(un)kind

Ему настолько паршиво и немного скучно, что хочется пойти и купить себе сигарет и стоять по-блядски курить за углом здания, наблюдая за тем, как проходят глупые годы его жизни. Он никогда не пробовал и даже в школе как-то не представлялось возможности, но сейчас этого хочется так естественно и обыденно. Лишь бы только в легких было что-то еще, кроме тупого стука и чего-то гложущего при виде Бан Енгука. Бан Енгуку не идет быть физруком, думает Чжунхон. Ему бы в продюсеры или музыканты, куда-нибудь на сцену с его глубоким голосом и красивым, но в то же время необычным лицом. Или просто в постель и было бы достаточно. Чжунхон завязывает шнурки на кедах очень долго, лишь бы из под длинной челки как следует разглядеть преподавателя, и будто пальцы заплетаются в бантик вместе с белыми веревками. Енгук замечает что на него смотрят, только Чжунхон соображает не сразу и даже зависает на какие-то жалкие секунды, но этого хватает, чтобы понять, насколько он хочет своего преподавателя. Насколько он хочет Бан Енгука. А Бан Енгук не глупый мальчик в отличие от Чжунхона. Он знает этот взгляд и знает, чего хотят такие, как Чхве. Наравне с дымом в легких, ему хочется и член во рту и желательно енгуковский. Об этом он думает, когда бежит 500 метров и чуть не спотыкается и летит на пыльный пол, на котором, кстати, тоже было бы неплохо заниматься сексом. Но это не важно, ведь с Енгуком он готов трахаться где угодно. У Чжунхона даже поводы придумываются со скоростью света, лишь были бы, чтобы постоять со своей эротической фантазией и спросить любую херню, на которую тот ответит не на отъебись, а со всей душой, ведь он добрый учитель Бан. – Чхве, – он заглядывает в раздевалку, где как обычно последним переодевается Чжунхон; красивый и будто прозрачный Чжунхон, – не зайдешь после пар? Нужно маты перетащить в чулан, а ты вроде как никуда не торопишься обычно. У Чжунхона что-то екает, а потом он вспоминает, что стоит перед ним в наполовину натянутой футболке и одних трусах, и ему даже не приходит на ум покраснеть, только опускает взгляд на пах преподавателя и с блядской ухмылкой отвечает, смотря тому в глаза: – Конечно. Чжунхона заводит, что он смущает преподавателя (того выдает бегающий взгляд от стены к бледному телу студента и обратно), что тот слишком добрый и какой-то невинный для своих лет, что Бан Енгук правильный и эту правильность хочется разломать и вытереть об нее ноги. Глупый Чхве Чжунхон только не знает, что заводит Бан Енгука. -- Потная спина трется об пыльный пол спортивного зала; в углу где-то горит единственный источник света, растягивая тени по помещению, а эхо зависает в ушных перепонках, будто в пещере, оставляя след в сознании. Руки связаны над головой, рядом валяется серый мат, и с губ Чжунхона тоже срывается мат, врезаясь в разреженный воздух. – Блять, да… Еще… Чжунхон мечтал о члене Енгука у себя во рту, но даже в мечтах не было, что преподаватель будет отсасывать у него. – Охуеть, мне по середине спортзала делает минет препод, – говорит он с придыханием, шире расставляя ноги, а потом стонет слишком пошло и развязно, – что если об этом завтра узнает весь универ? Его резко переворачивают на живот, приподнимая за бедра, а во рту оказываются два пальца – тонких и изящных. – А оно тебе надо? – грубый голос глухо раздается над Чжунхоном, а пальцы зажимают юркий язычок. Чжунхон трется задницей в ответ и просит больше, чем просто минет. – Подожди, детка. Это не все. Енгук знает, что надо таким, как Чхве. Он знает, что такие мальчики не откажутся лишний раз заглотить член, поэтому он встает перед его лицом, и Чжунхон послушно вбирает в рот тот самый член из своих фантазий, только этот в 3D и его можно потрогать. Пальцы, смоченные слюной, оказываются в парнишке, исчезая в нем за считанные секунды. Руки неприятно потирает веревка, зубы задевают головку, Енгук шипит, а по залу раздается громкий шлепок и писк младшего. И снова пальцы пропадают в разработанной дырочке, а Енгук чуть не кончает, поэтому грубо поворачивает студента к себе задом и входит в него, брезгливо смотря на грязную пыльную спину младшего. Его злит, что он так просто отдается, его бесит, что тот слишком послушный, ему хочется видеть на его бледном лице слезы. Он вбивается сильнее, слышится всхлип и надрывный стон. Бан дергает его за волосы, заставляя выгнуться и тот стонет, закусывая губу и сильно сжимая веки до разноцветных кругов. Чхве терпит боль и возбуждается только больше, когда ладонь преподавателя спускается на его горло и сдавливает его. Губы растягиваются в улыбке, он слышит рваный стон сзади, пульсирующий член внутри себя и горячую сперму, стекающую по бедру. Он уверен, что на шее останутся следы пальцев и ногтей. А потом понимает, что кончить ему не дадут, когда слышит мерзкое звяканье ремня и молнию джинсов. Он прикладывается щекой к пыльной поверхности и закусывает губу. Ему снова хочется курить. Он закрывает глаза и думает, что ради такого можно и потерпеть. Ведь этого он и хотел. Руки уже совсем онемели от веревок, ягодицы горят от шлепков. Чжунхон один лежит около серого грязного мата с опущенными до колен джинсами и уже развязанными руками. Бан Енгук совсем не добрый и совсем не невинный. Чхве Чжунхон совсем не взрослый и все такой же глупый.