Пять раз

I Если бы милые черные котики могли убивать взглядом, Махиру был бы уже давно мертв. Мертв, растоптан и растерзан маленькими клычками и остренькими коготками, которые Куро не позволял стричь – вырывался, сопротивлялся, обращался в человека и принимался шипеть из темного угла, со злостью смотря на маникюрные ножницы в руках Широты. Куро редко когда злился. Точнее, он, может, и злился часто, однако редко когда показывал это: Махиру обычно слышал недовольное бурчание откуда-то из угла и тихое, но очень укоризненное, сопение. Сейчас же Куро злился, выставлял это напоказ и недоброжелательно поглядывал то на Махиру, то на идущую рядом девушку, что-то радостно и довольно щебечущую. Популярность Широты у девушек выросла с появлением премилого и очаровательного котенка. Все было логично – девушки любят милые вещи, в образе кота Куро был мил до безобразия, Махиру владел этим милым созданием, девушки автоматически перекидывали свои симпатии на Широту. Иногда он думал, что если бы они знали, какая задница Куро на самом деле, они бы никогда и близко к нему не подошли. Девушка, что-то спросив и не дождавшись ответа, тянет руки к котенку. Тот невообразимо выворачивается из рук Махиру, с шипением ударяет лапой по протянутой руке и, гордо фыркнув, забирается к Широте на плечо, нагло обвивая его шею длинным хвостом. Кисточка щекочет Махиру, но тот не обращает внимания, потому что извиняется перед «пострадавшей», которая только хохочет, потирая царапину, и оправдывает Куро. «Коты все такие своенравные», - говорит она. «Может, он просто ревнует своего хозяина», - хохочет девушка, и Куро, фыркнув на ухо Махиру, мысленно с ней соглашается. Он никогда не замечал за собой болезненной привязанности к кому-либо. И никакой ревности никогда не испытывал – только если кто-то брал его подушку, но ревность к подушке и ревность к человеку – это две абсолютно разные ревности, отличающиеся по интенсивности друг от друга. Махиру трудно отнести к разряду подушек, хотя в образе кота Куро любит спать на нем: когда Широта спит и ничего не замечает, Куро обычно залезает к нему на кровать, удобно устраивается на его груди (как хорошо, что Широта во сне не ворочается) и спокойно засыпает, тихо мурча и выпуская коготки, цепляясь за футболку Махиру, чтобы точно не упасть во сне. Возможно, именно из-за того, что Куро никогда раньше не испытывал таких чувств, они сейчас и ударили в полную силу: Махиру хотелось запереть в комнате и не показывать никому. Или повесить ему табличку на шею с броской короткой надписью: «Мое». Но запереть в комнате, конечно же, лучше, и Куро уже начинает продумывать план, что с его стороны, конечно же, небывалый подвиг, как бы лучше заманить Широту в комнату и какой замок лучше повесить на дверь. - Что ты творишь? – шипит недовольно Махиру, снимая с плеча Куро и поднимая его на уровень глаз. С девушкой он уже распрощался – она, махнув ему рукой, свернула на перекрестке направо, ушла, оставив после себя лишь воспоминание о звонком смехе, легкой походке и великолепной улыбке. Куро хмурится, тянется и прикасается носом – мокрым, - к носу Махиру. Умилению окружающих нет предела. II - Опять?! Патологическая тяга к чистоте когда-нибудь убьет не только Куро, который уже сбился со счету, сколько раз ему доставалось шваброй, но и самого Махиру. Потому что хвататься то за тряпку, то за сердце при очередном взгляде на маленькое пятнышко, оставленное Куро (нет, правда, он не хотел разливать колу – просто стакан так не вовремя подвернулся под локоть, вот и…), - это явно не здоровое поведение. Куро пожимает плечами: вопрос Махиру нерационален. Не опять, а снова. Пора бы уже привыкнуть, что Куро не слишком-то и аккуратен. Смысл следить за чистотой, если раз в неделю вместо того, чтобы отдыхать, Широта хватается за швабру, набирает целую армию моющих средств и идет штурмовать места сбора пыли? - Куро… - как-то вымученно тянет Махиру, поникая и сползая по стене. – Ну что ж ты… Эх… После встречи с Широтой и житьем с ним какое-то время, у Куро, кажется, очнулись от многолетней спячки какие-то чувства. Например, ревность. Но с ревностью он уже научился вполне себе терпимо сожительствовать, запихивая ее куда подальше в свое подсознание, чтобы не мешала жить. А еще в нем проснулась совесть. Точнее, даже не просто проснулась – пробудилась и огромной волной затопила Куро, который к такому нападению явно не был готов. Глядя на уставшего Махиру, который с нечитаемым выражением лица созерцал пятно от колы на полу, Куро чувствует, как совесть медленно и с явным наслаждением выгрызает ему мозг. Ему так лениво все это ощущать, но совесть не запихивается обратно в подсознание даже пинками, а только наоборот распаляется сильнее, поселяя в душе Куро ненависть к самому себе. Куро и так себя ненавидит по умолчанию, а тут еще и это… К совести, недолго думая, присоединяется еще и жалость. Какофония этих двух подружек ужасна, и по отдельности Куро их бы еще вытерпел, но когда они в тандеме – нет уж, увольте. Он на это не подписывался. - Принеси тряпку, - вздыхает Куро, тяжело поднимаясь с облюбованного им местечка на полу. Местечко было идеальным – там несильно дуло, почти не попадал солнечный свет, до телевизора было недалеко, в общем, прекрасное местечко. Покидать его не хочется, покидать его трудно, но Махиру выглядит, как пыльным мешком ударенный. - Сейчас, дай мне пару минут, я уберу, - вздыхает Широта, устало прикрывая глаза. - Где она у тебя? - Кто? - Тряпка, - морщится Куро, понимая, на что сейчас идет. Он не просто наступает на горло всем своим принципам, а в грубой форме извращается над своей природой. Прямо-таки насилует ее в особо грубой форме, не взирая на сопротивление. – Где она у тебя лежит? - Там, - машет Махиру куда-то в направлении кухни. – В ящике. - Угу. Куро выходит из комнаты на пару минут – тряпки Широта всегда держит близко, лезть за ними не надо и найти легко, - а когда возвращается, Махиру уже мирно дремлет у стены в том же положении, в котором его и оставили. Куро глубоко вздыхает, воровато оглядывается по сторонам, наклоняется и быстро целует Широту в щеку. Парень забавно морщится, хмурится, но не просыпается. III - Будь здоров. Махиру чихает, как котенок. Чихает, шмыгает носом и кутается в одеяло, с ненавистью косясь уже на –дцатую кружку с чаем, которым его заботливо отпаивает Куро. Не сказать, что чай ему удается на славу, но он хотя бы старается: правда, сахару бухает столько, что он уже скоро будет скрипеть на зубах Широты, и заливает все это дело невозможно горячим кипятком, но Махиру благодарен даже такой неуклюжей заботе. - Еще чаю? – спрашивает Куро, не отрываясь от приставки. Игрушка затягивает – когда еще удастся побывать в шкуре настоящего героя, который спасает девушек, одетых вроде как по последней моде (полоска кожи на всяких причинных местах и обязательно массивное украшение на груди – вот она какая, суровая игровая мода), и по дороге свершает мелкие подвиги направо и налево. Махиру снова чихает и отрицательно качает головой: он предыдущую-то еще не допил, куда ему? Чай скоро полезет изо всех дыр в его теле. Куро откидывается спиной на его кровать, поднимает голову и косится на своего хозяина: в коконе из одеяла он выглядит более чем забавно. Наружу торчит только его голова – встрепанный, красные растертые глаза, красный нос и упрямо поджатые губы. Своей простуде Широта сопротивлялся до последнего, отказываясь признавать, что приболел. И если бы он согласился с Куро раньше, что иммунитет немного подвел, то все можно было бы вылечить за пару дней – теперь же Широте предстояло сидеть дома, пить чай и таблетки, которые ему любезно притащил Куро (взяв деньги, конечно же, у Махиру, а сдачу потратив по собственному усмотрению). - Температура? - Нет, - Махиру говорит в нос и это забавно. Вообще, болеющий Махиру – это забавное зрелище. Не то чтобы в Куро проснулся садист, но вот умиление, которое затопило его розовой волной, отдающей запахом розовой ваты и клубничного мороженого, прочно поселилось где-то внутри Куро. Еще немного – и его начнет тошнить розовыми зайчатами, такой Махиру милый в своем одеяльном коконе. Куро тянется и прижимает свою ладонь ко лбу Широты – тот дергается, морщится, вздыхает, но подается на прикосновение, потому что руки у Куро неожиданно теплые, а он очень замерз, - а потом пробирается под одеяло и касается пальцами шеи. Куро где-то читал, что так тоже можно проверять температуру. - Э? – только и выдавливает из себя Широта, чувствуя, что краснеет. - И вправду нет, - вздыхает Куро вроде как огорченно, а вроде как и безразлично. У Куро вообще очень много разных вздохов со своей индивидуальной окраской. Мастер вздохов Куро. - Ну я же сказал, что… - бурчит смущенно Махиру и, чтобы как-то скрыть свое смущение, пригубливает чай. Сахара на этот раз уже не так много, но все равно могло бы быть и поменьше. Он отставляет чашку на прикроватную тумбочку. Куро со свойственным кошкам любопытством заглядывает в нее, одобрительно хмыкает и встает, чтобы заварить еще чашечку. Кажется, в спину ему прилетел недовольный вздох Широты, но кто будет спрашивать больного человека, который сознательно довел себя до такого состояния? Куро не особенно-то и любит чай, а потому сахару бухает, что говорится, на глаз. Когда он возвращается обратно в комнату с дымящейся чашкой в руках, он с трудом удерживается на ногах, потому что новая волна умиления захлестывает с головой, а в глазах начинают прыгать те самые чертовы розовые зайчики, которые пахнут сахарной ватой и клубничным мороженым. Куро ставит колено на кровать, насильно впихивает в руки сопротивляющемуся Широте чашку, а потом, повинуясь воле умиления, прижимается губами ко лбу Махиру. - Точно нет, - кивает сам себе Куро и усаживается обратно на пол, не обращая внимания на пораженный взгляд, устремленный ему в спину. IV Ревность и восхищение смешались, и Куро готов выть не своим голосом и лезть на стены от этой дикой какофонии. С одной стороны, он хочет за руку дернуть Махиру на себя и запретить ему куда-либо выходить и с кем-либо разговаривать. С другой стороны, он был бы совсем не прочь создать в каком-нибудь укромном уголке алтарь поклонения Широте и ежемесячно приносить подношения в виде пирожных. На самом деле, такой алтарь уже есть, но он спрятан глубоко в подсознании Куро. Так глубоко, чтобы точно никто об этом не узнал. - Ты куда? – спрашивает Куро, всем своим видом показывая, что ему все равно и он делает это только из банальной вежливости. - На встречу, - Махиру, высунув язык, пытается пригладить непослушные вихры. – Ты тоже идешь, к слову. - Мне лениво. - Куро. - Ась? - Ты тоже идешь. Куро на мгновение хмурится и с силой закусывает внутреннюю сторону щеки, чтобы не прошипеть оскорбительные слова. Ему очень нравится Махиру в белой рубашке, но как только он вспоминает, куда собрался Широта, так ему вовсе становится дурно. На встречу он собирается. С девушкой. С миленькой такой, волосы черные, глаза карие, фигурка – загляденье. Куро вздыхает и пытается уговорить себя не злиться, не ревновать и не восхищаться. От этих чувств его рвет на части, а Махиру даже не замечает. Счастливый. - Пошли, - Широта тянет его за капюшон, и Куро просто не хочет сопротивляться. Ему нравится в образе кота сидеть на плечах Махиру и лениво поглядывать по сторонам. Можно было спокойно обвить шею Широты хвостом и иногда, если что-то не нравится, покусывать его за ухо: Махиру тогда недовольно и наигранно морщился, но Куро все равно видел довольную улыбку и легкий румянец на щеках. В этот раз Куро решает изменить своей привычке и прячется в сумку, зарываясь на самое дно. Под голову он укладывает кошелек, крепко зажмуривается и пытается не слушать доносящиеся снаружи голоса. Девушка что-то щебечет, Широта ей отвечает и, судя по голосу, он счастлив. Куро от этого совсем тошно. По приходу домой, он первым делом сбегает к приставке, чтобы не видеть довольно улыбающегося Широту. Не сказать, что довольный Широта – это такое уж неприятное зрелище, но вот причины, заставившие его так улыбаться, бесят Куро. Ревность и восхищение – все-таки, в белой рубашке Широта смотрится великолепно, - смешиваются, наскакивают одно на другое, коктейль чувств просто непередаваемый, ну или просто Куро не знает таких слов. Он пытается уверить себя, что все нормально. Все хорошо, а его ревность – всего лишь побочное чувство. Может, он чем-то просто отравился. - Все нормально? – Махиру появляется за спиной неожиданно, и кладет руку на плечо мгновенно напрягшегося Куро. У него почему-то проблема с прикосновениями. Если он трогает – то нормально. Если к нему прикасаются – то как-то неуютно. Если к нему прикасается Широта – то Куро превращается в камень. - Ага, - выдавливает из себя Куро, стараясь, чтобы голос звучал как можно безразличнее. В следующее мгновение Куро забывает как дышать, моргать и двигаться. Потому что Махиру наклоняется к нему и целует в висок; Куро чувствует, как на затылке волосы становятся дыбом. V Почему Куро оказался в постели Махиру – вопрос интересный и требующий пристального внимания. Во-первых, Куро мерз. Во-вторых, постоянно жаловался, что-де на полу неудобно. В-третьих, ему иногда снились кошмары, из-за которых он просыпался с жуткими криками, пугая Широту и заставляя того нервно шарить руками по прикроватной тумбочке, пытаясь нащупать выключатель настольной лампы. Из-за всех этих причин Куро, собственно говоря, и перебрался в постель Махиру, который решил, что пусть лучше на него закидывают ноги и руки, чем просыпаться всякий раз от диких криков и выслушивать по утрам как холодно и неудобно спится. Куро ни за что бы в жизни не признался, что счастлив. Счастье – что-то такое теплое, как молоко, нежное и светлое, - заполняет его полностью, когда он жмется со спины к Махиру, обнимает его поперек талии и притягивает к себе, зарываясь носом в волосы, которые совсем немного пахнут лавандой. Так получилось, что Куро пришлось надеть пижамные штаны Широты – они еле-еле доставали до худых щиколоток, но, хотя бы, прикрывали срам. Махиру пытался заставить Куро надеть футболку, но гордость – шипящая и вечно чем-то недовольная, - не позволила этого сделать. Поэтому Широта прижимается спиной к голой груди и чувствует себя, мягко говоря, неловко. Нет, не страшно, что в его постели – вампир, старше него самого в несколько раз. Как ни странно, с этим фактом Махиру смирился в первые несколько минут, с удивлением открыв для себя, что столь близкое соседство с Куро ему даже приятно. И почти не страшно, что Куро – полуголый. Ну, то есть, они оба парни, и что они там не видели? «Почти не страшно», - это потому, что Махиру – достаточно любопытный парень, который все никак не может смириться с тем, что не вся информация в интернете – невинна и касается исключительно вампиров, фильмов и книг про них. И да, он, по своей же вине, прочитал то, что читать совсем не хотел и не сказать, что ему это не понравилось. - Не возись, - бурчит Куро куда-то ему в затылок, прижимая к себе сильнее. – Напрягаешь. - Ну прости, - смущенно отвечает ему Махиру, чувствуя, как теплые (удивительно, вроде бы вампир, создание немного… мертвое, а руки у него все равно теплые) пальцы забираются под его футболку. Окей, ему это нравится. Несмотря на то, что это странно, ему все равно это нравится. - Ты слишком громко думаешь, - обреченно вздыхает Куро и одним слитным движением (будь Махиру просто сторонним наблюдателем, он бы обязательно добавил, что еще и «грациозным») подминает под себя Широту. – Это напряжно. Темнота Куро не помеха: он и без света помнит, какие у Махиру глаза, когда тот удивляется, а слух помогает ему уловить удивленный, задушенный в самом начале, вскрик. Куро нависает над ним, внимательно вглядывается в его лицо, чуть склонив голову набок. - Эм… - Махиру неловко улыбается. – Все нормально? - Агась, - кивает Куро, наклоняется и прижимается к его губам. Не сказать, что Куро много целовался в своей жизни, но, чего греха таить, бывало и такое, хотя обычно Куро предпочитал в такое не ввязываться. С Махиру по-другому, потому что в Махиру, как бы это странно ни звучало, хочется ввязаться. Широта до идиотизма добрый, очаровательный, и Куро хочет его зацеловать. И заласкать. Даже несмотря на то, что ему иногда лениво шевелиться, для того, чтобы обнять и прижать к себе этого невыносимого мальчишку, который смотрит на мир через розовые очки, ему не трудно пошевелиться лишний раз. Куро целует его аккуратно, не принуждая, а лишь обозначая, что мол так и так, ты мне нравишься до безумия, решай сам, что с этим делать, потому что мне лень, трудно и даже немного страшно. Куро и правда где-то в глубине души боится, что Широта, выдохнув ему в губы, сейчас оттолкнет его, столкнет с кровати, вытолкнет из жизни, утирая губы с брезгливым выражением лица. Поэтому Куро, пусть и дает ему выбор, все равно надеется на хороший исход. Махиру нервно вздрагивает под ним, а потом нерешительно тянется и обнимает за шею, притягивая ближе. От этого простого жеста у Куро внутри все переворачивается и смешивается в непередаваемый океан чувств и эмоций, который он, уже нисколько не стесняясь, пытается передать Широте. «Я ревновал» он передает через мягкое покусывание губ. «Прости за доставленные проблемы» он выражает через прикосновение к губам языком. «Ты слишком милый» - через тихую усмешку, когда Махиру, не сдержавшись, стонет на выдохе. «Я тобой восхищаюсь» - через почти благоговейное касание к тонкой шее, отчего Широту буквально подкидывает на постели и выгибает дугой. «Боже, как же меня от тебя ведет» - через свой собственный полузадушенный стон, когда Махиру стискивает его бедра ногами, удерживая на месте, смотрит в глаза – требовательно, чуть-чуть с испугом, но все-таки с желанием, - и призывно облизывает губы, прикрывая глаза. Куро снова прижимается к его губам, закрывая телом от всего мира. Мир подождет и никуда не денется, а Махиру надо заласкать именно сейчас, потому что Куро боится, что больше не услышит требовательных сдерживаемых стонов и не почувствует крепкую хватку пальцев на своих плечах. - Притормози, - шепчет Широта, и Куро замирает, потому что… да, потому что страшно. Может, Махиру уже передумал – у этого парня настроение меняется быстро. Может, Куро сделал что-то такое, что могло сбить Широту с настроя. Может… - Ты слишком громко думаешь, - смеется Махиру, пинком сбрасывая одеяло, чтобы не мешало. – Так удобнее. Он снова обнимает и притягивает к себе, неловко и смущенно касается губ Куро и зарывается пальцами в мягкие волосы на затылке. Куро кажется, что его вселенная разлетается взрывом тысячи сверхновых, но он не против, потому что Широта доверчиво жмется к нему и премило сопит в шею, сжимая его пальцы. Куро кажется, что он заново научился дышать.