносно проносится одно: «Он этого не переживёт». - Да. Это подвеска Эди. Ещё одна надпись в блокноте, и меня вновь берут под локоть, выводя на улицу. Там, кажется, ещё холоднее, и, пока мы идём до отделения, зубы не перестают стучать. - Мисс Райс, я понимаю, Вам тяжело, но, прошу, распишитесь здесь. Это последнее, что от Вас требуется. – Ручка выскальзывает из окоченевших пальцев дважды, чуть не оставляя кляксы на документе, но я беру себя в руки. - Если хотите кофе… - Нет, спасибо. Я хотела бы сделать один звонок, если позволите. - Конечно, аппарат вон там. Утром я думала, что звонить в полицию тяжело. Но тяжелее всего сейчас набирать совершенно другой номер. Номер отца моей лучшей подруги. Отца Эди Седжвик. - Да, книжный магазин слушает?.. Я ему обещала.