Предвестия Грозы

Гроза надвигается. Мрачная и задумчивая она висит над Готэмом, разверзаясь далёкими раскатами грома. Всё кругом горячее и липкое вот уже несколько дней. А Брюс Уэйн просыпается поздно, во тьме комнаты с плотно задёрнутыми портьерами, с тёмно-фиолетовыми одеялами, обмотанными вокруг его ног. Ему приснился сон, кошмарный сон. Он не может вспомнить, каким он был, но это его не удивляет. В большинство ночей его сны беспокойны. Он практически приветствует чистый ужас настоящего кошмара, предпочитая его томительному страху тех снов, что слабее отделены от реальности, тех, чьи ужасы не так легко прогнать при свете дня. — Вы в порядке, господин Брюс? — спрашивает Альфред, открывая шторы, дабы впустить в комнату угрюмое освещение, которое продирается сквозь не отбрасывающие теней и изнемогающие от зноя облака. — Да... просто дурной сон. Прошлой ночью Джокер снова сбежал из Аркхэма, и Брюс размышляет над тем, чем тот занят, когда найдёт его. В последнее время каждый день в точности похож на предыдущий. Он настигает безумца в аллее, вдали от улиц, и его слова не режут так, как обычно. Бэтмен знает их все. Движения танца — игра, обычно настолько же ума, сколь и тела; постоянная оценка притуплена рутинностью. Он ловит удары прежде, чем они производятся, парирует его вербальные залпы бессмысленными ответами и видит в глазах Джокера нечто, похожее на замешательство. Поездка до Архкэма проходит в тишине. Брюс просыпается от забытого кошмара, когда Альфред открывает шторы, а гроза назревает. У него под кожей что-то зудит — беспокойство, которое он, кажется, не может отбросить. Но, возможно, это всего лишь напряжение, причиной которому служит знание того, что прошлой ночью Джокер сбежал из Аркхэма. За окном больше теней, чем солнца. — Вы в порядке, господин Брюс? — спрашивает Альфред, а Брюс рассеяно отвечает ему, уже прокручивая в голове способы противодействия возможным планам клоуна. — Да... просто дурной сон. Он настигает Джокера в аллее, и его расстройство просачивается в их поединок, пока он смотрит на кровь и проступающие фиолетовые синяки, зарабатывая собственные в ответ. В последнее время каждый день в точности похож на предыдущий, и даже человек, который гордится своей непредсказуемостью, не является чем-то, чего Брюс не может предвидеть. Может быть, это из-за грозы. Из-за того, как небо озаряется далёкими вспышками и грохочет раскатами грома. Совсем скоро она точно начнётся. Возможно, завтра. Поездка в Аркхэм, встреча с полицией и работа над зацепками, остальными преступлениями (ведь есть и остальные преступления) — всё это проходит, но, кажется, ничего не меняется. Он просыпается от кошмара, а за окном собирается гроза. Треск кости идеально ожидаем, будто бы спланирован. Джокер сплёвывает кровь и поднимает на него взгляд. — Ну же, Бэтс, — говорит он, — что тебя гложет? — Ничего, — он продолжает вбивать Джокера головой в стену, но тот больше не сопротивляется. Бэтмен застывает на месте, ждёт. — Конечно-конечно, — говорит Джокер. — Твои планы становятся неряшливыми. В прошлый раз было то же самое. Джокер поднимает бровь, состраивает гримасу преувеличенной боли. — Ты ранишь меня. Ты же знаешь, как я не люблю использовать материал дважды. Я обдумывал этот план целый месяц. — Мы дрались вчера. Джокер запрокидывает голову и смеётся. — Вчера я был в Аркхэме, забыл? Как же громкие телевизионные заявления по всему городу? Я сбежал только вчера ночью. — Но я помню... Это правда. Брюс отшатывается от него. Джокер сбежал прошлой ночью, но, тем не менее, он с такой же ясностью может вспомнить вчерашний бой в аллее и гнев, и замешательство в его глазах, будто они знали, что что-то не так. Долгую, молчаливую поездку до Аркхэма. И кошмар. В последнее время каждый день в точности похож на предыдущий. Он отворачивается, подставляя Джокеру незащищенную спину, даже не заботясь, что тот мог бы в один миг одолеть его. Он тяжёлыми шагами подходит к краю аллеи, игнорируя зовущего его Джокера. — Ты даже не собираешься запереть меня? На мгновение он останавливается, осмысливая услышанное, но не поворачивает головы. — Завтра, — говорит Брюс. Плоский звук без эхо. Этим вечером он выходит в образе Брюса Уэйна, не Бэтмена, впервые с тех пор, как осознал, что мечтает об отмщении. Скупает весь алкоголь, что только может себе позволить, выпивая до тех пор, пока мир не начинает казаться очень сильно нереальным, а рефлексы не притупляются. Поэтому, когда входит стрелок, он не успевает вовремя пригнуться. В животе отдалённо пульсирует боль, а голова кружится, и он оказывается сидящим на полу. Кровь стекает ему на руки, звуки выстрелов эхом звучат в ушах, крики пронзительны, и человек стоит перед ним. На секунду он видит свои воспоминания, другого человека и падающие жемчужины. Те крики, что он никогда не сможет забыть, втекают ему в сознание, пока кровь вытекает из его тела. «Это конец?», — думает он. Брюс Уэйн пробуждается от кошмара, в комнате темно, а снаружи назревает гроза.

___________________________

Он дерётся. Джокера было просто найти, и не потому, что он шёл по следу, получал сообщения, доказательства, а потому, что каким-то образом он знал, что произойдёт, что довольно странно, и он пытается выкинуть это из головы, пока избивает Джокера. Раздаётся хруст кости, абсолютно ожидаемый. У этого боя есть ритм, но не такой, как обычно. Эта интенсивность приводит в ужас, но его подавляют. Гроза над головой ещё не разразилась, и воздух горяч и неподвижен. Брюс видит кровь, пока Джокер лежит, оперевшись о стену, и вспоминает человека с пистолетом и дыру в собственном теле, и останавливается. Джокер вскакивает, с улыбкой на лице набрасываясь на Брюса, опрокидывая того на землю. — Не стоило так мешкаться,— задыхаясь произносит он и обхватывает пальцами горло Брюса. — Я умер прошлой ночью. Джокер хмурится. — Что? — Я умер прошлой ночью. Вчера, но оно было сегодняшним днём. Ты сбежал из Аркхэма, и мы дрались прямо здесь, но я ушёл. Что-то изменилось. Ты это чувствуешь, так ведь? Сколько дней гроза не начинается, потому что нет никакого завтра. Есть только сегодня, снова и снова. Джокер таращится на него в неверии, борющимся с каким-то подсознательным согласием. — Знаешь, не мне такое говорить, — замечает он, — но тебе нужна помощь. Бэтмен везёт его в Аркхэм. Они проходят через ворота: Джокер идёт впереди, держа его под руку, с улыбкой на лице, изображая ликующего клоуна, привлекая внимание, когда они проходят мимо поражённых охранников и докторов, которые не совсем понимают, как им реагировать. — Не волнуйтесь, — говорит Джокер. — Он со мной. Они идут в кабинет психиатра. На дверной табличке написано «Харлин Квинзель» («Но зови её Харли», — сказал Джокер. — «Ей так больше нравится»), и, в отличие от остальных, она принимает ситуацию невозмутимо, приглашая Бэтмена присесть на диван. Тот неуклюже садится, а Джокер устраивается рядом. — В последнее время, — заговаривает он, — каждый день в точности похож на другой. Я думал, это дежавю или что-то подобное. Знаю только, что мне было неуютно, беспокойно. Мне снились кошмары, которые я не мог вспомнить. Изо дня в день на улице меня ожидает гроза, которая никогда не начинается. День всегда проходит одинаково до определённого момента. Но я начал вспоминать. Нет никакого завтра. Я застрял в одном и том же дне и не знаю, как выбраться. — Вы можете вспомнить, когда это началось? — спрашивает Харлин, а он качает головой из стороны в сторону. Она записывает что-то на листе бумаги, а он думает, что же она пишет. «Бэтмен наконец сломался, знала, что это всего лишь вопрос времени»? — Ладно, — говорит она. — Давайте представим, что это правда. Что Вы уже предпринимали, чтобы выбраться? — Я умер. Их взгляды встречаются, и он не понимает, что видит в её глазах. На мгновение устанавливается тишина. — Обычно это Ваше первое действие в подобных ситуациях? — спрашивает она. Бэтмен пожимает плечами, чувствуя себя неловко, будто его осуждают. Странно, что только сейчас он почувствовал себя неловко в её присутствии, хотя сидит в полном обмундировании на такой неофициальной встрече, рядом с безумцем, ответственным за всё это, который ничего не говорит, но всё ещё держит его под руку, будто это должно успокоить Брюса. — Во сне это всегда срабатывает. Она улыбается почти что печально. — Вы пытались запомнить кошмары? — Да, несколько раз. У меня не получается. Джокер заговаривает: — Может быть, завтра наступит, если ты будешь бодрствовать достаточно долго? — А это идея, — говорит Харлин. Она ведёт их в изолятор, и Джокер входит внутрь вместе с ним. — Чтобы убедиться, что ты не заснёшь, — говорит он. Звук захлопывающейся за ними двери глухой, а щелчок необъяснимо громкий. Стены высокие, а сквозь решётчатое окно на голый пол падает квадрат света. Некоторое время стоит тишина, пока солнце наконец не садится, а ночь не вступает в свои права. — Я останусь с тобой до завтра, — говорит Джокер. — Если не заснёшь, я уверен, оно точно наступит. — Может быть. Брюс смотрит на пол. Всё кажется сюрреалистичным. Он даже вообразить не может, что сидит сейчас в Аркхэме вместе со своим злейшим врагом. Всё это напоминает ему отравление токсином Пугала, но то было раздражение. А сейчас... тяжелее, и он не так уверен в идеях Джокера, как сам клоун. — Думай об этом так, — продолжает Джокер, — если завтра не наступает... ты можешь делать всё, что захочешь! Как я! — Я бы никогда не стал делать того, что делаешь ты, — парирует Бэтмен, поворачивая голову, чтобы встретить взгляд Джокера и на мгновение вернуть себе былую уверенность. Но Джокер просто смотрит на него, внезапно посерьёзнев. — Не стал бы? — спрашивает он. — Действительно? Если бы ничего не имело значения?

___________________________

— Говорят, что темнее всего перед рассветом, так что с минуты на минуту должно появиться солнце, — произносит Джокер. Сейчас не позднее полуночи. Но ведь раньше Брюс проводил ночи без сна. Не тело его устало. Идея нагнать завтрашний день, не засыпая... она безумна. Он не знает, что будет делать, если это сработает, но больше он боится того, что случится, если ничего не получится. За этими мыслями тянутся минуты. Он просыпается под фиолетовыми одеялами в тёмной комнате, а когда Альфред открывает шторы, гроза витает в воздухе, но она ещё не началась. — Вы хорошо спали, господин Брюс? — спрашивает он, а Брюс хмурится, пытаясь угнаться за остатками сна. — Думаю, да, — отвечает он, вылезая из кровати. Джокер вырвался из Аркхэма прошлой ночью, и Брюс разыскивает его, в конце концов настигая безумца в аллее. Но прежде чем он может начать бой, вид мужчины внезапно заставляет его остановиться. Он вспоминает прошлый раз. Он вспоминает вчерашний день и то, что его не было. Он не может заставить себя драться. — Ну? — спрашивает Джокер. — Чего ты ждёшь? Публику? — Нет, — говорит Брюс. — Не сегодня. Я просто не хочу драться сегодня. Джокер неуверенно останавливается, но тут же собирается с мыслями. — Ты, кажется, не очень-то злишься. Я был недостаточно злобным? Что, если бы я пошёл палить по людям ради забавы, м? Послал угрозы одному из твоих друзей? Я вроде давненько не терроризировал Гордона. — Делай, что хочешь, — отвечает Брюс. — Я не буду тебя останавливать. — Ну... ладно, — говорит клоун. Он медленной походкой покидает аллею. Бэтмен следует за ним. Джокер достаёт пистолет, целясь людям в головы, затем будто нажимает на спусковой крючок, но останавливается, качая головой. Бэтмен не делает ничего. Он спускает крючок прямо в шляпу-цилиндр. — Бум! Попался! — выкрикивает он, а жертва, застыв на месте, поднимает руки вверх, оглядываясь по сторонам, видит Джокера и кричит. Воцаряется всеобщее смятение. Джокер стреляет по шляпам на головах людей, продолжая вести счёт, а Бэтмен не делает ничего. Но затем он совсем немного опускает запястье и простреливает дыру в чьей-то голове. Кровь брызгает вверх, криков становится в два раза больше, а Бэтмен не делает ничего.

___________________________

Полиция ловит их тем же днём. Джокер убил шестьдесят четыре человека, сначала из пистолета, а затем, когда патроны закончились, с помощью игральных карт с заточенными, словно бритва, краями. Бэтмен находился рядом всё это время. Он не сделал ничего, кроме того, что вывел одного человека с места преступления. Джокер остановился напротив упавшего мужчины и уставился на неразборчивое лицо под маской Бэтмена. Он не смеялся, убивая этого человека, а только наблюдал за лицом Бэтмена. Но тот никак не реагировал. Гордон в одиночестве зашёл в камеру Бэтмена. — Почему? — спросил он надломленным голосом. Бэтмен не ответил. — Ты знаешь, что я доверял тебе. Ты был моим другом. На костюме Брюса до сих пор была кровь. Её было нечем вытереть, так что она запеклась и потемнела. Он опустил взгляд. Гордон подошёл к двери, мгновение держа её раскрытой позади себя. Затем он заговорил. — Надеюсь, ты сгниёшь в аду, — сказал он. Дверь захлопнулась за ним. — Я уже там. Брюс проснулся с бешено колотившимся сердцем и вспотевшими руками... но то, что напугало его — не важно, результатом чего было это видение, — не было кошмаром. Он не хотел помнить этот сон. Гроза всё ещё не началась, когда он шёл по следам Джокера, настигая его в аллее. Воспоминания вернулись, когда он посмотрел на лицо ничего не подозревавшего безумца. Треск. Каждый удар был приятно незапланированным. Неожиданным. Он дрался с такой яростью, какой Джокеру ещё не доводилось видеть. Он дрался не ради подчинения. Раздался смех, бывший аккомпанементом к бою и ярости, к обострению, какого они не знали прежде. — Ты действительно собираешься сделать это, — сказал Джокер. — Ты действительно собираешься убить меня. Тело мужчины на земле казалось намного меньше, чем тот был в действительности. Клише, но это было так. Он выглядел таким обычным и по-странному не торжествующим. В этом действе не было никакого катарсиса. Брюсу стало тошно, будто его отравили ядом. Он вернулся в поместье, сказав Альфреду, что в конце концов так и не нашёл Джокера. Он снял костюм. Под серовато-синим небом он навестил могилы своих родителей. Некоторое время он не мог говорить, не мог смотреть на вырезанные в камне слова перед ним, будто лица родителей увидят его насквозь и узнают о его стыде. — С тех самых пор, как вы погибли, меня поддерживала мысль о завтрашнем дне, — запинаясь проговорил Брюс. — О том, что я смогу что-то изменить для мальчика в будущем. Может быть, не для себя, может быть, не скоро... но в конечном итоге. Однажды. Чтобы... иметь цель, чтобы знать, что я могу изменить что-то к лучшему. Но теперь... — он опустился на землю, пряча лицо из-за проступивших слёз, а гроза, тёмная, выжидающая высоко над ним до сих пор не началась. Лишь изредка вдалеке мерцали случайные вспышки молний. — Завтрашнего дня больше нет и, возможно, никогда не будет. ...Я не знаю, что мне делать.

___________________________

Брюс просыпается от снов, полных тьмы, чтобы увидеть, что гроза ещё не разразилась. Только найдя аллею и Джокера он вновь вспоминает, и мысль продолжать всё так, будто ничего не произошло (хотя ничего и не произошло), противна ему. — Мне жаль, — произносит он. Джокер смотрит на него с таким изумлением, какого Брюс ещё никогда не видел на его лице. — Жаль? Что ты имеешь в виду? — Вчера я убил тебя. Знаю, это безумие, и ты не обязан мне верить. — Я верю тебе, — говорит Джокер. Они неловко стоят друг напротив друга. Брюс не совсем понимает, что ему делать, куда двигаться дальше от этого момента. Начинать драку кажется не вариантом. Не теперь. Они идут в ресторан. Посетители таращатся на них, а ближайшие столики остаются загадочно пустынными. — Это свидание? — спрашивает Джокер. — А ты хочешь, чтобы это было свиданием? — говорит Бэтмен. Когда они уходят, солнце уже зашло, и уличные фонари включились, отбросив тени за свои границы. — Ты ведёшь себя очень необычно, — говорит Джокер, доставая из кармана гранату. Он подбрасывает её, ловит и выдёргивает чеку. Они ждут взрыва. — Видимо, это была бутафорская, — говорит Джокер. — Что ж, всегда есть старомодный способ, — он вытаскивает из кармана нож, подносит его к губам Брюса. — Что, если я нарисую тебе улыбку впору моей, м-м-м? — Давай, — говорит Бэтмен. Джокер хмурится. — Ты не должен говорить то, чего на самом деле не имеешь в виду. — Я и не говорю, — отвечает Бэтмен. — Всё исчезнет. Это не имеет значения. Джокер врезается ножом в его плоть, и Брюс чувствует приступ боли и сбегающую вниз кровь, а клоун останавливается и смотрит на него. Постепенно он вынимает нож. — У тебя кровь на лице, — говорит он. — Да. — Тебе нужно её стереть. — У меня нет носового платка. Джокер хохочет. — Это самый странный день. Интересно, я схожу с ума? — Ты уже сумасшедший, — говорит Брюс. Джокер пожимает плечами. Он наклоняется вперёд и слизывает кровь, которая начала стекать по лицу Брюса. Каким-то образом это действие переходит в очень странный поцелуй, полный не совсем страсти, не совсем гнева. — Ну-с, — говорит Джокер, — с тебя объяснение. — Завтра не наступит, — произносит Брюс. — Гроза всё ещё не началась. И никогда не начинается. Ты не замечал? Джокер кивает. Затем он смеётся: — Спорю, ты говоришь это всем девушкам. Они идут по городу, едва заметные во тьме, избегая уличных фонарей; только человек в тёмном пальто следует за ними. Они останавливаются у отеля. Джокер заказывает номер, и перепуганный мужчина за стойкой даёт им лучшую комнату и пачку медицинской марли. Брюс накладывает шов на порез на своём лице, а потом они сидят в тишине на кровати, встречаясь глазами, неразборчивыми и знакомыми. Руки Брюса не покрыты, и, когда Джокер наклоняется, их ладони соприкасаются, сплетаются. Брюс позволяет этому быть, тянется, чтобы завершить жест, сдвиг их тел. Наконец, Джокер заговаривает, глядя в окно: — Не думаю, что ты был прав насчёт грозы, — говорит он. — Смотри, сейчас идёт дождь. Действительно. — Забавно было бы, если бы завтра настало именно сегодня, правда? — спрашивает он. — Но не думаю, что мне было бы, о чём жалеть. Брюс выходит из оцепенения. — Как и мне. — И что нам делать теперь? Ждать и смотреть, что произойдёт? — Видимо, да. Они продолжают смотреть на дождь и на ночь за окном.