Непокобелимый

       30 июля 1991 г. Англия, Лондон, пл. Гросвенор, 45, Лестрейндж-холл        Беллатрикс проснулась от шума и поняла, что разбудил её раскат грома. Июльская духота, от которой не слишком помогали охлаждающие чары, вылилась на Лондон ночной грозой. За окнами творилось настоящее светопреставление, она забеспокоилась и вызвала эльфа. — Что угодно госпоже от старой Кнопер? — с поклоном поинтересовалась домовушка. — Как Хэстер? Она не проснулась? — спросила Беллатрикс о своей пятилетней дочери. — Маленькая госпожа крепко спит, а старая Кнопер заглушила звуки грозы, чтобы её не пугать, — отчиталась домовушка. — Кнопер не успела наложить чары на комнату мастера Невилла, он проснулся. Кнопер навести на него сон, чтобы мастер Невилл хорошо выспался, госпожа? Завтра у мастера Невилла важный день. Кнопер надеется, что сова не заблудится в такую плохую погоду. — Да, конечно, пусть он выспится, — кивнула Беллатрикс, вспоминая, что на одиннадцатый день рождения к детям прилетают совы из Хогвартса. Сегодня её воспитаннику как раз исполняется одиннадцать лет. — Кнопер всё сделает, госпожа, — с поклоном исчезла старая домовушка, которая приглядывала ещё за отцом Рабастана и Родольфуса. Беллатрикс откинулась на подушки и попыталась уснуть, но сон не шёл. Вспышки грозы напоминали свет проклятий, которые она наслала на врагов своей семьи. Смерть детей не проходит бесследно, даже если отомстишь. Впрочем, месть была сладка и даже сейчас, одиннадцать лет спустя, наполняла мрачным торжеством. Не зря Беллатрикс решила заказать зелье удачи у Снейпа: оно помогло найти и поймать Эдгара Боунса. К тому же тот с чего-то решил, что пытать и убивать его будут из-за Пруэттов. Подлый Боунс и его дружок Фрэнк были виновны в смерти рыжих близнецов. Они поступили в Хогвартс в шестьдесят втором и учились на том же потоке, что и Беллатрикс, только, несмотря на чистокровность, шляпа распределила Пруэттов на Гриффиндор. Следовать видениям, которые посетили Сириуса, Беллатрикс не желала. К тому же находиться в ночь Хель рядом с «женихом Смерти» не самая лучшая идея, даже если на тебе его защита. Плюс ко всему, Беллатрикс хотела, чтобы Невилл, который был ей обещан, получил свою силу. Раз уж Лонгботтомы так хотели «особенного ребёнка», не понимая, что дети и так особенные и без магических контрактов с высшими сущностями, которые редко бывают в пользу людей, то пусть и платят по счетам. В сентябре восемьдесят первого Сириус женился на русской волшебнице, брат которой попал в переплёт с этим самозваным «Лордом». Беллатрикс была не особо склонна к альтруизму, но кузен, который так много для неё сделал, готов был влезть в неприятности ради этого Антонина, чтобы порадовать свою русскую. После обсуждения ситуации с Рабастаном и Родольфусом родился план мести Лонгботтомам, да ещё так, чтобы помочь новоявленному родственничку кузена Сириуса. Рабастан встретился с Пруэттом и обрисовал старику всю ситуацию. Дамблдор, который отдал приказ, был уже мёртв, но были и исполнители, которые подставили другого человека. После того, как Пруэтт получил доказательства, то воспылал праведным гневом, так как думал, что виновник смерти его детей гниёт в Азкабане. У старика осталась дочь — Молли, вдова с семью детьми, причём самая младшая девочка была зачата покойничком Уизли буквально за пару месяцев до смерти. Молли Беллатрикс тоже помнила с Хогвартса: та училась на два года старше на Гриффиндоре и «отличилась» тем, что на старших курсах открыто изменяла своему жениху с Артуром Уизли. Весь Хогвартс судачил, что же Пруэтт нашла в Уизли, тем более, что расплата за разрыв магической помолвки была страшной. Уже после, когда с Андромедой произошёл Тонкс, а Сириус рассказал о махинациях директора Дамблдора, Беллатрикс начала прослеживать некие закономерности в «случайных» событиях, из-за которых многие дети чистокровных Родов нашли свою смерть или позор. Плюс «Лорд Волдеморт», который подмял под себя много молодых чистокровок, как выяснилось позже, был учеником Дамблдора. Хорошо так, разыгрывая партию, жертвовать пешками, самим оставаться целыми и невредимыми. Не сказать, чтобы Пруэтты сильно бедствовали, но и к богатым Родам их отнести было нельзя. К тому же такая толпа внуков невероятно быстро «проедала» состояние. Выяснилось, что Уизли жили, словно бабочки-однодневки, и только и делали, что плодили детей, не думая об их будущем. Ни одному из своих сыновей Артур и не подумал организовать ученический фонд для оплаты обучения в Хогвартсе, а старший ребёнок в восемьдесят втором должен был уже пойти в магическую школу. А значит, старику Максвеллу, чтобы не ударить в грязь лицом и не посрамить имя Пруэттов, придётся выплачивать полную стоимость обучения парня, а потом и остальных пятерых внуков, за которых вкладывать деньги под проценты в гоблинский банк было уже поздно. В итоге, как быстро подсчитал Рабастан, денег на всех детей Молли, о которых совершенно не заботились их родители, Максвеллу не хватит. Старик даже не сможет оплатить взнос для ученического фонда внучке. И в итоге ему придётся объявить себя банкротом и идти с протянутой рукой к Попечительскому совету, чтобы его чистокровным внукам выделили общественные фонды, как каким-то нищим грязнокровкам. Старик был старой формации и такого унижения пережить бы просто не смог. И тогда Рабастан предложил сделку: как родственники, Лестрейнджи брали на себя обязательства позаботиться о внуках Максвелла и о его дочери. Взамен старик должен отплатить за смерть детей Фрэнку Лонгботтому в ночь на Хэллоуин. Всё так и вышло. А ещё через год Рабастан женился на Молли Пруэтт и усыновил всех её детей магически, выжигая Родовой магией и специально рассчитанными Беллатрикс ритуалами метки Предателей крови, которыми их наградила мамаша. Сложно было винить в чём-то Молли, на которую, скорее всего, оказали нешуточное воздействие, но, по мнению Беллатрикс, рыжая Пруэтт и до этого не отличалась особым умом и сообразительностью. Впрочем, как бы неоднозначно ни относилась Беллатрикс к Молли, после такого решения Рабастана ей самой стало легче. По крайней мере, Род Лестрейнджей не угаснет, да и её возлюбленный был достоин найти своё счастье. Рабастан был всего на два года младше бывшей Уизли, но, когда тебе уже тридцать лет, такая разница в возрасте несущественна. К тому же, несмотря на рождение семерых, выглядела Молли ещё очень даже ничего, особенно после того, как с неё сняли парочку почти незаметных проклятий. После того, как Беллатрикс в восьмидесятом году потеряла ребёнка на таком позднем сроке, здоровье её пошатнулось и вновь забеременеть никак не получалось. Впрочем, благодарный за свою супругу Северус Снейп проникся проблемой Беллатрикс и создавал различные зелья, укрепляющие здоровье. Такое близкое знакомство и, можно сказать, дружба с «самым молодым Мастером зельеварения за всю историю Британии» всё же дали свои результаты. В августе восемьдесят пятого года у Беллатрикс появилась малышка Хэстер, которая родилась на день раньше, чем третий ребёнок кузена Сириуса — Эльнат Блэк. Впрочем, все эти годы Беллатрикс не забывала и о мальчике, который был ей обещан. Правда, бабка Невилла не делала ничего, чтобы как-то облегчить будущее своего внука. Возможно, что Августа Лонгботтом сошла с ума от потери сына и не могла простить, что Фрэнку не досталась мантия Поттера. Но к Невиллу старуха Лонгботтом не подпускала почти никого до самой своей смерти. Историю Савана Смерти Беллатрикс узнала от Северуса Снейпа, который приходил к ней консультироваться по части некроэнергий и их получения. Подобный артефакт был ей не нужен, к тому же мантию не так просто забрать: Поттер передал семейную реликвию Снейпу с определёнными формулировками, так что в чужих руках она могла и не работать и быть просто заменой дезиллюминационных чар. Северус был действительно помешан на своей Лили и готов на многое. Они заключили своеобразный контракт. Смерть Эдгара Боунса не была напрасной и послужила в том числе и подпиткой мантии, благо энергии в неё могло быть вложено очень много, Беллатрикс ценила прагматичность. Именно Северус весьма виртуозно взял те воспоминания Эдгара, которые так пригодились в дальнейшем. Впоследствии Беллатрикс порекомендовала Снейпу обратиться на магические фермы, животных на них не только выращивали, но и убивали ради ценных ингредиентов, мяса или шкуры. Из магических существ выделялось не так много некроэнергии, как из волшебника, но это лучше, чем убивать кого попало. Северус так и сделал, к тому же позже стал прекрасным ликвидатором опасных тварей, совмещая сбор некроэнергии для своей Лили с добычей ингредиентов. Снейпа как-то раз даже вызывали в Румынию на ликвидацию нескольких взбесившихся драконов, которые вырвались из заповедника. Магия контракта сообщила Беллатрикс о том, что соглашение достигнуто в ночь с тридцать первого октября на первое ноября девяностого года. Августа прожила ещё три месяца после того, как Невиллу исполнилось десять лет. Старуха Лонгботтом скончалась в результате несчастного случая. Неправильно произнесла какое-то заклинание, в результате чего оно отрикошетило прямо ей в лоб. Утром первого ноября Беллатрикс подняла супруга, они вызвали поверенного и отправились в Лонгботтом-тауэр, чтобы, взломав стандартную защиту, обнаружить труп Августы и сидящего возле неё мальчика. Сумасшедшая старуха знала, что умрёт, и не позаботилась ни о чём. В их доме не было даже эльфа, который бы мог накормить ребёнка или убрать тело хозяйки из гостиной. Невилл пребывал в шоковом состоянии. Августа Лонгботтом, по всей видимости, решила, что её внуку просто надо как можно меньше колдовать, чтобы не пользоваться переданной Хель силой, возможно, думала, что так сможет прожить куда дольше. Уже было хорошо, что Невилл знал о том, что он волшебник. Но у него даже не было тренировочной палочки, чтобы развивать навыки и гибкость суставов. Парень был совершенно забитый, тихий и немного полноватый. Невилл всего боялся, почти не разговаривал, первые две недели засыпал только со снотворным зельем. В первое время Беллатрикс смотрела на Невилла и представляла другого ребёнка: с чёрными, а не светлыми волосами, с карими, а не голубыми глазами, с немного хищным профилем семьи Лестрейндж. Она не знала, как подступиться к воспитаннику, что спрашивать. Все попытки поговорить с Невиллом гибли на корню. Мальчик, казалось, ничего не умел, ничего не знал, что только добавляло Беллатрикс злости на его бабушку. Что нужно сделать, чтобы десять лет жизни ребёнок просто просидел, глядя в окно, и ничем не интересовался? Беллатрикс тоже росла в закрытом периметре, правда, с сёстрами, но у них всегда были игры, библиотека, тренировки, приходящие учителя. Хорошо ещё, что Невилл умел читать, считать и писать. Промучившись несколько недель в бесплодных попытках найти точки соприкосновения с мальчиком, Беллатрикс вспомнила о кузене. Сириус на диво хорошо ладил с детьми: как со своими, так и с чужими. Малышка Хестер обожала своего дядю и всегда вспоминала, несмотря на то, что Сириус захаживал к ним в основном по работе, так как Блэк сотрудничал с Лестрейнжами по линии своего артефактного дела. Сириус тогда сказал Беллатрикс одну фразу: «Самое гиблое дело — считать года умерших детей» и посоветовал принять Невилла таким, какой он есть, и работать с тем, что есть. И до Хогвартса попытаться подтянуть его знания, навыки и, может быть, узнать его склонности и то, что ему по душе. Но при этом не кидаться в бесконечную муштру, а делать всё вместе. Попросту уделять мальчику побольше времени и интересоваться его мнением. А потом случилось Рождество. Невилл уже немного освоился, с удовольствием общался с Хестер. Беллатрикс случайно подслушала один разговор детей. Хестер спросила, что загадал Невилл, какое желание. А мальчик ответил, что хотел бы, чтобы миссис Белла стала и его мамой. Именно тогда Беллатрикс поняла, что Сириус прав и Леонидаса никогда не вернуть, но теперь у неё есть ещё и Невилл.

* * *

— Ты отправил письмо? — спросила Беллатрикс у Невилла, который нагнал её в коридоре. — Да, — кивнул тот. После утренних поздравлений с днём рождения в Лестрейндж-холл прилетела сова из Хогвартса. Беллатрикс вместе со счастливым именинником составила ответ и послала лично отправить согласие в Хогвартс почтовой совой. — Миссис Белла, можно с вами поговорить? — Говори, конечно, — кивнула Беллатрикс. — Я хотел спросить… — смутился Невилл. — Хотел спросить… — Ты хочешь какой-то подарок?.. — пригладила его светлые слегка вьющиеся волосы Беллатрикс. — Сегодня твой день рождения, можно попросить подарок. Невилл помотал головой. За прошедшие девять месяцев мальчик заметно вытянулся и похудел, но по-прежнему оставался очень стеснительным и долго настраивался на какой-либо разговор со взрослым человеком. Беллатрикс вздохнула, склонилась и притянула его к себе. Это был проверенный способ узнать, что Невилл думает или чувствует. Разговор ему давался легче, когда на него не смотрели. Что с этим делать, Беллатрикс пока не знала. — Давай, скажи на ушко. Невилл крепко её сжал. — Миссис Белла, а вы не бросите меня после того, как я уеду в Хогвартс? Бабушка говорила, что там живут долго, весь год. Я смогу сюда возвращаться, к вам и Хестер, и к мистеру Родольфусу? — Ох, Мерлин, что за мысли? — выдохнула Беллатрикс. — Ты же мой. Сама Магия выбрала тебя для меня, помнишь, я говорила тебе? Так что мы связаны. А в Хогвартсе будут каникулы. На Рождество и в Пасху. А ещё летом. И мы с Хестер и мистером Родольфусом будем очень сильно тебя ждать. А ещё писать друг другу письма. — Спасибо… — тихо прошептал Невилл. — Иди, переоденься и жди меня внизу, мы сегодня погуляем по Лондону. Вдвоём. Только ты и я. Пора купить тебе волшебную палочку, да и к письму от директора Корнелиуса Фаджа прилагался большой список покупок к школе, надо этим заняться, а то потом будет настоящее столпотворение. — Хорошо! Беллатрикс проводила взглядом Невилла, который вприпрыжку побежал к своей комнате, и подумала, что старуха Лонгботтом пусть и ограничивала внука и травила ему только байки про своего сыночка, но, по крайней мере, не настроила мальчика против неё или Лестрейнджей. И это было уже хорошо.