***
Ярко-оранжевый лак ложится на ногти ровным слоем, подводя лишь её в самом конце. Савада недовольно шипит, прежде чем попытаться аккуратно убрать его ватной палочкой и окончательно смазать всю картину. Со страдальческим стоном откинувшись на спинку кресла, она поднимает руку вверх, рассматривая корявый маникюр на левых пальцах. Твою ж, ну вот какого чёрта она не попросит о помощи кого-нибудь более опытного? Нет, мы ведь слишком гордые, мы и сами можем сделать маникюр. Ага, легче уже их совсем обстричь, чтобы не мешались. Все эти женские штучки ей явно не нравятся, о чём уж тут говорить. — Подожди-подожди, ещё раз, кого ты отшила? — Бьянки сидит напротив, выводя какие-то виртуозные узоры белым лаком на большом пальце, завершая композицию. Вот у кого руки из нужного места растут. — Опиши его, давай-давай. — Вот будто я его рассматривала, — Тсуна недовольно морщится, прежде чем послушно начать вспоминать. — Ну, достаточно смуглый, отросшие чёрные волосы, глаза такие, знаешь, бордовые. Ещё у него был давний шрам на левой щеке и, — она невольно замолкает, вспоминая, — кажется, у него на волосах сзади были прицеплены перья. Я же говорю, псих какой-то. Бьянки молча смотрит на неё, затем свободной рукой достаёт телефон, старательно что-то там разыскивая. Шатенка недоумённо следит за её действиями до того, как экран почти не тыкается ей в нос, с явной целью разбить его или, как минимум, вывихнуть. Можно ли вообще вывихнуть нос? Ей кажется, что нет. Значит, разбить, не особо успокаивает. — Этот был? — явно теряя терпение, всё же спрашивают у неё. Савада демонстративно отодвигается, рассматривая мужчину на фотографии. Да, сходство просто идеальное. — Предположим, — кивает она, жестом говоря, чтобы ей, наконец, перестали ломать зрение. — И что дальше? Кто он? — Если бы ты хоть немного интересовалась той политикой, в которой родилась… — То есть тёмной, ага. — Так вот, если бы ты интересовалась, — уже с неким нажимом. — То обязательно бы знала второго опасного человека в Италии и всей южной Европы. Занзас Скайрини. Видя полное недоумение на лице собеседницы, Бьянки закатывает глаза, как бы удивляясь, как она вообще может иметь дело с таким дилетантом. Впрочем, следующие слова явно открывают ей взгляд на этот мир. Статус «босс Варии» достаточно сложно пропустить мимо ушей, даже когда ты давно не интересуешься делами мафии. Савада несколько боязливо вновь опускает взгляд на экран телефона, который демонстративно лёг включённым на стол. На неё с неким презрением смотрят уже знакомые бордовые глаза. И этому человеку она предложила порепетировать перед зеркалом, кошмар. Как с её-то везением её вообще куда-то отпустили, не пристрелив?***
Шампанское на вкус примерно, как дерьмо, серьёзно. Она отставляет его в сторону, стараясь не кривиться. Два месяца проносятся перед ней сплошным потоком неприятных событий. Её вновь стремятся приобщить к более глобальным делам семьи, ссылаясь на её отца и его заслуги. Тсунаёши вновь их ласково посылает, потом, правда, соглашается на одно из дел и с треском его проваливает. Босс в тот день смотрит на неё с нескрываемым недовольством, а после просит покинуть кабинет. Впрочем, есть в этих неделях и счастливые моменты. Занзас, которого она так некорректно послала в далёкие дали, похоже, решает отступить от глупой женщины, явно не знавшей, какое сокровище упустила. Савада даже свободно выдыхает, лучше уж остаться с устойчивыми нервами, чем держать это сокровище в руках и надорваться, да. Пусть другие леди держат, судя по их ухмылочкам, те только это и представляют. Как она оказывается на несомненно пышном мероприятии, умудрившемся собрать весь альянс и пару каких-то неизвестный семей? Совершенно банально. Ты единственная девушка, состоящая в первой двадцатке доверенных лиц, к тому же, ты, несмотря на свой отвратительный характер и нежелание сотрудничать, прекрасный дипломат. В общем, послужи хоть красивым украшением этого вечера, посиди где-нибудь в уголочке и не лезь в разговоры. Да без проблем, она так и делает. Сидит на жёстком, но резном стуле, который, наверное, дороже, чем её колечко на правой руке, и стремительно напивается. Ну, как напивается? Пытается, по крайне мере, потому что с алкоголем здесь туго. Он просто-напросто слишком отвратителен, чтобы быть правдой, да. Впрочем, она умудряется перебрать. Чёрт подери, от двух бокалов и половины третьего, причём не на пустой желудок! Точно, что дилетантка. Савада невпопад хихикает, смотря на кружащиеся в танце лицемерные парочки. По сравнению с теми женщинами, которые сейчас явно чувствуют себя душой компании, флиртуя с какими-нибудь красавцами или же обсуждая очередное уродливое платье какой-нибудь бедняжки, она тут прям бедная родственница. Она тяжело вздыхает, устраивая локоть на столе, подпирая ладонью щёку, щуря глаза перед которыми внезапно начинает всё расплываться. Кому-то пора сматываться отсюда, хватит быть «драгоценным камнем» этого вечера, определённо. — Добрый вечер, чудесная погода, — некто вполне так нагло и бодро облокачивается рукой о спинку её стула. Тсунаёши кидает тоскливый взгляд в сторону окна, за которым остервенело валит снегопад. Да, чудесная. — Разрешите составить компанию одинокой, гм, леди? — явно напряжённо, но хотя бы без раздражённых ноток. — Разрешаю, — кивает шатенка, чуть не соскользнув с ладони и не приложившись лицом о поверхность стола, но сдерживается. Ла-адно, она даже заинтригована, чтобы вы знали. Неизвестный собеседник обходит стол, бесшумно отодвигает стул и царственно опускается на него, смотря в её сторону насмешливым взглядом уже знакомых бордовых глаз. По спине внезапно бежит ледяной холодок, заставляя неясную дымку перед глазами мгновенно рассеяться. Савада невольно напрягается, так, беда не приходит одна, как известно. Да и глупо было полагать, что лицо, тесно сотрудничающее с Вонголой, не посетит официальное мероприятие. Хотя, нет, не глупо, блин! Она ведь специально интересовалась, и всегда получала один и тот же ответ, Вария игнорирует все приглашения, посланные Девятым. Так какого чёрта она сейчас видит их босса перед собой, а?! — Что там следом? — язвительно. Очень язвительно, кажется, кто-то тут пытается отыграться за предыдущее неудачное знакомство. — Позвольте представиться, меня зовут Занзас Скайрини, — брюнет демонстративно проводит рукой по отросшим волосам, зачёсывая те назад. — Как же ваше имя? — Савада Тсунаёши, — чисто автоматически произносит шатенка, мысленно вспоминая, что её имя уже давно не является секретом. Да и вообще, данный лицемерный танец друг перед другом, успевает привлечь дюжину ненужного внимания. — Приятно познакомится, — вежливо кивает Занзас, а затем в одном мгновение становится каким-то неуловимо опасным, словно сбрасывая вежливую маску, которая даётся ему с таким трудом. — Довольна, женщина? — Могли бы и лучше, за два-то месяца репетиций, — бросает Савада и лишь потом понимает, что и кому только что ляпнула. Дерьмово. Кто там говорил, что она прекрасный дипломат? Почему данное качество подводит её в такие ответственные моменты. Впрочем, несмотря даже на то, что она уже мысленно представляет свой расстрелянный минимум двадцать раз хладный труп, валяющийся где-нибудь в неизвестном месте, ей внезапно улыбаются. Вот так просто без каких-либо интриг, правда улыбаются как-то очень страшно, но всё же. Мужчина на секунду отворачивается от неё, чтобы подозвать прислугу, и она серьёзно думает, как отсюда по-тихому смыться и больше не вылезать из особняка, но не успевает. Занзас возвращается уже со стаканом с чем-то коричневым на дне. Скотч, коньяк или ром, определённо. На первое не тянет, слишком тёмное. Заметив её заинтересованный взгляд, брюнет великодушно протягивает ей напиток, и она принимает его (!), делая глоток, чтобы мгновенно вернуть обратно. Ужасно, коньяк. Занзас вновь отворачивается, чтобы вновь отдать ей в руке напиток, но уже тёмно-красное вино в утончённом бокале. Не то, чтобы она была любительницей этих элегантных дамских напитков, но всяко лучше, чем надоевшее шампанское. Поэтому она молча принимает его, вдыхая сладковатый запах, а затем чокается с Занзасом, прежде чем сделать глоток. Пьют они молча, наслаждаясь вкусом. На заднем фоне играет вполне бодрая музыка, кажется, гостей решают развлечь куда более радикальными методами, чем медленные танцы и шведский стол. Интересно, скоро там Девятый начнёт толкать свою речь о сотрудничестве и доверии, после которой можно будет идти? Вино отдаётся приятным кислым послевкусием на языке, и она даже расслабляется, уже без опаски рассматривая неожиданного собеседника. Хорош ублюдок, без преувеличений. Будь она чуть решительнее, а он менее опасный, у них может быть что-то да вышло. — Лживый мусор, — отрывисто произносит брюнет, когда на дне стакана остаётся лишь пара кубиков льда. — Требовательный к себе и другим, особенно к другим, — внезапно соглашается с ним Савада, смотря куда-то сквозь, на танцующие пары. — Но умные твари. Этого у них не отнять. Скайрини невесело хмыкает, а затем внезапно отставляет стакан в сторону, поднимаясь на ноги, властным жестом отнимая у неё из рук бокал и заставляя подняться следом. Тсунаёши недовольно ведёт плечами, но послушно встаёт на ноги, чуть не заваливаясь в бок, однако её аккуратно поддерживают и куда-то ведут. Ох, вот иногда прям так хочется, чтобы рядом было тёплое, надёжное, накаченное, мужское плечо, да-а-а, определённо. Однако потом вспоминаются все неудачные походы Бьянки и её пламенные рассказы о мужиках сволочах, и как-то мгновенно чёт не хочется, честно. Впрочем, Занзас чхать хотел, что она там хочет. Он внезапно останавливается перед какой-то дверью, и перед тем, как её открыть, набрасывает на её оголённые плечи тяжёлый и пропитанный мужским одеколоном дорогой пиджак. Они выходят на широкий балкон под затянутым серыми тучами небом. Снег валит крупными хлопьями, переливаясь в лучах ламп, тянущийся от окон. И Савада задирает голову, изумлённо рассматривая открывшуюся картину, чувствуя, как снежинки падают на её лицо, путаясь в распущенных волосах и ресницах. Закрытая дверь отсекает от них любые звуки, поэтому эта природная тишь кажется сказочным чудом, словно внезапная блажь неоценимым подарком сваливается на это место. Это действительно прекрасно, Тсунаёши резко разворачивается к мужчине, с широко распахнутыми от изумления глазами и широкой улыбкой на губах, да так и замирает. Обжигающе горячая ладонь осторожно ложится ей на щёку, а шершавые губы накрывают её, втягивая в умопомрачительный поцелуй, заставляя забыть абсолютно всё. Пиджак с шелестом падает на пол, позволяя ей свободно встать на носочки, обнимая брюнета за шею, тем самым привлекая того ближе к себе, заставляя подхватить её на руки и внезапно усадить на ледяные перила. Они целуются так, словно кислорода в этом мире не существует, и они единственные источники жизни друг друга. Чёрт, тянет на романтические завуалированные высказывания, но по-другому этого не объяснить. Снег тает на её оголённых плечах, но Тсунаёши настолько жарко, что совершенно плевать на всё и вся. Она запускает пальцы в его волосы, сжимая те у основания, довольно урча. Чёрт, а ведь у неё действительно никого давно не было. — Здесь есть где-нибудь..? — интересуется у неё Занзас, на секунду отстраняясь, чтобы перевести дыхание. — Да, — выдыхает ему в губы Савада, поправляя сползшую лямку короткого платья, задравшегося неприлично высоко, не оставляя никакого полёта фантазиям. — Следуй за мной, я выведу. Она плавно соскальзывает на пол, восстанавливая длину платья, хватая широкую мужскую руку и спешно подбирает пиджак. Наверное, их уход не замечает лишь ленивый, потому что их явно взъерошенные виды и то, как они идут, держась за руки, говорит о многом. Впрочем, никто не осмеливается сказать им ничего против, а в глазах Девятого, общавшегося в этот момент с каким-то очередным важным человеком, она даже замечает одобрение. Или нет? О-о-о, плевать, честно, плевать.***
Тсунаёши просыпается от внезапного холода, который неприятно обдают её оголившиеся пятки. Она недовольно морщится, ведёт плечом, а затем чисто инстинктивно двигается назад, пока не упирается спиной к чему-то явно тёплому и живому. Это нечто внезапно садится, вполне так заботливо укрывая её ноги, а затем возвращается обратно в исходное положение, подтыкая её одеяльце. Мур-р, как мило, помнится, последний раз о ней кто-то заботился подобным образом лет пять назад, когда она ещё делала попытки вести нормальную жизнь и обзавестись постоянными отношениями. Александро был чудесным парнем, но отвратительным человеком для совместного проживания, и они разбежались после четырёх месяцев, проведённых вместе, так-то. Шатенка довольно жмурится, с неохотой переворачиваясь на другой бок, утыкаясь носом в тёплую кожу. Прекрасное утро, если бы не неприятное чувство, словно её сейчас стошнит. Кстати, а какого чёрта она просыпается с кем-то? Насколько она помнит, в её кровати обычно никого нет. Так-так-так. Она аккуратно и с явной неохотой открывает один глаз, смотря на покрытую шрамами кожу, знакомо, слишком знакомо. Она поднимается выше, видя на ключице ярко-алый засос с отпечатком чьих-то зубов, неплохо так присосались, нужно отметить, качественно. Наконец, взгляд останавливается на лице незнакомца, который мгновенно становится знакомцем. Все события вчерашнего дня и ночи накатываются на неё всем скопом, не давая и шанса отвертеться. Вот же гадство. Савада аккуратненько отодвигается в сторону, накрываясь одеялом с головой и утыкаясь носом в подушку. Если долго-долго игнорировать проблему, она исчезнет, да. — Женщина, сделать вид, что ничего не было, не получится, — как бы в противовес её словам, поучительно произносит Занзас. Невольно хочется рассмеяться… истерически. — К тому же, шикарный секс — это не то, чего стоит стыдиться. «Шикарный секс с человеком, которого ты видишь второй раз в жизни, а наслушался о нём столько, что до скончания жизни хватит, как раз то, чего стоит стыдится», — хочет было ответить она, но закусывает нижнюю губу. Игнорируем проблему, активнее, она разочаруется в твоих умственных способностях и свалит куда подальше, определённо так и случится. — К слову, тебя вызывают к старику, — вновь произносит брюнет, приседая. Шатенка, наконец, высовывает нос из-под одеяло, окидывая торс оценивающим взглядом. Хорош ублюдок, ой как хорош, а ещё эти красные отметины, явно принадлежащие ей. Ладно, хоть может похвастаться, что когда-то в своей жизни сумела заклеймить такого шикарного мужчину, эх. — Конечно, пара разбитых стаканов об их головы имело место быть, но, думаю, этот мусор не считает это достойным ответом. Тсунаёши мычит в подушку, а затем аккуратно сползает с кровати с противоположной стороны, стараясь взглядом нашарить вчерашний наряд. Платья нет, зато на кресле заботливо лежат её повседневные вещи и бежевое бельё. Как, гм, мило с их стороны, вот прям чувствуется забота в каждом жесте. Под насмешливый мужской взгляд, она достаточно резво прикрывается лёгким одеялом, лежавшим на тумбочке, если гость замерзнет, подхватывая вещи и забегая в ванную. Выходит оттуда она уже чуток успокоившейся и полностью одетой, кидает взгляд на брюнета, не изменившего своего место положения, но уже что-то курящего, а после позорно сбегает, потому что к чертям это всё. К чертям-чертям-чертям, да.***
Проходит ещё шесть месяцев. Грусть. Савада тоскливо смотрит на откровенно летнюю погоду, закидывая в рот сладкий виноград под заливистый щебет Бьянки, которая вот на этот раз абсолютно точно нашла свою любовь! Это какой-то несчастный, который уже подарил ей дорогую спортивную машину и шикарное колье с бриллиантами, которое сейчас красуется на её шее. Его зовут Дэвид, но сокращённо Дэв, и он имеет настоящие американские корни, слышишь, Тсу? Не какой-нибудь приевшийся итальяшка, а на половину американец! Она тоскливо кивает практически на каждое слово, продолжая наблюдать за работами в саду. Всё же май в этом году выходит, на удивление, жарким, а значит может быть порча винограда. Здесь, конечно, его выращивают более в целях красоты, нежели дохода, но всё равно неприятно. Раздаётся телефонный звонок. Собеседница, что-то щебеча о «душке Дэве», который вот в эту самую секундочку звонит, извиняется и стремится отойти в сторонку, желательно обратно в особняк. Тсунаёши уныло вздыхает, замирая, невольно раздавив виноградину пальцами, вот же ж адское пекло. Она не видится с Занзасом все эти шесть месяцев, точнее, как не видится? Они пару раз встречаются на официальных собраниях, но тот постоянно ссорится с каким-то громогласным мужчиной с длинными волосами, и смотрит на неё так, словно она пустое место. Да, она ожидала этого! Подобным типам мужчин нравится лишь недоступная женщина, а когда та перестаёт быть такой, то они мгновенно сливаются из её жизни, ища очередную кандидатуру. Но он же ей понравился. Сама виновата, вот так вот. Тебе ведь тысячу раз говорили великую истину «мужики-сволочи», что ты хотела этим происшествием себе доказать, никчёмная Тсуна? Слизав виноградный сок с пальцев, она берёт другую виноградинку, закидывая в рот. Нет, нужно смотреть с позитивной точки зрения. Это послужит ей неплохим уроком в дальнейшем будущем. Хватит доверять мужчинам, которые внезапно оказывают тебе знаки внимания. Всё же ей далеко не двадцать, чтобы продолжать верить во всю эту романтическую чушь, серьёзно. Подавив очередной тяжёлый вздох, она наблюдает за тем, как широкоплечий улыбчивый садовник направляется в её сторону со спелой виноградной гроздью. И вместо обычной широкой улыбки и поддержки беседы, она сухо благодарит его, даже не поднимаясь с места. Явно недоумевающий мужчина кладёт ягоды на свободную тарелку и вновь удаляется к своей работе. Ну, вот, обидела ничем невиноватого садовника только потому, что недовольна жизнью. Давай, превратись здесь ещё в старую деву. — Я уезжаю, — Бьянка влетает обратно на террасу с такой ослепительной улыбкой, что, кажется, Савада лишится зрения прямо здесь и сейчас. — Так, не скучай здесь без меня, — невесомый поцелуй запечатляется на её щеке, и прежде чем Ядовитый Скорпион окончательно покидает её компанию, она бросает, словно невзначай. — И хватит хандрить, либо бери всё в свои руки, либо ищи нечто другое. Видеть не могу твою кислое лицо, всё настроение портит. И убегает, заставляя Тсуну возмущённо хватать ртом воздух и давить в руке очередную виноградину. Кислое лицо? У неё-то? Да она вообще сама позитив, вот увидите.***
То же кафе. Тот же столик. Чашка с тем же кофе и оглушающая жара. Савада морщится, но с упорством пьёт этот горький напиток, старательно сливаясь с фоном. С того разговора с Бьянки прошло около трёх дней, а её уже успевают загрести в какое-то скверное дело, связанное с оборотом наркотиков. Это дело она, на удивление всех, не завалила, а выполнила безупречно, показав свою самую лучшую дипломатическую сторону и уладив все конфликты двух сторон. Девятый, кажется, был готов, как минимум, расцеловать её, как максимум, в подарок отгрохать личный особняк и нанять туда прислугу. По край мере она успевает пожалеть о своём решении совершенно скоро, а точнее на следующей день, когда ей на постель с самого утра ложится очередная миссия. Да, именно поэтому она здесь, и именно поэтому в чёрных очках. Маскировка, чтоб ей быть неладной. Конечно, она не верит в то, что здесь её не найдут, поэтому она намерена допить кофе и сменить локацию, пока не поздно. Нужно было завалить ту миссию, как она делает обычно. Девятый ведь слишком приставуч, он если раз добьётся какой-то ответной реакции, так не отстанет, пока этот человек не начнёт работать на благо семьи. И она это прекрасно знает, но всё равно посмела повестись. Видите идиотку? А вот она видит. Под понурые мысли она как-то не обращает внимания на то, что место напротив уже не пустует. Отлично, какой из неё ниндзя, если она не может даже почувствовать чужое присутствие, когда человек себя совершенно не скрывает. — Здравствуй, женщина, — брюнет усмехается очень нагло, прям как во время второй встречи. — Забыл пару пунктов, — демонстративно смотря на него поверх очков, спокойно произносит шатенка. Она переболела, да. Ну, попыталась по крайней мере. — Можешь попытать удачу в другой раз, — она уже привычным жестом собирается подозвать официанта, как её вполне так грубо хватают за руку, не позволяя подняться. — Это уже интереснее, от словесности решили перейти к рукоприкладству? — Я бы хотел поговорить с тобой… мирно. Савада выразительно смотрит на него, затем на свою кисть, на которой вполне прочно сцеплены пальцы мужчины, затем вновь на него. Да даже если её глаз не видно из-за очков, всю картину можно было свободно понять. И он понимает, с явной неохотой и недоверием убирая руку, откидываясь на спинку стула. Она недовольно потирает покрасневшее запястье, а затем выразительно кивает официанту, двигающемуся в их сторону. — Этот мужчина великодушно оплатит мой счёт, — кивок в сторону хмурого Занзаса. Чёрт, аж чувство некоторого дежа вю. — Милый, — а это уже непосредственно брюнету, — похоже, ты забыл всю последовательность нашего разговора. Советую восстановить репетиции. Удачи, — и уходит. Потому что с такими нужно поступать именно так, да. Нравится она ему, подумаешь. Ей тоже много кто нравится, но это не значит, что после того, как она с кем-то переспит, она начинает этого человека игнорировать. Это, по крайней мере, грубо. Очень грубо.***
Она совершенно не учится на своих ошибках! Этот факт открывается перед ней в тот момент, когда она сидит за какой-то деревянной коробкой, закрыв голову руками, потому что очередная дипломатическая встреча даёт сбой. Нет, она вновь была на высоте, но вторая сторона словно взбесилась, чёрт бы их побрал, и совершенно внезапно открыла огонь. Слава всем Богам, что она успевает нырнуть за ближайшие ящики, а пули ударяют лишь в пустое место. Страшно представить, чтобы было, если бы она не была хоть немного такой проворной. Наглый Девятый бы лишился столь прекрасного дипломата, и она бы совершенно точно приходила ему ночью в роли призрака, чтобы показать, кто именно здесь виноват. Ведь именно из-за его сладостной речи она вообще согласилась на это! Знаете ли, сложно отказать тому, кто может заблокировать твою карту со всеми деньгами, особенно если этот кто-то столь добро и искренне улыбается. Так вот, чтобы все знали: она ненавидит Девятого, Вонголу, ещё раз Девятого и этого засранца Занзаса, который две недели с последней встречи не даёт ей мысленного покоя. Засранец он и есть засранец, но с шикарным телом. Что уж поделать, она всегда была падка на мужские мускулы. Внезапно пуля врезается совершенно рядом с левой ногой, заставляя её неуклюже привстать и, оглядевшись по сторонам, дать дёру к ближайшей стене, а там уже и до своих можно добежать, к тому же, по звукам, как раз-таки мафиози её семьи выигрывают. Ещё парочка пуль свистит где-то совсем близко. Чтоб все знали, стрелять в человека, ведущего переговоры, самое последнее дело, козлы! Однако останавливаться, чтобы высказать всё это в лицо своим преследователям, она не станет, лишь ускоряя ход. Тупик, прекрасно. Вот и показывается её удача, точнее полное отсутствие оной. Савада резко разворачивается лишь для того, чтобы увидеть, как два дула пистолета смотрят прямо в её сторону. Прощай, жизнь, ты была не такой уж и плохой штукой, чтобы расставаться с тобой прямо в этот момент. — Пригнись, — жёстко кидают ей откуда-то издалека и, знаете, она вот мгновенно бросается на пол, закрывая голову руками. И это было правильно решение, потому что в ту же секунду над её головой проносится грёбанный столп обжигающего пламени, который сносит стену и мгновенно уничтожает камни, которые, при таком раскладе, должны были завалить её. Когда всё утихает, она поднимает голову, замечая тех двоих парней, от которых остаётся сейчас лишь нижняя часть, потому что верхняя сильно обуглилась и потемнела. Запахло жаренным мясом, ком тошноты невольно подкатывает к горлу, но она держится, поднимаясь на ноги. Чуть поодаль трупов стоит Занзас во всей красе с двумя пистолетами в руках. Он внезапно усмехается, а затем убирает одно из оружий в кобуру, доставая что-то из кармана штанов. — Лови. Ей в руки совершенно ловко пикирует какая-то коробочка. Правда, Саваде доставляет несколько трудов не уронить её из-за дрожащих пальцев. С искренним непониманием она открывает её и видит кольцо. Такое, какое обычно показывают в фильмах. Золотое с крупным гранённым изумрудом. Дорогая, наверное, побрякушка. — Обручальное кольцо, да? — нервно смеётся она, закрывая коробочку. — Поздравляю. — Я тебя тоже, — пожимает плечами брюнет, со спокойной совестью перешагивая когда-то бывших людей, совершенно игнорируя выстрелы за спиной. — Ведь оно принадлежит тебе. — Э-э-э, не смешно, — потерянно отзывается Тсунаёши, совершенно ошарашенно смотря в его лицо, а потом её осеняет. — Ты не слушаешь! — изумлённо. — Ты мудак! — уже более уверенно, но этого того стоит, недоумённое выражение на лице брюнета стоит многого. — Сейчас не время, не место и вообще, мне нужно подумать. — Старик одобрил, — нагло усмехается Скайрини. — Остаётся лишь твоё согласие. На положительный ответ тебе даётся около недели. — А если он будет отрицательный? — прищурившись, огрызается Тсуна, явно слыша в мужском голосе вызов. Нет, ну точно мудак, правильно она его обзывает. Таких только так и нужно, а не каким-то там ласковым «засранцем». — То я услышу его как положительный, — с лёгкостью парируют её. И она честно хочет возмутиться, потому что это дискриминация и нечестно вообще-то, но это вполне бодро затыкают поцелуем. Савада возмущённо дёргается в крепкой хватке, а потом думает, что возмутиться можно и позже, когда она насладится этим шикарным накаченным телом и, наконец, потыкает в пресс в более сознательном состоянии. Да-а-а, потом она обязательно откажется, честно.***
— Согласны ли вы, Савада Тсунаёши… — Я-то, предположим, согласна, но как вы будете спрашивать то же самое у жениха, если его нет? — всё же задаёт вопрос шатенка, который вертится у неё на языке всю церемонию. Священник демонстративно смотрит на пустое место рядом с ней, а потом, словно привыкшей к чему-то подобному, начинает зачитывать целый перечень для Занзаса Скайрини, начиная со слов «согласны ли вы». Савада демонстративно бьёт шпилькой по полу, позволяя громкому звуку раздаваться в тишине зала. На неё смотрят с явной неприязнью, но, если честно, плевать. Когда у вас тут практически муж сбегает со свадьбы, как-то не до суровых взглядов со священнослужителем. Наконец, длинный перечень заканчивается. Мужчина выразительно смотрит на пустое место, тяжело вздыхает, вытирает платочком несуществующий пот со лба, а затем начинает зачитывать повторно. Тсуна недовольно щурится, немногочисленные гости за её спиной начинают шептаться. Нет, хорошо, она понимает, что он занятая личность, всё же один из самых опасных людей не только Италии, но и всей южной Европы, бла-бла-бла, далее по списку, но прийти на пару секунд, кинуть формальное «да» и свалить ведь можно было, в конце-то концов! Когда положительного ответа не слышится и во второй раз, Тсунаёши бесшумно ругается сквозь плотно сжатые зубы, а после аккуратно вынимает фату из волос, скидывая её на руки священника. Ловко разворачиваясь на шпильках и окидывая полупустой зал, она подхватывает платье и без лишних слов покидает место проведения церемонии, потому что ей всё осточертело. Ну, что вы, она не ожидает нормальной свадебной церемонии, совершенно нет, но одно чёртово грёбанное «да», мать твою, будто она так много просит. Кажется, её кто-то пытается остановить, по голосу Девятый. Плевать на Девятого. В переносном смысле, конечно, она бы и в непереносном в него плюнула за всё случившееся, но что-то как-то боязно. Она вполне резво идёт по асфальту. Люди ошарашенно оборачиваются ей вслед, а рядом с ней ме-е-едленно едет идеально-белая иномарка с тонированными окнами, которую Савада старается не замечать. Так они идут около минуты, прежде чем стекло опускается вниз, показывая её несостоявшегося мужа, который заинтересованно вчитывается в какие-то важные документы. Тсунаёши язвительно хмыкает, ну, конечно, что ж она ещё ожидала. — Здравствуй, чудесная погода, — отвлекаясь от бумаг, иронично тянет Занзас. И ей кажется, что над ней, как минимум, изощрённо издеваются. — Не желает ли одинокая леди составить мне компанию? — Катись к чертям, понял? — сдув выбившуюся прядку с глаз, отрывисто произносит Савада, пытаясь ускорить шаг, но что-то как-то не особо получается. Грёбанное пышное платье, а она ведь хотела провести церемонию в штанах, лучше бы получилось сбежать. — Не моя вина, что подъезжая, я увидел свою сбежавшую невесту, — Скайрини демонстративно откладывает бумаги в сторону. — Дорогая, если хотела устроить нечто пафосное, могла бы напоследок взорвать помещение. — В следующий раз так и сделаю, — кивает запыхавшаяся шатенка, а затем как-то совсем театрально округляет глаза, останавливаясь. — О, постойте-ка, следующего раза ведь не будет, точно, — кивает сама себе, и вновь возобновляет шаг. — А знаешь почему? — уже почти сама себе, потому что иномарка затормаживает, оставаясь позади. — Потому что мой жених - ублюдок, не соблаговоливший прийти на собственную свадьбу! Позади раздаётся недовольный хмык, а затем её бесцеремонно подхватывают на руки и несут обратно к автомобилю. Она даже не вырывается, лишь демонстративно не замечает брюнета всё то время, пока тот вполне аккуратно погружает её в салон, затем забирается следом, закрывая дверь и давая отмашку водителю трогать. Замечая за этой почётной должностью Скуало, Савада приветственно ему кивает, и получает в ответ тот же жест, вновь отворачивается к противоположному окну. — Женщи… Тсунаёши, — смиренно произносит брюнет, замечая, как Тсуна внезапно оборачивается к нему, смотря о-очень выразительно. — Ты меня достала, знаешь куда мы едем? В мой замок, там я тебя раздену, освободив от этого ненужного дерьма, потом мы займёмся шикарным сексом, и лишь вечером, так и быть, съездим расписаться. — Мог бы и предупредить о том, что опоздаешь. — Мусор с замашками самоубийцы не предупреждает меня, когда именно желает сдохнуть, — раздражённо произносит Занзас, обнимая её за плечи, позволяя облокотиться о грудь, зарываясь носом в волосы. — Мне нравится, как ты пахнешь. — Твой шампунь. — У меня всегда был превосходный вкус. Тсунаёши усмехается, замечая то, как практически идентичная усмешка отражается на губах мечника. Ладно, всё происходящее явно стоит того, чтобы она немного поскучала на той ненужной церемонии. Впрочем, выражение лица Девятого неплохо окупает все страдания. Необходимо рассказать обо всём Занзасу, тот явно оценит, но позже, намного позже. Она выворачивается, освобождая ноги от туфель, пряча те под огромным подолом белоснежного платья, а затем обнимает мужчину в ответ, прикрыв глаза. Определённо, этот год стоил всего того дерьма, что с ней успело случиться. На двадцать восьмом году своей жизни, Савада Тсунаёши, более известная, как один из лучших дипломатов Вонголы, входящая в двадцатку доверенных лиц самого Девятого босса, дочь своего отца, бывшего советника этой же самой семьи, вышла замуж за второго самого опасного человека Италии и южной Европы — Занзаса Скайрини. И стала полноправной синьорой Скайрини, первой леди отряда убийц Вария. И, знаете, ни капли об этом не жалеет.