Спортсменка, комсомолка, красавица

Утречко выдалось не очень холодным, на самом-то деле, но после объятий Татьяны даже кипяток показался бы прохладной водичкой. Было в этом что-то забавное, но конкретно сейчас у Ангелины адски мерзли ноги, а особенно почему-то — правая. Выползать из-под одеяла не хотелось, пусть оно и было маловато на двоих, да и вообще спать снизу на двухэтажной кровати вдвоем… Нелогично. Но так уж вышло, и с этим было ничего не поделать. Ангелина посмотрела на сонно разлепившую веки Татьяну. Странно было видеть ее вот такой — без украшений и старомодного платья в пол, и, сколько бы времени ни прошло, ее вкус все равно остался бы для Ангелины загадкой. По крайней мере, за те полтора года, что они жили в одной комнате в общаге московской библиотеки, Ангелина каждое утро с трудом удерживалась от того, чтобы не выгнать эту мутную неизвестную женщину за дверь. «Кто ты и куда ты дела мою Таню?!» — пронеслось уже в который раз в голове у Ангелины, и она улыбнулась сдержанно. В горле першило, и выход был только один, да только вот одеваться и идти на балкон — а если так вообще, боже, правила общежития соблюдать, тогда вовсе за территорию общаги — сейчас ей совсем не хотелось. Лень? Утренняя мерзлота? Всего было так много, и Ангелина даже не стала заморачиваться перечислением всех факторов, которые мешали ей пойти и покурить на улицу прямо сейчас. Однако, основополагающим, конечно же, было то, что она была абсолютно без одежды. Ноги все отмерзали, и она, только поставив их на холодный пол, тут же вернула обратно на кровати, под себя поджав. Одеяло все еще было теплое; Ангелина вздохнула. Она накинула его себе на бедра, а сама потянулась, радуясь, что хоть спать можно без бюстгальтера, а потом взгляд ее напоролся на тумбочку, заваленную золотыми — или позолоченными? — украшениями. — То, что нужно, — пробубнила под нос она и, поправив тонкими пальцами свои волнящиеся волосы, потянулась к пачке сигарет, что лежала прямо с краю. А вот мундштука поблизости не наблюдалось, и Ангелина вспомнила, что вчера оставила его, похоже, у Володьки, где все сидели и мандражировали из-за того, что кое-кто опять умудрился впечататься лбом в стену из-за собственной же магии чернил. Вздох сорвался с ее губ, и дальнейшее внимание она сконцентрировала на поиске спичек. — С утреца да покурить? Вот так сразу? — послышалось из-за ее спины не то недовольное, не то ехидное. Ангелина даже оборачиваться не стала. — Я же спортсменка, комсомолка, красавица. Имею право на утреннюю затяжечку. Она открыла тумбочку и, свесившись с постели, заглянула внутрь. Пусто. В смысле, спичек не видно. — Парочку утренних, парочку обеденных, полдничных, вечерних и полуночных, — поправила ее Татьяна, поводя пухлыми плечиками. — Ты никогда не жаловалась. — Я жалуюсь постоянно, — почти пропела Татьяна. — Кстати, спичек ты не найдешь. Ангелина вздрогнула и медленно повернулась к ней, отчего кровать скрипнула аж сильнее обычного. Татьяна вальяжно занимала две трети кровати и при всей своей горячести все так же, как и Ангелина пару минут назад, натягивала на себя одеяло до плеч. Что было не очень удобно для Ангелины, поэтому она потянула его на себя. — Это почему еще? — Потому что они все вчера ушли на поломанную плиту, помнишь? — напомнила ей Александровна, и Ангелина мрачно посмотрела на нее, отказываясь то ли слушать, то ли верить. — Ох, не делай такое лицо, ты сразу становишься недовольной! — Потому что я недовольна, — изрекла простую истину Ангелина в ответ, нервно пачку в руках теребя. До ближайшего магазина было ох как не близко, а просить сигареты у кого-то в библиотеке было себе чревато: завхоз потом нашел бы да все уши прожужжал. А курить хотелось. Теперь — особенно, ведь настроение у Ангелины резко испортилось. Татьяна смотрела на нее своими охрово-рыжими глазами и улыбалась, кажется, смеясь про себя. Ангелина снова нервно поправила лезущие в лицо локоны, за ухо их отправив, и лишь тогда Татьяна смилостивилась, пальцем ее поманив: — Ладно, иди сюда. Ангелина, выдохнув, положила сигарету в рот и склонилась над Татьяной, свет солнечный собой закрывая. Тень упала на лицо Татьяны; она, усмехнувшись, повела пальцем, и на кончике ногтя ее появился желтый огонек, которым тут же изящно была подожжена сигарета. Она затлела, отдав красным на конце. Достав сигарету изо рта, Ангелина мягко выдохнула дым и осторожно поцеловала Татьяну в уголок губ, тонкими пальцами своими по щеке ее погладив. — Спасибо. И опять взяла сигарету в рот. Вдохнула, чувствуя, как дым проскальзывает в ее грудь, наполняя ее горьковатым никотином, подняла лицо к потолку, но увидела лишь низ верхней полки кровати. Снова выдохнула, и на сей раз дым отдал едва заметным голубым оттенком. Татьяна смотрела на это все с усмешкой, но Ангелине было не важно. Ее настроение снова начало улучшаться.