Ночь с врагом

— Ты проиграл спор, лис. Шелест летней листвы неминуемо достиг ушей Томоэ, смешавшись с самоуверенным голосом рыжеволосого юноши. От этого ёкай вздрогнул, в момент потерявшись в бесконечности мыслей. За долю секунды он успел задать самому себе миллионы вопросов, но не был способен ответить ни на один из них. — Ты лжец, ворон, — встряхнув шелком серебристых волос, Томоэ горделиво вскинул точеный подбородок, с присущей холодностью взглянув в глаза собеседнику. Курама изломил уголки губ в победной улыбке, педантично одернув краешки отглаженного воротника. Между двумя нависла невидимая завеса тяжелого разговора, который, видимо, принимал для тэнгу куда более приятный оттенок, нежели для хранителя Богини Земли. Оба непрерывно сверлили глазами друг друга, порою сдавленно вбирая воздух в легкие. — Так что, — рыжеволосый нарушил тишину первым, издевательским тоном произнеся вопрос нараспев, — Ты согласен с моим превосходством, лис, или все еще противишься истине? — Заткнись, — глаза кицуне яростно блеснули, но этот взгляд хранил в себе и долю беспомощности. Томоэ был на грани. — Если бы я был тобой, то не ставил бы на кон глупейшего спора тело Нанами, — театрально приложив ладонь к бледному лбу, Курама "тяжко" выдохнул, не теряя саркастической усмешки. - Самоуверенность губит. Но ничего не поделать. Согласен? Томоэ крепко сжимал кулаки, порою вздрагивая от нескончаемого потока бессильной злобы. Его бы воля - и ворон мертв. Но закон есть закон. Спор, скрепленной самой богиней, увы, не знающей о цене вопроса, был нерушим. Лис понял, что был безрассуден. Но безрассудство присуще даже демонам. — Я не могу забрать свои слова обратно, — сдержанно отчеканил светловолосый, мысленно осознавая, на что готов подписаться в сей миг, - но могу предложить альтернативу... Глаза тэнгу моментально заиграли искрами, с любопытством уставившись на оппонента. Тот же застыл в нерешительности, переживая бурю противоречий с невероятным страданием, какого пытался не выдать своим видом. — Вместо Нанами, — лис закусил нижнюю губу, не веря своим собственным словам, — подойду ли я?.. Внезапно Курама удивленно застыл на месте, явно не ожидая от злейшего врага подобных слов. Взгляд его оценивающе прошелся по идеальной, словно мраморной, фигуре собеседника, порою замирая где-то у лица или крепком торсе, сокрытым под складками легкой лиловой юкаты. "Падший ангел" был честен перед собой — он был не против подобного компромисса. Любое девичье тело было в доступном шаге. А вот тело заклятого врага, который согласен быть послушным — это редкость достойная внимания. Поэтому рыжеволосый томительно вздохнул, делая вид, что внимательно и рассудительно обдумывает предложение. Но решение он уже принял, лишь по-садистки растягивая момент ожидания. Впрочем, приступить к милым издевательствам тому уже не терпелось, оттого ответ все же последовал. — Я согласен. — Нанами останется нетронутой? — Останется. — Если ты прикоснешься к ней, то я убь... — договорить светловолосый не успел, на его макушку легла ладонь, заставляющая приклонить гордую голову. Мысленно Томоэ проклял весь белый свет, а заодно и редкостную безрассудность. Но выход был единственным. — Извините... — Прозвучал приятный бархатный голос ёкая. Прикрыв глаза, кицуне покорно склонился к Кураме, губами припав к его холодной ладони. *** — Ближе, То-мо-э, — мелодичный тембр голоса ворона был искушающим и соблазнительным, но вместе с тем невероятно раздражающим. Рыжеволосый юноша вальяжно раскинулся на широкой кровати, которая занимала едва не добрую половину всей комнаты. Глазами он с издевкой следил за недвижимым лисом, замеревшем, словно мраморная статуя на коленях возле широкого ложа. Ворону хотелось расхохотаться от упоения собственным превосходством и безграничной властью над пленительным телом светловолосого юноши. Но он сдерживался, лишь ломая уголки бледных губ в саркастической усмешке. За многие годы своего существования он никогда не был так возбужден одной лишь идеей. Томоэ лишь кивнул, тем самым отвечая на просьбу нового хозяина. Мысленно он уверял себя, что это ночь, одна лишь ночь. Но позабудется ли содеянное, даже потерявшись в веках? — Хороший мальчик, — кончиками пальцев Курама дотронулся до подбородка смиренного лиса, скользя все выше по щеке. Особую ценность представляли глаза "пленника" : раскаленные, яркие, пылающие. Глубоко внутри Томоэ бушевала огненная буря. Но видом он был смиренен, чего и было достаточно. Бледно-молочная кожа была словно нежнейший бархат. — Что-то прикажете? — секундно голос хранителя дрогнул, передав сотую долю волнения. Но даже ее заметил Курама, еще больше ощущая себя Богом. — Я спою тебе самую страшную песню на свете... — требовательно ухватив Томоэ за подбородок, прошептал ворон, кончиком носа приблизившись к бледной щеке и вдыхая сладковатый аромат кожи. После этого хватка ослабела. В звенящей тишине было слышно, как сглотнул светловолосый, готовясь к худшему. Он был прав. — Расстегивай, — взглядом Курама указал на ширинку своих брюк, в это же время принимая более удобное положение. В конце концов, он сел на краешек кровати перед стоящим на коленях юношей. Дрогнувшие пальцы лиса с предельной деликатностью выполнили просьбу. Курама лишь одобрительно кивнул. Взору Томоэ предстал член. Разгоряченный, твердый и чувственный. Не теряя времени даром, юноша припал губами к обнаженной головке, сперва, будто пробуя плоть злейшего врага на вкус. Поняв, что ничего сверхъестественного тут нет, он осмелел, ухватив ствол прохладной рукой. С губ Курамы сорвался едва слышный стон, после чего рыжеволосый зажал края покрывала меж пальцев. Томоэ всегда обладал весьма развитой природной чувственностью, отчего быстро включился в работу, совершая круговые движения языком. Стоит ли описывать выражение лица ворона, исступленно кусающего губы от наслаждения? Тем временем лис погрузил головку в рот полностью, начиная совершать сосательные движения, тем самым вызывая бурю эмоций у возбужденного тэнгу. Когда "пленник" совсем-таки приноровился, Курама подался вперед, отчего член полностью оказался во рту у побежденного лиса. Ничуть не противясь, светловолосый начал двигать головой, все более и более доводя Кураму до блаженства. В конце концов, новоиспеченный хозяин совсем вошел в раж, запустив ладонь в серебристые волосы партнера. Тот недовольно поежился, но не прервал своего дела. Довольно грубо "Падший ангел" взял инициативу на себя, ухватив лиса за шелковые пряди и буквально насаживая того ртом на свою возбужденную плоть. Томоэ рассеяно захлебывался, порою пытаясь закашлять, но все было тщетно. Находясь в пленительных объятиях возбуждения, тэнгу терял себя, буквально становясь диким зверем. То была не ненависть, а похотливые порывы. Все знают, ведь даже демоны умеют желать. Спектакль достиг апогея. Шумно вобрав в себя воздух, Курама излил свое семя прямо в рот совсем утомившемуся лису. Губы того дрогнули, а глаза немо спросили, как поступить с содержимым рта. Тэнгу лишь усмехнулся и молча приложил палец к губам Томоэ. Тот понял и шумно сглотнул жемчужную жидкость. Ветер за окном завывал, словно раненый пес, напоминая Томоэ о его плачевном положении. А ночь ведь только начиналась... — Ах, лис, ты так прекрасен, когда молчалив. Давай спорить почаще?..