У Морганы за спиной

Злые ведьмы попадают в ад, в общем-то, логично. Хотя и немного обидно. Каждому обитателю ада предлагается самому пытать грешников и стать демоном. У Морганы за спиной чёрные крылья. Что, в общем-то, предсказуемо. Когда-то она думала, что вечность - это лет пятьсот. Её вечность несколько затянулась. Все её вечности несколько затянулись. Но она слишком стара, чтобы жаловаться. В аду она провела немного времени, а остальное время пытала грешников и совращала души. У Морганы за спиной пятнадцать вечностей, наполненных чужой болью и смертью. Что, в общем-то, предсказуемо. Артур не изменился ни на секунду, такой же упрямый и категоричный. Сверлящий её презрительным взглядом. Взглядом, который на корню всё сочувствие истребляет. Да и не должно быть этого сочувствия. Она слишком стара для сантиментов. Мерлин (так ему и надо) умудрился влезть в неприятности, и теперь неведомая магия заставляет его чахнуть, и скоро он умрёт. Моргана бы открыла шампанское по поводу его похорон, но ослино упрямый Артур решил его исцелить с помощью своей не очень умной души. Так что похороны Мерлина отложились на неопределенный срок, но кто потом помешает ей, участливо его навестить после выздоровления и сообщить, что Артур в аду по его милости. Она не была уже так счастлива пятнадцать вечностей. У Артура есть три дня насладиться общением с Мерлином. А потом он попадёт в ад, а Мерлин выздоровеет. У Мерлина кожа почти прозрачная, что не волнует ни одного демона в мире, и тем более её. Он почти нечего не весит, но он умудряется ободряюще улыбаться Артуру, явившемуся в больницу с очередным пакетом апельсинов. Мерлин просто складирует их в тумбочку. - Лучше бы бульону ему горячему принёс, - сердито сетует Моргана, и понимает, что это самое страшное, что она когда либо произносила за все свои пятнадцать вечностей. У Морганы за спиной полустёртый, размывчатый, умирающий (в данный момент буквально) призрак старой влюбленности. Что, в общем-то, предсказуемо. Но нельзя. Она слишком стара для любви. В этом мире становится слишком много вещей, для которых она стара. Демонам как-то не принято любить, да и не особенно хотелось, поэтому она должна что-то сделать. Например, не дожидаться смерти Артура – три дня слишком долго – а сообщить Мерлину сейчас, чтобы разломать его и влюблённость на части. Мерлин воспринимает новость слишком достойно. И, наверное, она должна что-то подозревать, но месть такое сладкое блюдо, она слишком занята его смакованием. Было вкусно. Моргана идёт по аду, проверяя, всё ли в порядке. Хотя как в аду может быть что-то не в порядке? И с другой стороны, как в аду может быть что-то в порядке? Но она слишком стара, чтобы философствовать. В общем, она просто идёт по аду, у неё здесь много дел, она идёт, неотрывно смотря вперёд, здесь нет ничего такого, что могло бы её заинтересовать. Артура ведь в аду нет. Есть самоубийца-Мерлин, который вышиб себе мозги, чтобы сделка не состоялась. Что вполне предсказуемо, и она могла бы это предвидеть она предвидела. Смерть Мерлина – тоже неплохо, она мечтала об этом с тех пор, как эта лицемерная добродетельная сволочь дала ей отравленной воды. У Морганы за спиной черные крылья, они несколько мешают обзору, так что она может случайно и не заметить, если за ней кто увяжется. У Морганы за спиной пятнадцать вечностей, а за пятнадцать вечностей сложно сохранять рассудок трезвым, можно по рассеянности открыть какую-нибудь не ту дверь. У Морганы за спиной призрак старой влюблённости, какой-то неправильный и больной, полустертый и размытый, но упрямо не ломающийся, а она слишком стара, чтобы не ценить что-то настолько стойкое вечное?. У Морганы за спиной (она чувствует себя чёртовым Орфеем) – неуверенной походкой, не верящий своему счастью, крепко вцепившийся в черный рукав её платья – Мерлин. Что, в общем-то, предсказуемо