Война кровей

Время шло, но будто бы мимо. Жизнь налаживалась, раны затягивались и отношения приходили в норму. Но сердце все не переставало ныть, болезненно откликаясь на каждый удар. Когда новость о смерти Рэта дошла до всех, когда-либо знавших парня, это стало шоком, первую очередь для тех, кто был с ним последние несколько месяцев. Молчала только Анна. Кругом все выражали свои соболезнования и сожаления, без конца сочувствовали. Но ей было совершенно наплевать. Кто-то будто бы вырвал кусок ее сердца из груди, а дыру хоть как-то закрыть забыл. И ведь не скажешь же никому, что тебе наплевать на их чувства и все остальное, что они себе там придумали. Как вообще реагировать на весь идиотизм происходящего? Когда-то ей было так же больно, когда она потеряла Алистера. Хотя нет, было хуже, но разве вообще можно измерить боль? Особенно душевную? К ней можно привыкнуть? Смириться? Анна совершенно не замечала течения времени. Даже не удосужилась восстановить весь тот погром, что устроили красные. Полтора месяца назад... Дарио и Мирон оставили ее практически сразу. Федоров может и хотел остаться, но Виейра убедил его, что девушке надо побыть одной. Одно дело терять близкого человека, другое волка. Дикий зверь внутри куда острее воспринимает боль. На следующий же день, едва протрезвев, они уехали. Что с ними было дальше, она понятия не имела. Да и знать сейчас совершенно не хотела. Она понимала, что они разделяли ее чувства, но ведь они не знали его так, как знала она. Мариза, эта малышка просто исчезла. Уайтроуз оставила ее в комнате Рэта ночью. Но девушка покинула дом еще до рассвета. Она все поняла. И как бы не было больно, она это вынесет. Ради него, ради того, что ему обещала. Рудбой же, как убитый, проспал больше суток. Он бы и дальше спал, но чего-то не хватало. Девушки с ним не было, а в доме стояла гробовая тишина. Естественно он оббежал все комнаты, пока не нашел девушку на излюбленном месте. В кухне, открыв панорамное окно, она сидела лицом к лесу, свесив ноги в высокую траву. С почти пустой бутылкой бурбона, и где только взяла? Но видимо запас алкоголя, это единственное, что не иссякало в этом доме. Ваня осторожно подошел к девушке и присел рядом. Наверно, за время, проведенное рядом с ней, он мог бы уже научиться читать ее мысли по одному выражению лица, но сейчас оно было просто серым, бесцветным, безразличным, пустым, Ваня не мог подобрать эпитета, чтоб описать его. Он аккуратно взял ее ладонь в свою руку, забирая бутылку бурбона. Взболтнув янтарно-золотую жидкость, он залпом осушил бутылку и бросил куда-то в высокую траву возле дома. Анна никак не реагировала на его действия. Только молча смотрела на лес, все такими же, безжизненными глазами. Ваня обнял ее за плечи, даже не пытаясь крепче к себе прижать, никаких намеков, лишь молчаливая поддержка. Буквально физически он ощущал ее боль. Никто из них не следил за временем. Она была разбита, он это чувствовал и, был подавлен. Она была пьяна, сильно, он это чувствовал и был опьянен. Вряд ли, тем глотком бурбона. Но ладонь, сжимающая ее плечо, как-то сама потянула лямку майки вниз, а затем и вторую. Она не реагировала. Ваня слез с импровизированного подоконника, ступая босыми ногами по влажной траве. Он опустился на колени перед девушкой, Анна не шевелилась, казалось даже не замечала того, что он вообще рядом. Будто сознание ее было далеко-далеко отсюда. Рудбой прикоснулся к ее лодыжке, и та была ледяная. Понятно, что девушка просидела здесь много часов и, совершенно не замечала того, что сильно замерзла. Ваня сомкнул теплые ладони, вокруг женской ножки, и девушка вдруг вздрогнула, по телу пробежала мелкая дрожь, но в лице она не поменялась. Он осторожно провел длинными пальцами по худенькой лодыжке, а потом вдруг наклонился и легко поцеловал колено, одно, а за тем и второе. Потом вдруг опустил голову, щекой прижимаясь к ее ногам, вдыхая такой знакомый, любимый запах и, вновь поцеловал ее колено, поднимаясь выше. Анна вновь вздрогнула, подняла свою заледеневшую ладошку и приложила ее к Ваниной щеке. Этот жест, в его голове будто что-то щелкнуло и дальше он не мог объяснить своих действий. Рудбой вдруг резко дернулся вперед, руками легко сдергивая свободную майку девушки, а за ней и бюстгальтер, он потянул Анну за собой, падая в высокую траву, еще влажную от утренней росы. Только оказавшись прижатой к горячей, мужской груди, она вдруг будто резко пришла в себя. Взгляд прояснился и стал осмысленным. Она так устала от само копания, что была готова в эту же секунду, вслед за Рудбоем отключиться от реальности, что она и сделала, полностью погружаясь в волчьи инстинкты. Животная страсть просто захлестнула сознания обоих, не давая и секунды одуматься. Да они и не хотели. Рудбой резко притянул ее к себе, захватывая ее губы во власть своих и, она ответила, с нисколько не меньшим энтузиазмом. Метки соулмейтов вспыхнули, обжигая запястья. Ваня поднял ее руку и разрывая поцелуй, осторожно провел языком по тонкой полосе, на запястье девушки, она томно вздохнула и Ваня понял, что не ошибся, вновь приникнув к ее губам. Поцелуи становились жарче, откровеннее, развратнее, отчаяннее. Футболка, что была на нем, самым бессовестным образом оказалась разорвана на лоскуты, и полетела куда-то в траву, туда же отправились и ее шорты, а затем и его штаны. Легкие обжигало, от недостатка кислорода, но им двоим было абсолютно все равно. Словно сейчас в этом мире не существовало больше ничего. Только он и она. И последняя одежда полетела в стороны. Она громко вздохнула, срываясь на блаженный стон, когда его пальцы сомкнулись на ее груди, а затем и губы повторили их действие. Она кажется теряла голову, нервно ерзая на месте, когда вдруг из его груди вырвался глухой рык. Но она не обратила внимания, что-то пробурчав в ответ, оттолкнула парня на траву, не давая закончить его развратные игры, девушка губами приникла к его шее. Оставляя влажную дорожку, она спускалась ниже, обводя каждую татуировку на его торсе кончиком языка. Дерзко дразнила, заставляя выгибать поясницу и возбужденно вздыхать, опускалась все ниже, целуя выпирающие косточки и распаляя его желание, своим горячим дыханием. Он сдерживал себя до последнего, но Анна зашла слишком далеко, и метка на его руке уже страшно горела. Не терпя ее возражений, он просто перевернулся. Она, оказавшись снизу, вскинула голову, ехидно глядя в глаза и, дерзко подняла правую бровь. Парень вновь не сдержал глухой рык, рвущийся откуда-то из груди и резко вошел, не имея больше возможности сдерживать себя. Она кричала, стонала и вздыхала, даря ему себя. Отдавая до последней капли. И метки соулмейтов горели, будто выжигая на коже их нерушимый союз, ведь теперь они были едины. Они оба чувствовали, что еще не много, и это наконец случится, то чего оба так долго ждали, хотели и убегали столько сколько могли. Она горела под ним, а он взлетал с ней, ни это ли было блаженством? Но Анна была слишком большой собственницей, даже чтоб отдать превосходство в импровизированной постели. Чувствуя, что Ваня близок к концу, она вдруг резко оттолкнула его, переворачивая на спину и села сверху. Тогда уже и Ваня не выдержал. В унисон девушке из горла вырвался громкий стон наслаждения. Несколько следующих дней пролетели как в забытье. Она запивала свое горе, свое отчаянье, а он лечил ее истерзанную душу, как только мог. Они оба наслаждались обществом друг друга на столько, насколько это вообще возможно, но в один момент телефонный звонок вдруг прервал их бунт безумства маленького идеального мирка. Как бы она не была против, но Ваня взял трубку: - Вань, привет. У вас все хорошо?- обеспокоенно прозвучал голос Мирона на том конце. - Мир, да, привет, все в порядке. Ты по делу или случилось что?- Ваня так по детски хмурил брови, когда чего-то не знал или не понимал, что Аня невольно засмотрелась и кажется даже улыбнулась, впервые за последние несколько недель. - Да у нас ведь тур вроде как, вот хотел узнать, едешь ли ты с нами?- интонацию в голосе Федорова Ваня узнал сразу, неуверенность и надежда. Мирон редко говорил так. Ваня молчал. Он встретился взглядом с Анной и ждал ответа от нее, понимал что должен ехать, но бросить ее в таком состоянии он не мог. Но девушка, которая естественно слышала весь разговор, уверенно кивнула ем в ответ, мол справится, не маленькая, а друзей подводить не в почете. Ваня обдумывал ответ еще с полминуты. - Когда выезжаем?- коротко спросил он. По голосу Мирон слышал, что парень хочет как можно быстрей закончить разговор и поэтому засунул все свои вопросы обратно, в долгий ящик. Он понимал в каком состоянии его друг. - Завтра в 6 утра, у подъезда Мамая. Ане привет.- так же коротко и сухо бросил Федоров. - Понял.- и Евстигнеев положил трубку. Наверно Мирону не малых усилий стоил этот звонок, но тур заявлен и билеты проданы, он и так выдался для них нереально сложным. На рассвете, едва солнце показалось над горизонтом, Ваня ушел из дома хранительницы. Не было смысла прощаться, ведь он был уверен, что в скором времени они увидятся, а прощания лишь отнимают силы, время и нервы. Пусть она лучше выспится, ведь за почти неделю, что они вдвоем находились в доме, она практически не смыкала глаз. И она ни разу не удивилась, не найдя даже записки от него. Что ее непомерная гордость, что его сложный характер никак не могли найти контакта, а потому, девушка даже звонить не стала. Ушел и ушел, так проще. Прошло полтора месяца... Она вновь занялась делами Питерского зоопарка, который как-то успела скинуть на плечи Вани с Ильей. Не много разгребла завалы в доме, но потом просто бросила его как есть и, переехала в маленькую съемную квартирку в центре города. Сил, находится в том огромном доме, в одиночестве, больше не было. Он уехал и последняя ниточка, то связывала ее с этим городом оборвалась. Тогда она и поняла, что время пришло расставить все точки над И. Когда парни вернулись с тура, она была готова. Ваню она встретила на пороге его подъезда, когда тот выходил из броневичка Руслана. Парень ни сразу ее заметил, но девушка терпеливо ждала пока он попрощается с ребятами и заберет все свои вещи. В планах не было долгих разговоров, слез и телячьих нежностей. Да, она скучала. Да, порой ночами не спала. Но обязательства, порученные ей судьбой, были как камень на шее. - Ваня!- окликнула парня девушка, стоя слева от подъезда серой питерской многоэтажки. Едва услышав ее голос, он так и замер на полпути с сумками в руках. Ваня медленно повернул к ней голову, а вещи из его рук так и упали на пыльный асфальт. Парень подбежал к ней, на ходу подхватывая под колени и, закружил в объятиях. Он был безмерно счастлив наконец вернутся домой. Видеть ее такие же, светящиеся радостью глаза и слышать заливистый смех. Он скучал. - Родная моя, любимая,- шептал он, путаясь в ее волосах. А слезы обиды и печали уже текли по ее лицу, так быстро сменив счастливую улыбку, похоже без трогательных прощаний все же не обойдется. Ваня поставил ее на землю и заглянул в глаза, что во снах видел каждую ночь. Он ловил слезинки, катившиеся из ее глаз, но еще не знал истинной причины их появления,- Я думал о тебе постоянно, как же мне тебя не хватало.- он вновь ее к себе прижал. Но девушка быстро отстранилась, сжимая его руку в своих маленьких ладошках, она вдруг опустила голову, скрывая лицо волосами. - Аня? Все в порядке?- он обеспокоенно взглянул на нее, рукой приподнимая ее голову за подбородок. - Я хранитель, Ваня. Это мой дар и проклятье. Ты знаешь,- девушка говорила почти шепотом, голос дрожал.- Боже, чувствую себя глупой школьницей,- она как-то невесело рассмеялась. - Мы точно должны говорить об этом сейчас?- с сомнением спросил Рудбой. Он все еще не мог понять, к чему клонит девушка.- Ведь ты не прощаешься сейчас со мной?- и здесь его голос дрогнул. Она долго молчала. - Мои обязательства, как петля на шее. И чем дольше я от них бегу, тем сильней она затягивается. И я бы просто скинула ее со своей шеи, если бы от этого не зависели жизни сотен тысяч паронормалов. Вервольфов и вампиров, да даже обычных людей. Ваня,- девушка вдруг быстро затараторила и замотала головой,- Ваня, Совет Сверхъестественного уничтожен по моей вине, я убила Густава и теперь на мои плечи ляжет вина и ответственность, если завтра в мире вдруг разгорится новая Война кровей. Я должна, слышишь, должна идти!- она подняла на него свои большие зеленые глаза, из них ручьями текли соленые слезы. Ваня не сразу нашел слова, чтоб ответить, он просто судорожно сжимал ее ладошки и не моргая смотрел в эти глаза напротив, не веря своим ушам. Она должна уйти? Но девушка нашлась раньше. Анна резко подалась вперед, касаясь своими, мокрыми от слез, губами его губ. Этим коротким поцелуем она хотела показать все чувства, что переполняли ее, рвались наружу. И он чувствовал, не только сквозь поцелуй, его метка на руке вдруг обожгла его резкой болью, а в голове проносились десятки мыслей, не его - ее. Так же резко она оттолкнула Ваню от себя. Аня отбежала на пару шагов назад и, прежде чем Ваня успел что-либо сделать, она в доли секунды обратилась огромной белой волчицей. Бросив на него последний, полный отчаянья, взгляд огромных зеленых глаз, она отвернулась и побежала, так быстро, как только могла. Он так и стоял посреди улицы. На улице давно смеркалось и площадку у подъезда освещали лишь фары броневичка Руслана. Ваня не мог пошевелиться. Подошедший к нему Мирон протянул пачку сигарет и Рудбой на автомате закурил, в принципе не отражая, что происходит. Его била мелкая дрожь, а глаза лихорадочно бегали по переулку. Федоров хотел было что-то сказать, но Ваня его опередил: - Я ее не чувствую. Она меня отпустила.- его голос прозвучал таким безжизненным, что Мирон даже не нашел, что ответить. Мрачный Питер оставался за спиной, а впереди бескрайние просторы этого Мира. Она не зря владела этой чертовой способностью влиять на эмоции. Сама кашу заварила, сама же ее и буд расхлебывать, только страдать теперь будет одна. Потому что она уже не выдержит, если пострадает кто-то из ее близких. Пушистые белые лапы с нечеловеческой силой ударялись об землю и от отчаяния до боли впивались в нее когтями. Волчье чутье тянуло вперед, а девичье сердце разрывалось на части. И маленькие слезинки, словно хрустальные бусинки сыпались из когда-то гордых и дерзкий глаз, орошая лесную почву. И природа чувствовала сердечную боль хранителя, боль разлуки от разрыва с соулмейтом.