***
Ночь Соломона выдалась теплой. Ее согревал не только жаркий воздух, не успевший остыть, но и теплые объятия тонких рук. Однако волшебник смог насладиться ими недолго: Сава причмокнула губами и, в наглую забрав себе тонкое одеяло, укуталась в него, словно в кокон. Вздохнув, Соломон положил руки под голову и прикрыл глаза, проваливаясь в сон, но и выспаться ему не удалось… «Значит, ты повзрослел, Соломон? Кажется, я лишь немного опоздал…» Соломон резко распахнул глаза. Он не мог двинуть даже глазным яблоком без усилий, тело полностью парализовало. «Что ты собрался делать?! Убирайся отсюда. Ты мне не нужен. Ты никогда не был мне нужен!» - гневно шипел Соломон в собственных мыслях. «Правда?» - снисходительный смех Давида походил на умиление над словами младенца, так и не научившегося врать. Соломон шумно сглотнул, ощутив холодные прикосновения к своей коже в области ног. Он стал отчетливо ощущать пальцы отца, сильные, чуть шершавые. «Как ты этот делаешь?! Давид, черт тебя дери! Отец!» Соломон позволял себе не сдерживаться в мыслях. Сердце колотилось чаще от страха и легкого предвкушения. Было противно от ощущения того, что телу начинает это нравиться. Ласки от призрака, посланного эфирного тела… Как Давиду удается поддерживать контроль на таком огромном расстоянии? «Однажды ты свергнешь меня, Соломон. Так что позволь насладиться молодой плотью на закате лет…» Прядки синих волос прилипли ко лбу, на котором выступил холодный пот. Сердце пропустило пару ударов, по телу прошла неприятная, мерзкая дрожь. Сава не замечала ничего, продолжая сладко посапывать. Соломон был спокоен, что ее Давид не тронет. В отце все-таки были благородные черты. С каких пор он стал называть Давида своим отцом? «Может, потому что я наконец заметил тебя?» «Прекрати копаться в моей голове!» - раздраженно кинул Соломон, нахмурив брови. Постепенно теплеющая призрачная рука коснулась волос будущего царя, поглаживая неспешно, ласково. Большой палец прошелся между бровей, разглаживая морщинку. Его намерения сменились довольно внезапно. «Отец, откажись от своих убеждений. Одумайся! Ты понимаешь, что путь, выбранный тобой, никогда не приведет к миру…» Соломон позволил глазам защипать и наполниться влагой, стекшей по вискам. Как он хотел бы, чтобы все было немного иначе. «Я не хочу сражаться с тобой». «Такова судьба, Соломон. Ты должен сражаться. Путь назад мне заказан.» «Я отказываюсь признавать это!» Руки молодого царя сжались в кулаки, легко ударив по кровати. Больше его тело не сковывало ничего, кроме неизъяснимой тоски. Тело налилось тяжестью, а чуть припухшие глаза – свинцом. «Ты умён, Соломон, сын мой. Можешь не признавать. Но ты все прекрасно понимаешь». Тепло, накрывающее макушку, на миг пропало. Соломон тут же схватил руку Давида. Маг, стоявший один в огромном зале перед хрустальным шаром, почувствовал на тыльной стороне ладони капельки влаги. «Я ненавижу тебя, отец». Несмотря на сказанное, Соломон прижимал к своему лицу руку духа, терся о нее лбом и жмурился, стараясь сдерживать эмоциональные порывы и пересилить ком в горле. Он правда ненавидел отца в этой реальности, но что, если можно было бы пойти по пути другой? «Мне жаль, сын». Тепло стало угасать, равно как и ощущение руки Давида. Она лишилась своей невидимой материальности. Соломон остался один. Его взгляд судорожно бегал по собственным ладоням. Уткнувшись в них, сохранивших еще недавнее тепло, волшебник не смог сдержать крика. Обычного крика человека, подавленного отчаянием. Сава медленно села и осторожно обняла возлюбленного. Мягкие волосы нежного оттенка создавали иллюзию сокрытия от внешнего мира. - Ты никогда не будешь один, Соломон, - тихо прошелестела она на ушко. Соломон поднял на Саву растерянный взгляд. Она смотрела тепло, и вместе с тем на дне ее глаз сияли блики лунного света. Он ничего не стал говорить, стыдясь за такое странное проявление чувств к тому, кого всегда ненавидел. - Со мной ты можешь быть любым, Соломон. Я всегда буду на твоей стороне. Тонкие руки обняли парня за плечи, а сама Сава уткнулась лбом в крепкое плечо. Будущий царь накрыл ее голову широкой ладонью и легко растрепал волосы, на что девушка тихо проурчала. У Соломона никогда не было отца, но появилась она. Он осознал, что не готов бы был уйти в другую реальность, даже если бы мог. Ведь тогда руки никогда не коснуться мягких волос, нежной кожи, глаза не увидят надутых по-детски щек и улыбку, а губы не коснуться секретного места за ушком, от прикосновения к которому Сава пунцовела в одно мгновение и, смущаясь, обнимала возлюбленного только крепче.Часть 1
26 сентября 2016 г. в 18:18
«Отдайся мне, сын мой!»
Соломон проснулся в холодном поту. Пальцы одной руки судорожно сжимали одеяло, другой – древко посоха. Вокруг тела то и дело полыхало сияние магой. Пульсирующая боль во лбу давала понять, что третий глаз открыт. Будущий король смог расцепить пальцы занемевшей руки только с третьей попытки. Сияние, похожее со стороны на слабый пульс, больше не било в глаза. Лекарством было слабое лунное свечение, освещающее рельеф каждой мышцы. Соломон более не мог уснуть. Нахмурившись, он гневно посмотрел на небесное светило, будто оно было виновно в очередном кошмаре. Или же послании от отца?..
Соломон тряхнул головой и сердито оскалился. Глубокое дыхание и отвлеченное наблюдение за пылью в лунном свете помогали тревожным мыслям отправиться в глубины подсознания на первичную обработку. Потом Соломон еще много раз достанет их- из своей ментальной кладовой, осмотрит с разных сторон и так и не сможет понять, чего желает от него Давид. Пытается переманить на свою сторону? Это точно бесполезно. И Давид это понимает. Разыгрались отцовские чувства? Соломон смеялся в лицо таким шальным мыслям. Он никогда не видел тепла от отца. И не пожелает почувствовать… Однако Соломон был довольно рассудителен, чтобы врать себе осторожно, временами, и снова принимать жестокую реальность. Словно обиженному ребенку, ему как не хватало, так и до сих пор не хватает тепла. Одной из причин развязки войны, самым маленьким из всех мотивов было привлечь внимание Давида. Заставить его хотя бы повернуть голову в сторону сына, усмехнуться укоризненно или гордо, но не насмешливо.
На следующую ночь повторилось то же самое. Однако посох, который снова, будто по немому приказу извне, схватила рука Соломона, раскалился настолько в тех местах, где его не касалась рука хозяина, что простыни воспламенились. Соломон хмурился, морщил нос, кашлял, задыхался, но не желал забыть голос отца, принимал к сведению каждое слово, даже интонацию, искаженную телепатической магией.
Сава кралась по коридору к комнате очаровавшего ее сердце. Она никогда не упускала случая хоть краем глаза, хоть в дверную щель увидеть умиротворенное лицо. Она отмечала ниточку ночной слюны, приоткрытые губы, то и дело хмурящиеся брови – все в Соломоне умиляло и восхищало ее. Казалось, даже во сне он ведет политические дебаты. Ее рука не смела коснуться спящего.
«Ты довольно мерзкая девчонка».
Слова, когда-то сказанные ей Соломоном, одергивали, отталкивали от недостижимого идеала. От того, с кем она хотела бы быть на равных.
«Ты мне нравишься».
Противоречивое чувство, усиленное надеждой, заставляло неслышно садиться на кровать и просто смотреть. Смотреть, пока не заболят глаза, пока парень не заворочается от ощущения присутствия кого-то в комнате. Первые и вторые слова Соломона ставили Саву в смятение, потому она находилась рядом, однако касаться не смела. Наблюдение за Соломоном было чем-то вроде ежедневной медитации. Тяжкие бытовые мысли уходили в сторону, сознание собиралось в одну яркую точку, вокруг которой так и вились розовые рух. Девушка не понимала, как могущественный маг не замечал ее все эти дни. Она не могла знать наверняка, издевался ли он, томя ее бессонницей, или ему нравилось наблюдение за собой. Но что-то внутри упрямо противоречило таким простым объяснениям, что-то подсказывало, что есть и третья сторона.
Сегодня Саве не удалось насладиться простым наблюдением. Запах гари заставил сорваться на бег. Девушка не помнила, как ей удалось сбить пламя и расцепить руку Соломона с посохом. Правая сторона тела была покрыта легкими ожогами. Отчетливые стоны боли проскальзывали в хриплом дыхании. Сава не растерялась. Глаза щипало, хотелось жалеть возлюбленного и проливать слезы на его простыни, но девушка понимала, что никому не стоит об этом говорить, и пока только она в силах помочь ему.
Под утро Соломон оклемался. Он провел рукой по кровати и с удивлением наткнулся на что-то теплое. Сава наложила на каждый поврежденный участок тела компресс, которому сама когда-то научилась у мантикор. Удивительно, но за ночь ткань регенерировалась так быстро, что от ожогов не осталось и следа. Ладонь продолжила осязать маленькое тело рядом. Провела по спине, по волосам.
Сава дернулась и приподнялась на локтях, во весь рот зевнув. Заметив на себе глубокий синий взгляд Соломона с каплей лукавства, она вспыхнула румянцем и ударила его кулачком в живот. Непослушные кончики волос торчали во все стороны, из-за чего Сава немного напоминала дикобраза.
- Как ты смеешь гореть тут посреди ночи?! – вскрикнула она, полыхая праведным гневом.
Соломон лишь покачал головой, понимая, что на одном предложении девушка не остановится.
- Мне пришлось и пламя тушить, и ожоги твои лечить! Ты могущественный маг, а такой растяпа! И после этого я-то ребенок?! – Сава хмурилась, дула губы, взмахивала руками.
Будущий царь покачал головой, еле слышно выдыхая. Чтобы хоть как-то остановить словесный фонтан, он положил руку на макушку Савы и легко взъерошил волосы. Девушка тут же стихла и лишь шмыгнула носом, продолжая укоризненно смотреть на волшебника исподлобья.
- Однажды я сказал, что не буду относиться к тебе как к маленькой девочке, помнишь?
Сава осторожно кивнула. Голос Соломона плавно переливался, по нему невозможно было различить, что скажет маг в следующую секунду.
- Отчасти я солгал, прости, - улыбнулся он.
Как и ожидалось, Сава вновь налетела на него с праведным негодованием и вновь стала колотить по плечу, но не успела она коснуться Соломона, как он взял ее запястье и потянул на себя, заставляя девушку неуклюже плюхнуться на тренированное тело. Саве казалось, что даже кончики ее ушей заалели. Она не могла и слова вымолвить, а тело напряглось, словно пружина. Твердая рука неспешно прошлась по розовым волосам, на миг приглаживая шальные пряди, которые от напряжения хозяйки окончательно ложиться не желали. Наконец тело Савы расслабилось, и она подняла смущенный взгляд на Соломона, прекратившего ласки.
Сколько ей трудов стоило не покусать мирно спящего возлюбленного. А она надеялась на то, что он решил показать ей свои чувства… Наивная девочка не смогла сдержать всхлипа, эмоции менялись молниеносно. Сава оттолкнулась руками от простыней и хотела скорее сбежать, но пальцы Соломона вновь не дали ей уйти, сомкнувшись на щиколотке. Ни на шутку разъяренная Сава неистово задергала ногой, но Соломон держал крепко, и вместе с тем не причинял боли. В синих мудрых глазах сверкали игривые блики, словно сами рух решили подурачиться.
Сава все-таки покусала Соломона за плечо, то и дело рыча. В отместку маг, раззадоренный, словно мальчишка, пощипывал девушку за бок. Арба хотела заглянуть к Соломону и разбудить его, ведь время близилось к полудню, однако услышала сдвоенный смех и невольно улыбнулась. Пускай Соломон хоть один день отдохнет наедине со своей спутницей.
Легкие покусывания и пощипывания вскоре перешли в нежное касание губ и поглаживания. Соломон целовал Саву в лоб, словно маленькую, отчего та злилась и царапала ноготками здоровое, не поврежденное от недавнего пожара плечо. Получив поцелуй в кончик носа, девушка фыркала и обиженно скатывалась с парня, начиная играть с кончиком его косы. Тогда Соломон просто наблюдал, как Сава могла сделать игру из ничего, улыбка не сходила с его лица. Его взгляд то и дело отстраненно скользил по молодому телу, прикрытому тонкой тканью одежд. Сава краснела и робко стискивала в объятиях подушку, но верила Соломону. Как она была счастлива услышать от мага, чья речь обычно была безукоризненно чиста, скомканное признание…
В ту ночь Давид не смог пробиться в сознание Соломона, ведь его мысли ни разу не вернулись к грозному образу отца. Они полностью заполнились маленькой волшебницей, повзрослевшей в эту ночь. Соломон не понимал, что его влекло к этой девчушке, но стоило поймать на себе ее укоряющий взгляд, увидеть надутые щеки, как тут же хотелось обнять ее, приласкать и одарить легким поцелуем. Сава капризно елозила в объятиях волшебника и не давалась так просто, однако Соломон был упорен и целовал ее то в висок, то в носик, то в щеку до тех пор, пока не находил нежные аккуратные губы. Когда молодые тела стали едиными, они будто поменялись ролями: Соломон со страстным бархатным придыханием спрашивал Саву о самочувствии, на что та дарила ему очередной мелодичный стон и просила продолжать. Соломон был на удивление робок и несмел, старался держать себя под контролем, но разве мог он долго сдерживаться, когда слова Савы настолько смущают, а голос поет, следуя неуловимому ритму?