Сильнее привязанности?

       Осенью город магов едва дышит. Только сбрасывающие листья деревья стонут от ветра, раскидывая медные монеты подле себя. Всё реже можно встретить на улице людей, всё чаще из труб домов курится дым, тонким вензелем вспарывая низко висящее графитовое небо. Стылое очарование осени жители Хогсмида предпочитают не замечать, с нетерпением ожидая первого снега.        Учебный год в Хогвартсе только начался: хрустят свежие пергаменты, впитываются глубоко в бумагу чернила, скрипит библиотечная мебель. За́мок принимает свежих, отдохнувших студентов. Некоторые забывают про выходные и готовятся к предстоящим экзаменам каждую свободную минуту, некоторые откладывают всё на последний момент. Гарри Поттер не относится ни к тем, ни к другим: у него в руках карта мародёров, за плечами — четыре года обучения и бесконечная усталость от всего.        Поэтому именно Гарри, а вместе с ним и ещё одну мрачную фигуру, можно увидеть на улочках Хогсмида, неспешно прогуливающихся плечом к плечу. Их ладные шаги развевают полы тёплых мантий, под ногами шелестят янтарные листья. Течёт неспешный разговор, такой же неторопливый, как и всё в этом городе.        Постепенно целуют землю последние тёплые дни, ранняя осень переходит в позднюю, листья под ногами больше напоминают бурую кашицу, а две фигуры сакраментально каждые выходные разбавляют собой унылый пейзаж узких улочек.        Раньше это показалось бы Гарри странным: неспешно мерить шагами пространство Хогсмида вместе с Северусом Снейпом. Сейчас странным не кажется уже ничего: ни то, что ненавистный ранее человек стал самым близким, ни то, что Снейп — его профессор по нелюбимому предмету. Когда появляются проблемы поважнее, уже нет дела до глупых размышлений о причинно-следственных связях. Это однажды произошло, и с этим определённо можно жить. Северус понимает его куда лучше сверстников, вопреки разнице в возрасте.        Последние выходные октября выдались особенно хмурыми и холодными. Левая рука всё ещё болела от следа Чёрного пера — Амбридж делает всё возможное, чтобы жизнь Гарри стала ещё хуже. И юноша определённо не собирается посвящать в свои проблемы Северуса, на которого новый преподаватель ЗОТИ действует не лучше. Поэтому руки он прячет поглубже в карманы и пытается выдавить из себя улыбку.        Северус выглядит мрачнее туч, теснящихся на небе, поэтому спрашивает сразу:        — Что происходит, Поттер?        — Ровным счётом ничего, — Гарри прикипает взглядом к носкам кед.        — Что с вашими руками? — Снейп выглядит так, будто этот разговор надоел ему так же, как и всё мироздание. Впрочем, он выглядит так всегда, а тревожный перезвон нот в голосе заметят только самые близкие люди. Всё ещё кажется забавным, как они обращаются друг к другу на «Вы», но постепенно это становится изюминкой.        — Я просто замёрз, — упорству Поттера позавидовал бы даже Козерог.        Северус остановился. Кашица листьев мокро хлюпнула у него под ногами. Гарри не стал сопротивляться, когда такие же холодные, как и у него, пальцы вытащили его руки из карманов. На тыльной стороне левой руки изящным тонким почерком был выведен ещё красный шрам: «Я не должен лгать».        — Это противозаконно, следует сейчас же показать Дамблдору, — Снейп знал, что Гарри не станет этого делать. Ко всему прочему, Альбус сам игнорирует мальчишку, но это уже переходит все границы: чёрная магия запрещена не только в школе, но и по всей стране самим Министерством Магии.        — Вы можете просто убрать это?        — Магия, замешанная на вашей крови, потребует аналогичной для её устранения. Это сильное колдовство.        — Сильнее привязанности?        Северус снова не ответил. Его руки потеплели, на кончиках пальцев сосредоточилась магия, покалывающая подушечки. Гарри ощутил это так явственно, будто прикоснулся к открытому пламени свечи, но вместе с тем не было ничего более уютного, чем знакомые до каждой косточки изящные руки, обнимавшие его ладонь. Бледные тонкие губы медленно шевелились, произнося неслышимое заклинание. На какое-то время Поттер впал в необъяснимое состояние: веки закрывались сами собой, хотя ощущение земли под ногами всё так же было твердо и реально.        Очнулся только тогда, когда услышал последнее слово на незнакомом языке. Губы Северуса больше не шептали — они касались тыльной стороны руки. Чистой и такой же нетронутой, как и вся кожа вокруг. Надпись, сделанная Чёрным пером, исчезла, горячее дыхание приятно согревало пальцы.        — Спасибо, — Гарри оглядел руку и поднял глаза на Северуса.        Профессор промолчал, вместо ответа переплетая свои пальцы с пальцами студента. Ритуал отнял у него много сил и, возможно, восстанавливаться придётся не один месяц. Но это всё не имеет ровным счётом никакого значения. Потому что ничто не может быть сильнее привязанности.