iamx - avalanches
- Хен..? - Чимин вошел в темную комнату, наполненную застоявшимся густым воздухом, спиравшим легкие, - хен, ты здесь? Сумка оставлена у порога, обувь неряшливо раскидана - не до этого. Пальто со все еще тающими снежинками брошено в коридоре. Неделя у родителей казалась божественным отдыхом, но в груди все равно щемило. Так не хватало родного тепла, не хватало легких прикосновений и тесных объятий. Не хватало осторожных поцелуев и движений, впутывающих в простыни, самыми горячими ночами. Но эта ночь была холодной, на окнах проступали испарины. В комнате было душно и жарко. Чимин смахнул капли пота со лба и попытался остановить истерически бьющееся сердце, буквально выламывающее ребра изнутри. Юнги не отвечает на телефонные звонки уже несколько часов, он не пришел в ресторан, чтобы отпраздновать возвращение Чимина, хотя и говорил, что придет сразу после того, как закончит работу. Дыхание Чимина учащается от волнения, голова кружится, а в животе неприятно тянет. "Ничего же не могло случиться, правда?" - попытки успокоиться остаются тщетными. - Хен, ответь пожалуйста.. - парень осматривает все комнаты, заглядывает в каждый уголок, распахивает двери и оставляет свет включенным. Никого. Снова набирает контакт, уже давно добавленный в экстренные, помеченный сердечком. Гудки, "абонент находится вне зоны действия сети". Нервы на пределе, сердце колотится сильнее, хотя казалось бы, куда уже. Обессиленный падает на пол, обхватывает голову руками и закусывает губу как можно сильнее, почти прокусывая. Старается не расплакаться. - Хен сейчас войдет, увидит, что я разрыдался как девчонка, - в уголках глаз собираются слезы, иррациональный страх поглощает сознание. Чимин в растерянности. Он просто сидит на полу в гостиной, притягивает колени к себе и опускает голову как можно ниже, сжимаясь в комок. Ему страшно, он не знает, что происходит, и это пугает еще больше. Как загнанный в угол маленький котенок, не знающий, куда бежать и что делать. Как беспомощный младенец, брошенный всеми на произвол судьбы. Полная тишина снаружи, тайфун эмоций и мыслей внутри. Проходит не больше часа, прежде чем Чимин дрожащими руками хватается за диван, чтобы подняться. Слишком много разных версий происходящего, слишком много "не знаю", слишком много "боюсь". Ругается сначала себе под нос, а затем во весь голос, до хрипоты, разбрасывая вещи. Всегда боялся быть бессильным, всегда боялся быть бесполезным. Пришел рассвет, заливая розоватыми лучами одинокое пространство и парня, не сумевшего сомкнуть глаза ни на минуту. - Хен, пожалуйста, пускай с тобой все будет хорошо, - слова уже тише шепота, на уровне еле различимых хрипов. Зрение сфокусировано на одной точке слишком долго, слишком невыносимо. Часть рациональности вернулась ближе к полудню. Мысли начали собираться в более-менее логически верные цепочки. Чимин в сотый, в тысячный раз схватился за телефон и начал набирать номер человека, к которому всегда можно было обратиться в любой ситуации. - Джин-хен, прости, что так внезапно, - голос предательски дрожит, выдавая волнение. Нельзя заставлять его беспокоиться раньше времени. - Чимин? Что-то случилось? - определенно поздно. - Юнги, случайно, не у вас? - Нет, я не видел его уже пару недель. Вы поссорились? - Джин всегда переживал за отношения ребят. Но сейчас это далеко не на руку. - Нет, не ссорились. Прости еще раз, что побеспокоил, хен. Спасибо, - не давая старшему что-либо ответить, Чимин положил трубку, шумно и прерывисто выдохнул, прижимаясь лбом к холодной стене. Нет телефона. Нет куртки, шарфа, ботинок. Нет сумки, зарядки, наушников. Все остальное на месте. Это Чимин понял ближе к закату. Истерики приходили наплывами. Он просто падал на месте и рыдал, вбивая кулаки в стены, заставляя кожу на костяшках с треском лопаться. Он не знает, на скольких местах оставил кровь. Он не знает, где в их доме аптечка. Он не знает, нужна ли ему аптечка. Он знает, что ему нужен Юнги. Возможно, он просто ушел. Ушел, оставив позади все наскучившее, приевшееся, приходящее домой поздно и уже давно не целующее по утрам. И от этих мыслей Чимину становилось невыносимо тяжело. С этими мыслями Чимин уснул уже после полуночи. Второй день без Юнги не отличался от первого, от третьего, от пятого. Никто ничего не знал. Рациональность приходила наплывами. Чимин хватал со стола телефон и набирал номер полиции. А затем приходила истерика и он понимал - он не хочет принимать тот факт, что с Юнги могло случиться что-то плохое. Пускай он оставил его. Но пускай он цел. Он жив. Жизнь как будто остановилась. Как будто дыхание перекрыли нарочно и сказали - дыши. Смогли бы? Прошла неделя. Две. Три. Все смешалось в череду разноцветных картинок, размытых и больше походящих уже на пятна, нежели на очерченные границами предметы. Зрение часто застилалось пеленой слез. Голос часто срывало истошными криками. Чимин всегда был чрезвычайно эмоционален. Чимину можно. Снежные дни больше не радуют. Сугробы раздражают, холодный ветер задувает в оконные щели. Раздражает. Багряные закаты больше не радуют, но приносят, скорее, облегчение. Еще один день прошел. Пускай проходит. Чимин рухнул на пол, оперевшись спиной в диван, уставшим взглядом осмотрел комнату. Полный бардак. Снаружи, внутри. Повсюду. Волосы растрепанны, лопнувшие капилляры делают взгляд еще более тяжелым, под глазами синяки от недосыпа, руки в постоянном треморе. Не живет. Существует.iamx - happiness
Снова смотрит в одну точку, отключаясь от окружающего пространства. Звон металла ключей в замочной скважине. Слишком уже-не-живет, чтобы заметить. Тихие шаги, снежные следы. Сбитое дыхание. Снова сумка, снова оставлена. Снова пальто, снова брошено и забыто. Ни слова не сказано. Ни мысли не проскользнуло. Дверь комнаты закрылась. Юнги лег на кровать, закрыл глаза и позволил голосам в голове ненадолго закричать вновь. Он позволил им терзать его и без того истерзанное сознание. Он позволил им топтать его всего. Он заслужил. Чимин понял, что больше не один. Спустя столько времени это ощущается уже на уровне комфорта. Не было эмоций. Апатия. Слезы давно выплаканы, крики давно разорвали глотку, кулаки давно изошлись ранами. Прошел день. В квартире разговаривал разве что ветер, свободно разгуливающий по комнатам, пробирающий холодом до костей. Прошло два дня. Двери комнаты открывались всего четыре раза. Несмотря на ветер, воздух густой, невозможно дышать. А может, дело совсем не в воздухе. Чимин теперь часто сидел на диване, отключаясь, абстрагируясь. Привычка. Разве что только не закурил. Это удел Юнги. Чимин не знает, сколько времени прошло, он не знает, как долго был в прострации, прежде чем почувствовал ледяные руки на своих плечах. - Чимини? - голос до боли родной, голос, приносивший счастье и покой, но одновременно взрыв эмоций и возбуждение. Голос, которого так не хватало все это время. В секунду все барьеры рушатся. Что-то внутри с треском лопается. В момент разворачивается, резко обхватывает хена за шею, буквально виснет на нем. Юнги чувствует, как младший дрожит, как бешено колотится его сердце. - Чимин... Он даже не пытается сдерживаться, горячие слезы стекают по щекам, пропитывая толстовку Юнги. Он просто задыхается, слишком много эмоций наполнили его одновременно, он переполнен. Они сидят на полу просто прижимаясь друг к другу. Тишину квартиры разрезают горькие всхлипы младшего и тихое "прости" старшего. - Хен... Хен... - не получается сказать ничего в перерывах между всхлипами. Все - хаос. - Прости, Чимини, прости, - Юнги прижимает Чимина к себе как можно крепче одной рукой, а другой гладит его по голове, пытаясь успокоить, - прости, - осторожные поцелуи в макушку, тихие слова оправданий. Все должно было быть не так. Подарок, до сих пор лежащий в кармане пальто, соленые разводы на плечах толстовки. Все должно было быть не так. Юнги не может простить себя. Чимин прощает. Без задней мысли, без тени обиды. Он просто поднимает голову, смотрит в прямо в глаза. И слов не нужно, все итак понятно. Чимин всегда прощал. Всегда простит. - Малыш, - Юнги приподнимает голову Чимина, чтобы посмотреть ему в глаза, - ты же знаешь, что я тебя никогда не оставлю, - легко придерживая за подбородок, он оставляет легкий поцелуй на губах младшего, - прости меня, - еще один, - прости, - и еще, - хен такой дурак, - и еще. Чимин улыбается в поцелуй, чувствует боль по всему телу. Будто весь изрезанный зашел в соленое море по шею. Заживляет. Так и должно быть. Так всегда будет. Но он простит. Всегда простит.