sangue e argento

Занзас неуклюжей рысцой бежит вглубь леса, чуть прихрамывая, но не сбавляя темпа. У него начинает кружиться голова, но мороз приводит в чувство — преимущество и опасность. Лапы проваливаются в глубокий снег на полянах, скользят по обледенелым корням, торчащим из-под земли. Занзас сбивается с ритма своих шагов, путается, теряет запах. Пасть наполнилась кровавой слюной. Она капает на снег, мешаясь с осыпавшимися иголками, терялась в тени. Его задели по касательной, пуля только вспорола шкуру на левой лапе, а второй выстрел пришёлся прямо в мохнатый бок. Вглубь, в ту часть леса, где ели особенно высокие и тёмные густым буреломом стоят, как стены. Занзас порыкивал, заваливаясь на бок, но ничего не мог поделать. Силы покидали его, лапы сильнее вязли в снегу, он не чувствовал носа и языка. Последний раз подумав о горячем виски, он привалился к дереву и потерял сознание, нырнув в густую темноту. Скуало неторопливо бродил по зимнему лесу в поисках нужных ингредиентов для лечебной настойки. Он уже набрал иголок красной ели и посрезал кусочки виднеющихся корней, осталось только найти чистый снег. Самый чистый снег, какой только может быть в лесу. Ску считал это бредом, но дед говорил ему, что снег везде разный. Не только снег. Всякая вода чувствует, а потому нужно искать ту, что видела только великолепие природы. Его взгляд привлекла густая ёлка с большими колючими лапами на низу, она гнулась к северу, сгибалась под тяжестью коры и шишек. Из-под веток по ярко-белому снегу шли алые разводы. Скуало обеспокоенно заглянул в тень. На боку, покрывшись инеем на кончиках ушей и хвоста, лежал большой чёрный волк. Он совсем не двигался, не дышал, и парень на свой страх и риск попытался вытащить его за лапы на свет. Шерсть на боку слиплась и замёрзла из-за крови. Скуало приложил к ней руку, чтобы проверить, жив ли зверь. Волк рефлекторно дёрнулся, отстраняясь от боли, но в себя не пришёл. Юноша скинул с плеч широкий тёмно-красный плащ, в котором ходил зимой, расстелил по земле и затащил на него животное. Через полчаса раскрасневшийся от мороза и напряжения юноша втащил зверя в хижину, укладывая ближе к печи на одеяло отогреваться, а сам полез за отварами и лечебными снадобьями, тряпками, надеясь, что игла ему не пригодится. Он разложил по полу сложенную вдвое простынь, умудрился вымыть всю кровь и грязь из шерсти, достать пулю — волк утробно рычал, скалясь, но глаз не открывал и не сопротивлялся, — и всё-таки зашить продырявленный бок, сразу же обработав его залечивающей мазью и перебинтовав. Убедившись, что жизни случайного пациента ничего не угрожает, Скуало моет руки и полы от крови, вытирает мокрую шкуру, удовлетворённо отмечая, что волк уже не дрожит от холода и ровно дышит. Он садится рядом, оперевшись спиной о выбеленную стенку грубки, читает книгу в свете свечи, пока сам греется. Порой поглаживает животное по большой голове, между острыми ушами, под ними, там где начинается крепкая челюсть. Скуало ничего не стоит представить, с какой силой может захлопнуться пасть на его руке, но не боится. Он чувсвует запах свежих лекарств, чистой шерсти и совсем немного зимней хвои. Его вгоняет в сон уютная атмосфера: небольшая кухня прогрелась, в печи трещат поленья, на окнах витееватые узоры изморози, под боком большое тёплое и мягкое тело. Ску сам не понимает, как мог заснуть, не дочитав главу. Просыпается он резко, будто его кто-то толкнул. Но рядом никого, тишина и темнота. За окном уже глубокая ночь, Скуало может рассмотреть пятно месяца. Волка рядом нет. Только слегка смятое одеяло и мокрый от снега плащ напоминали, что когда-то что-то подобное действительно присходило. Ску немного расстраивается, что не смог увидеть, как чудище убежит в лес, чтоб никогда с ним больше не встретиться. Что ни говори, Скуало было одиноко, а дневное приключение развеяло его скуку и заставило побеспокоиться, но он надеялся ещё и завести друга, о котором сможет заботиться.

***

Скуало бежал со всех ног, перемахивая через сугробы и корни. Его длинный плащ кровавым шлейфом шёл по снегу. Он слышал стук копыт, восторженное повизгивание гончих, громкий безобразный хохот и пальбу. За ним гнались с десяток вооружённых ружьями людей. Все они были нещадно пьяны и посчитали, что загнать не тупую скотину, а самого настоящего человека, куда интересней. Поэтому сейчас парень задыхался, но летел вперёд, петляя между деревьями, уводя охотников от хижины. Он скинул плащ, но его всё равно нагоняли, а сам он выдохся. В боку кололо, голова раскалывалась, лёгкие давило от холодного воздуха. Он упал на колени, подползая к какому-то кусту и прячась за ним. Это не могло его спасти, но отчаянная попытка выжить не казалась ему такой уж жалкой. Ноги и руки перестали слушаться, он замерзал и хотел спать от усталости. Глаза закрывались, Скуало ничего не мог с собой поделать. Он услышал скулёж, громкий лай и выстрел, оборвавший это. Голосов уже не разбирал, сжимаясь, теснее прижимая колени к груди. — Мусор, не спать, — что-то расплычатое тёмное маячит перед глазами. Скуало чувствует, что его поднимают на руки, прижимают к тёплому телу, словно ребёнка, безвольную куклу. Но нет сил сопротивляться и он позволяет себе отключиться, всего на пару минут... Пробуждение неприятное. У него болезненно колят ступни и кисти, недавно только начавшие работать. Немного кружится голова, но сбоку исходит приятное манящее тепло, и Скуало, не открывая глаз, придвигается ближе, прижимается щекой. Тут же резко распахивает глаза, почувствовав чужую горячую кожу. — Не дёргайся, мусор, башка отвалится. Скуало узнаёт этот голос, распознаёт знакомое тёмное пятно, но теперь имеет возможность рассмотреть его. Взгляд фокусируется с трудом, но всё же Ску с любопытством рассматривает высокого крепкого брюнета, смуглая кожа которого покрыта странными шрамами. У него тяжёлый дикий взгляд, необычного цвета глаза: отражающие пламя свечи они кажутся алыми, как кровь, но взгляд тухнет, и Скуало разглядывает оттенок спелой черешни; почему-то ловит свою ассоциацию с ароматным вишнёвым пирогом. Пропитанным коньяком, конечно, потому что от мужчины исходит запах крепкого спиртного. — Врай. Кто.. — Занзас, — он задирает чёрный далеко не новый свитер, показывая Скуало шрам от пули на боку. Парень так поражён, что не возражает, когда Занзас сгребает его в объятия, утыкаясь носом в растрёпанные волосы, по-волчьи рычит, а потом неаккуратно целует, и глаза снова горят. Скуало уже привычно гладит тёмные волосы, скулы, вдыхает запах мужского тела и зимней хвои — кусает в ответ. Это сильнее, чем дружба.