В полупустом зале

Та-та-та. Та-та-ра-та. Та-та-та-та-та. Громкий, басоватый голос мужчины эхом гулял по большому залу. Практически пустому залу. Огромные, темно-алые бархатные шторы закрывают окна, за которыми маленькими белыми хлопьями падает снег, светясь мистическим, лунным светом. Не в средине, но и не у самой стены, стоит ёлка. Большая, настоящая. От неё веет праздничным запахом хвои. Красная звезда украшает макушку. Стеклянные игрушки гроздьями свисают с её ветвей, поблескивая в разноцветном свете гирлянд. Зеленый. Красный. Синий. Цвета сменяют друг друга, загораются одновременно, мигают. Это так по-новогоднему. Когда смотришь на ёлку, украшенную длинной змеей-мишурой, цвет которой тяжело увидеть в свете гирлянды, то чувствуешь, как внутри вспыхивает некое тепло. Такое бывает только несколько дней, пока не проснешься с неприятной мыслью: «Настал новый год». Нет, она не то чтобы неприятна, просто… Всё в одну секунду стало повседневностью, будни вернулись. И нет уже того ощущения зимнего праздника. Но пока этого не случилось, надо жить этими волшебными минутами. Мужчина сгорблен, он держит за руки свою маленькую дочку. Такую красивую, такую милую и невинную. Короткие черные кудряшки украшены простенькой заколочкой в виде зеленой ёлки. Девочка стоит на ногах отца, крепко держится маленькими, пухлыми ручками за его пальцы. Мужчина напевает мелодию, которую придумывает на ходу. Он неуклюже шагает вперед, влево, вправо, крутится. А его дочка смеется. Звонкий детский смех. Он громкий, иногда не слышно голоса мужчины. Но это так неважно и бессмысленно сейчас, ведь отец танцует первый танец со своей дочкой. *** Та-та-та. Та-та-ра-та. Та-та-та-та-та. Мужчина напевает, девочка подпевает. Зеленое платье кажется черным в полумраке зала. Отец смотрит на свою повзрослевшую дочку и улыбается. Девочка улыбается в ответ. У неё выпал молочный зуб, от этого ребёнок выглядит таким милым и смешным, что улыбка мужчины становится шире. В зеленых глазах девочки горят огоньки счастья. Мужчина держит за руку дочку, пока его малышка кружится на одном месте. А потом девочка вновь встает на ноги отцу и ждет, когда он продолжит вести танец. Смех уже слышен не так часто, ведь малышка вместе с папой напевает уже устоявшуюся мелодию. Мелодию их танца и праздника. *** Та-та-та. Та-та-ра-та. Та-та-та-та-та. Высокая, красивая девушка кружится в танце и напевает известную только ей и отцу мелодию. Мужчина отпустил бороду, в каштановых волосах проблескивает седина. Но его зеленые глаза горят живым огнем точно так же, как глаза его красавицы-дочки. Он тоже напевает мелодию. Девушка уже не встает на ноги отцу, она стоит рядом, держась одной рукой за руку мужчины, положа другую ему на плечо, когда же отец аккуратно придерживает её за талию. Звонкий смех уже не звучит в этих стенах, но мягкая улыбка ничуть не хуже. Мигает старая гирлянда. Синий. Зеленый. Красный. Блестят игрушки, а величавая красная звезда продолжает украшать макушку ёлки. За окном тишина. Белый снег заглушает все звуки, даря мистическую тишину. А в зале, где темно и лишь гирлянда кое-как освещает немного пространство, танцует молодая девушка с отцом. Они кружатся быстро-быстро, ведь жизнь и молодость еще горят в их телах, заставляя души плясать под только им известную мелодию. Их танец – некая борьба. То девушка ведет, то мужчина. В глазах счастье, задор, азарт. Им нравится это новогоднее сражение. *** Та-та-та. Та-та-ра-та. Та-та-та-та-та. Женщина поет. Слышен только её голос. Черные кудри собраны в простую прическу, возле зеленых глаз морщинки. Онa держит за руки старика-отца. Он уже не поет, ему тяжело. Его губы поджаты, улыбки нет. Но холодность на морщинистом лице затмевают искорки счастья в немного поблекших глазах. Они танцуют медленно, машинально, ведь танец так знаком. Уже не мужчина, а его красавица-дочка ведет этот танец. Ему не нравится это, ему не нравится его слабость, но… Ему нравится танцевать, слушать голос его девочки, напевающий выдуманную несколько десятков лет назад мелодию. И он слабо улыбается, благодаря свою дочку за этот танец. Пусть медленный, неуклюжий, как самый первый, но такой теплый, дарящий счастье старику. Старику, которому немного стыдно за свою старость. *** Та-та-та. Та-та-ра-та. Та-та-та-та-та. В зале раздается женский голос. Несколько огоньков гирлянды уже не горят. Несколько старых игрушек разбиты и уже не украшают ёлку. Звезда поблекла. Женщина танцует одна. Она кружится в быстром танце с невидимым партнером. Совсем одна в полупустом зале. Но скуки нет, есть лишь горсть печали и еще теплившегося в душе горя. Старика-отца уже нет. Женщина уже не чувствует его сухих, теплых рук, не видит таких родных зеленых глаз. Но она продолжает танцевать. Одна, хоть это и больно. Женщина не может по-другому. Прервать этот танец – предать отца. *** Та-та-та. Та-та-ра-та. Та-та-та-та-та. Женщина напевает мелодию, а звонкий мальчишеский голос ей подпевает. Красивая, взрослая женщина сгорблена, она держит за руки своего сынишку. Зеленые глаза мальчика искрятся задором и весельем. Ему нравится танцевать с мамой этот странный танец, напевать неизвестную ему мелодию в полупустом зале. Ему нравится видеть мигающие огоньки старой, уже почти сломанной гирлянды, видеть стеклянные игрушки и вновь блестящую звезду. Нравится наблюдать, как свет играет в змее-мишуре. Мальчик крепко держит мамины пальцы, чтобы не упасть, что бы не прервалась её ласковая улыбка, родительская любовь в зеленых глазах. Сегодня первый танец её сынишки, сегодня она знает, что чувствовал её отец. Луна выглядывает из-за облаков. Белый снег искрится в её лучах. А в полупустом зале продолжает раздаваться мелодия и детский смех. Та-та-та. Та-та-ра-та. Та-та-та-та-та. В полупустом зале мать танцует со своим сыном, так же как отец танцевал со своей красавицей-дочкой.