21

СТОУН Стоун посмотрел на часы. На часах было без десяти смерть. «Опаздываю!» - хмуро подумал он. И побежал еще быстрее, разбрасывая песок по безлюдной пустыне. Но назойливые мысли легко догоняли его, впиваясь в голову, как пираньи. «Ты должен успеть! Ты должен успеть!» - повторял Стоун, как заклинание. Как будто бы это могло заглушить другие мысли! Мысли о том, что случится после. Что-то прошуршало в паре метров от него. Стоун даже останавливаться не стал. Наверняка какой-нибудь мелкий зверек. Будь там они, его бы уже не было в живых. Хотя откуда им знать про это место? Очкарик был единственным, кто знал, но его уже нет в живых. *** Прошло уже почти двести лет с того момента, как миллионы подростков со всего света проснулись однажды утром и обнаружили, что мир немного изменился. В нем чего-то не хватало. А потом стало ещё хуже. В тот же день начались смерти. Странные, непонятные. Молодые парни и девушки, абсолютно здоровые, просто падали замертво, как будто Смерть подкрадывалась к каждому из них и нежно шептала на ушко: «Авада Кедавра!» Конечно, они быстро разобрались, в чем дело, но легче от этого не стало. То, что происходило, казалось всем нереальным, неестественным, казалось, кто-то насильно пометил их в эту ситуацию забавы ради, посмотреть, что будет. Пытаясь понять, что же произошло, многие приходили к выводу, что новый мир – нечто искусственное, созданное людьми извне. Некоторые (особенно девочки-подростки, начитавшиеся популярных в то время книг) думали, что всё это - загадочный эксперимент, проводимый некой таинственной организацией. Ох уж эти таинственные организации! Их хлебом не корми - только дай провести какой-нибудь эксперимент над подростками! Будь они ограждены от остального мира огромной стеной, порядок действий был бы простым: проникаешь за пределы стены, там преодолеваешь всяческие препятствия и, в конце концов, докапываешься до правды. Вот только не было никакой стены. Вся планета была в их полном распоряжении. Получить ответы на вопросы было просто негде. Оставалось либо смириться и принять этот мир, либо… В то время начали ходить слухи о порталах. Разбросанные по всему миру, спрятанные в самых труднодоступных местах, найти их было суждено лишь самым достойным. Только пройдя через такой портал, можно было попасть в настоящий мир. Тогда и появились первые Искатели. Мир пополнился ещё одной разновидностью сумасшедших. Парни и девушки (чаще всего изгои, не принятые новым обществом, либо бунтари, не принявшие его сами) бросали учебу и, собираясь в небольшие группы, дружно отправлялись на поиски Ничего. Новая власть объявила Искателей вне закона, всю жизнь им приходилось скрываться, живя в заброшенных домах или подземных бункерах, ежедневно рискуя попасть под облаву, но ребят это не останавливало. Они пересекали пустыни, проходили через болота и леса, взбирались на горы, лазали по ущельям. В городской среде они исследовали крыши и подвалы домов, спускались в подземные туннели. Короче говоря, Искатели изучали сантиметр за сантиметром любое место, где может быть спрятан портал. Часто случалось, что кто-то из известных Искателей бесследно исчезал, и это лишь подогревало интерес остальных. Многие считали, что эти пропавшие на самом деле – счастливчики, которым удалось обнаружить один из порталов и переместиться в другой мир. Впрочем, за двести лет так и не появилось ни одного реального доказательства существования порталов. С каждым годом Искателей становилось всё меньше. Команда Стоуна оставалась одной из последних команд Искателей во всем мире. *** Стоун хорошо помнил тот день, когда его лучший друг Очкарик пришел в Убежище после двухдневного отсутствия. Вся команда была уверена, что его поймали или убили. Очкарик был самым отчаянным и фанатичным из Искателей. Он уже много раз оказывался на волоске. Стоун был уверен, что рано или поздно он не вернется. Но спустя двое суток Очкарик заявился в Убежище, как ни в чем ни бывало, грязный, весь в синяках, и спокойно спросил, что у них сегодня на ужин. Он старался не подавать виду, что чем-то встревожен, и ему удалось обмануть всех, кроме Стоуна. Команда решила, что этот фанатик опять увлекся безнадежными поисками. Эта болезнь свойственна всем Искателям, а у Очкарика выражалась особенно остро. Ты всегда уверен, что разгадка находится совсем рядом. Тебе кажется, что стоит пройти лишь пару километров и ты доберешься до истины. Но суровая правда жизни заключается в том, что ты ничего не найдешь. Сотни искателей потратили большую часть своих жизней (не таких уж и долгих жизней, надо заметить) на поиски не-знаю-чего не-знаю-где и все их достижения можно записать на клочке бумаги. Если конечно, слово «ничего» вообще стоит писать. И тем не менее Стоун с нетерпением ждал, пока они с Очкариком останутся наедине. И действительно, стоило всем разбрестись по спальням, как дверь его комнаты обхватили тонкие, исцарапанные пальцы. Очкарик бесшумно вошел в комнату. Теперь его было не узнать. Те эмоции, что он тщательно скрывал на ужине, сейчас вырвались наружу и явили взору Стоуна лицо человека, недавно пережившего сильное потрясение. Очкарик закрыл дверь, предварительно убедившись, что за ней никого нет, и выпалил то, что хотел сказать с самого начала: - Стоун, кажется, я нашел… И затем рассказал всё: про первый день безуспешных поисков, про то как его нашли Громилы и пришлось скрываться от них, удирая по какой-то незнакомой местности, про то, как он блуждал по пустыне, уже и не надеясь, что выберется, и, наконец, самое главное, ПРО КНОПКУ. - КНОПКА!? – всё еще восклицал Стоун спустя полчаса после того, как Очкарик закончил свой рассказ. – Ты ведь осознаешь, как невероятно это звучит? - Да, конечно, – нервно кивнул тот. – Будь я на твоем месте, я сам бы не поверил. Вот только я на своем месте. И я это видел. - Я не могу понять только одного, – Стоун удивленно смотрел на друга. – Почему ты ничего не сделал? Ты столько лет был Искателем, ты так мечтал найти хоть какое-нибудь доказательство того, что этот дерьмовый мир, в котором мы живем – лишь временное явление, и мы можем все исправить! И вот ты нашел то, что искал – и что ты сделал? Просто ушел? Поспешил домой, чтобы не опоздать на ужин? Очкарик вздохнул. - Да, наверное, ты и правда не поймешь, – грустно сказал он. – Когда я смотрел на кнопку, Стоун, я подумал: а нужно ли нам это? Не стоит ли просто… ну… оставить всё как есть и жить спокойной жизнью? Стоун не верил своим ушам. - И это говоришь ты? – только и смог он выдавить. - Слушай, мы ведь не знаем, что там. Возможно, станет еще хуже. Я… У меня осталось всего два года, а я еще толком не жил! Мы и так испортили себе всю жизнь, когда сбежали из Шараги. - Вот как! То есть теперь это уже называется «испортили себе жизнь»? А тебе не напомнить, кто подговорил меня на этот побег? – Стоун окончательно вышел из себя. - Нам тогда было по четырнадцать лет. Так может пора уже повзрослеть и понять - мир не изменится. Хватит тешить себя мечтой о чудесной кнопке, которая исправит все проблемы. Знаешь, что будет, если нажать на нее: мы просто увидим еще один дерьмовый мир, потому что других не бывает! - И тем не менее ты сообщил мне, как найти это место. - Да, можешь идти туда хоть сейчас, а мне это не нужно. Друзья (или уже просто знакомые?) помолчали с минуту. Стоун не знал, что сказать. Один из его Внутренних Стоунов хотел врезать Очкарику с криком: «Куда ты дел моего друга, сволочь!», а второй задумчиво бормотал: «Он мой лучший друг. Я всегда прислушивался к его мнению. Так может и сейчас он прав?». Что касается Очкарика, то его внутренние Очкарики, похоже пришли к общему мнению, потому что он, еще раз вздохнув, твердо сказал: - Прости, Стоун, но мы стали слишком разными. Я ухожу. У нас предостаточно денег. Я заберу свою долю. Этого хватит, чтобы договориться с Громилами. Меня никто не будет трогать. Возможно, мне даже позволят вернуться в общество, – тут он улыбнулся, видимо, задумавшись о своей будущей счастливой жизни. – Следующие два года станут лучшими в моей жизни. А на следующий день Стоун обнаружил его труп, придя к Девятой Скале. *** Это было их любимое место. Еще детьми они убегали сюда, часами стоя на обрыве и обсуждая то, как однажды они сбегут из Шараги и станут Искателями. Годы шли, и Девятая Скала стала их личным местом. Люди перестали ходить сюда. Теперь они предпочитали яркие тропические острова. Ну-у, не сами острова, а их картинки в интернете. Какой идиот попрется на своих двоих смотреть на уродливый, унылый кусок камня в век, когда можно, лежа на кровати, разглядывать фотографии мест, где ты никогда не будешь, в перерыве между картинками с убогими шуточками? До недавнего времени таких идиотов было двое. А сейчас один из них смотрел с обрыва, как волны трепали тело другого. Стоун знал, что Очкарик будет здесь. Он всегда приходил сюда в самые тяжелые моменты. Говорил, что это место успокаивает его. Сидя перед обрывом, обхватив колени руками, он просто смотрел часами в пропасть и возвращался в Убежище совсем другим человеком. «Здесь ты понимаешь, что все твои проблемы не так уж и страшны, - говорил он. – И верное решение приходит само по себе». Стоун еще раз взглянул вниз. - Господи, Очкарик – убитым голосом сказал он. – Неужели ЭТО тоже верное решение? Он еще раз всё взвесил. Может ли это быть не то, о чем он подумал? Может ли быть, что это не самоубийство? Конечно, Очкарик вел себя очень странно. Вчера он ушел ночью сразу после разговора с Стоуном, даже не попрощавшись с командой. Он не выглядел расстроенным, скорее наоборот, и это еще больше ранило Стоуна: создавалось впечатление, что он твердо всё решил и покидает команду без малейшего сожаления. Мог ли он уже тогда думать о самоубийстве? Или всё произошло спонтанно? И то, и другое вполне могло быть. Но что, если ему помогли упасть? Что если кому-то не понравились его прогулки по пустыне, а кнопка – не просто кнопка, а действительно КНОПКА. Но в это верилось с трудом. Громилы никогда не бывали здесь. Вероятность, что Очкарика каким-то образом выследили и убили тоже невелика: до этого они столько лет приходили сюда безо всяких проблем. Потому они и любили так это место. Тут его внимание привлекло что-то блестящее в траве. Он нагнулся и понял, что это край ободка часов, выглядывающий из-под земли. Стоун раскопал их и – точно! – перед ним любимые часы Очкарика. Только в этот раз узнать по ним время не удалось. Скомканный клочок бумаги закрывал собой циферблат. Стоун достал его и принялся жадно читать предсмертную записку. По крайней мере, он ожидал увидеть предсмертную записку. Но Очкарик обошелся без объяснения причин, последних пожеланий и клишированных фраз вроде «если вы читаете это, значит я уже мертв». Там вообще мало чего было написано. Положив записку к себе в карман, Стоун в последний раз посмотрел на тело Очкарика. Скоро его унесет отсюда течением, тело обнаружат, и ведущий в очередном выпуске новостей скажет: «А теперь о приятном…Сегодня стало известно, что сдох очередной придурок из искателей. Его звали Очкарик №1428, хотя, кому какое дело, как его звали? Главное, что Искателей становится все меньше». Да-да, именно так он и скажет. Говорят, раньше ведущие новостей были дипломатичнее, но сейчас другое время. - Прощай, друг! – горько сказал Стоун, развернулся и пошел в Убежище. На протяжении всего пути его не оставляли последние слова, переданные ему другом. Возможно, у Очкарика не было времени, чтобы написать что-то еще. Возможно, он считал, что всё другое просто не имеет значения по сравнению с тем, что он хотел передать. Так или иначе, в оставленной им записке было всего четыре слова: «НЕ ХОДИ К КНОПКЕ!» *** Стоун не пошел к кнопке. Ни на следующий день, ни через месяц, ни через год. Он продолжал заниматься поисками, как и все Искатели, каждый день отгоняя мысль о том, что, возможно, все их усилия не имеют смысла, ведь то, что они ищут, уже найдено и дожидается их в ставшей роковой для Очкарика пустыне. Что-то останавливало его от того, чтобы бросить все и помчаться в пустыню. То ли последний завет друга, то ли опасения (или надежда?), что всё это ерунда, не заслуживающая внимания. Сколько их уже было – ложных следов, которые вели в никуда? Стоун знал, сколько. Их было…все. Поэтому глупо убиваться из-за какой-то там кнопки, убеждал он себя. Если Очкарик считает, что к ней не стоит ходить, значит так будет лучше. Разумеется, эти доводы не принесли ему спокойствия, но удержали от необдуманных поступков вплоть до Дня Смерти. Дня, в который необдуманные поступки становятся нормой. Его время должно было истечь где-то в три часа ночи. Поэтому прощальная вечеринка состоялась накануне. Это мероприятие мало чем отличается от обычного дня рождения. Разве что счастья и здоровья больше не желают – всё это тебе больше не пригодится. И подарков не дарят. А смысл? Зайдя поздно вечером в свою комнату, Стоун долго смотрел в зеркало – пытался осознать тот факт, что видит свое отражение в последний раз. Не получилось. Тогда он отбросил эти мысли и принялся собирать небольшой дорожный рюкзачок. Вот и настало время пренебречь последним советом Очкарика. Теперь терять уже нечего. Он осторожно выглянул за дверь. Спать, похоже, никто не собирался. Все шумят, кричат. Наверняка ждут, что он вернется к столу. Что ж, Кольца Всевластья у него с собой не завалялось – эффектно исчезнуть не получиться. Придется трусливо линять. И Стоун тихонько прокрался к выходу. У него оставалось три часа. *** И вот он бежит по пустыне со всех ног, а стрелка часов, словно хладнокровный, безжалостный маньяк, медленно убивает его, методично отрезая по секунде. И, конечно, в нужный момент мозг отказывался работать, вместо этого услужливо подкидывая Стоуну картинки его бездыханного тела, которые должны были воплотиться в реальность через девять…нет, уже через восемь минут (как же быстро бежит время!). Но хватит об этом думать! Главное - успеть добраться до кнопки. И тогда, возможно, есть небольшая вероятность, что он не умрет. Стоун остановился и достал из рюкзака листок, куда два года назад заботливо выписал все указания Очкарика по местонахождению кнопки. Посвятив себе фонариком, он сосредоточенно уставился в бумагу и через минуту (теперь их осталось всего шесть) удивленно поднял голову. Похоже, он был на месте. Вот только где же знак? Драгоценные секунды шли, а он всё кружился по пустыне, пытаясь найти хоть какую-то зацепку. Наконец, за 5 минут 28 секунд до смерти, ему повезло. Справа от него фонарик высветил длинную палку, едва заметно торчащую из песка. Стоун кинулся туда, выхватил из рюкзачка маленькую лопатку (большая, со слов Очкарика, ему бы и не понадобилась) и начал копать. И, действительно, почти сразу же черенок наткнулся на что-то твердое. Стоун начал аккуратно грести руками и вскоре выудил из песка странное маленькое устройство, на котором была всего лишь одна кнопка, защищенная стеклянной крышкой. Надпись рядом с кнопкой издевательски просила: «НАЖМИ МЕНЯ». У Стоуна перехватило дыхание. Неужели всё это правда? Впрочем, радоваться рано. Нажатие кнопки может привести к чему угодно. Сейчас он хорошо понимал эмоции Очкарика, когда он оказался здесь. Вот только, в отличие от него, у Стоуна не было двух лет в запасе. А были лишь…Вот черт! Четыре минуты! Он решительно откинул крышку. Размышлять было больше некогда и незачем. Ему-то уже все равно, а другие… Что ж… «Дорогие Искатели, - мысленно обратился он к своим друзьям, - если нажатием этой кнопки я вас уничтожу, прошу заранее меня извинить!» И, собравшись с духом, он нажал на кнопку. Первые секунды эффекта не было никакого. Стоун поднял голову к небу. Непонятно, на что он надеялся – что с неба ударит луч света, по которому на Землю спустится седовласый старец, скажет: «Прости, Стоун, но твоя принцесса в другом замке!» и улетит? Он подумал, как глупо будет последние три с половиной минуты своей жизни провести, стоя вдали от друзей в какой-то пустыне и надеясь на чудо. Самая нелепая смерть, которую только можно себе представить! А потом он посмотрел вниз и обнаружил, что его ноги по колени в песке. Проклятие! Как он мог не заметить, что уходит под землю! Песок вокруг Стоуна прекратился в большую круглую воронку. Его быстро засасывали жадные и нетерпеливые зыбучие пески. Не успел он опомниться, как был по пояс скрыт под землей и выбраться уже не представлялось возможным. «Я ошибался, - мрачно подумал Стоун. – Моя смерть будет еще более нелепой». Песочный монстр продолжал пожирать вторгшегося в его владения чужака. Теперь на поверхности у Стоуна оставалась только голова. Невесть откуда вынырнула кнопка, больно ткнув его по носу стеклянной крышкой. Надпись под ней теперь сменилась на еще более издевательское: «ВОТ ИДИОТ…» «И не поспоришь…» - последнее, что успел подумать Стоун, прежде чем скрылся под землей. Песок тянул его за собой куда–то вниз. Воздух в легких уже подходил к концу. Стоун мысленно приготовился к мучительной смерти, как вдруг всем телом ударился об металлическую стенку. Похоже, песочный монстр нес его через какую-то широкую трубу, которая постепенно изгибалась и, наконец, превратилась в некое подобие горок в аквапарке. А еще через пару метров он вылетел в небольшой бассейн, заполненный песком. Тут же автоматический люк перекрыл трубу, ограждая Стоуна от новых тонн песка. Чертыхаясь, он принялся выбираться из бассейна. К удивлению Стоуна, песок легко спадал с волос и одежды. Из бассейна он вылез абсолютно чистым. Помещение, куда он попал, напоминало недоделанный уровень компьютерной игры: кроме бассейна здесь не было ничего, только белый коридор и потрескивающие лампы. В играх, гуляя по таким коридорам, ты обычно натыкаешься на трупы ученых, а из дверей лезут всевозможные монстры – результат неудавшихся экспериментов. Внимание Стоуна привлекла табличка с числом 21. Никаких надписей больше не было. Просто 21. Роковое число для всех в этом мире, но что оно делает здесь? Это выглядело как еще одно доказательство того, что он проник дальше чем кто-либо из Искателей. Кто знает, может уже вон за той дверью его ждут ответы на все вопросы? Стоун взглянул на часы, ужаснулся и бегом помчался к единственному выходу. Никакие монстры на него не напали, что не могло не радовать - у него уже не было времени на бессмысленные экшн-сцены. Он просто подошел к двери, автоматические створки раскрылись, и он увидел его. Портал. Он выглядел немного не так, как Стоун представлял себе, но всё-таки это был он. Портал напоминал водную гладь, в которую бросают камешки. По воздуху расходились светящиеся круги, между ними игривыми змейками струились крошечные разноцветные молнии. Стоуну сразу же захотелось нырнуть в это переливающееся всеми цветами радуги озеро. Он не сомневался, что там, на другом берегу, его ждет настоящий мир, а не этот затянувшийся сон, которым он жил столько лет. Громкий писк отвлек его. Первой мыслью было: Громилы! Но это всего лишь его часы. Помимо стандартных стрелок на них был таймер, который в данный момент отсчитывал: 58…57…Каждую секунду раздавался противный писк. Стоун мысленно отругал себя за то, что купил эту дурацкую модель. Честное слово, звук гвоздей, заколачиваемых в крышку гроба, и то звучал бы приятнее! В такой атмосфере совсем невозможно нормально умереть! Впрочем, он не собирался умирать. Планы сменились. У него оставались 54 секунды, чтобы прыгнуть в портал. А затем всё изменится. Он не сомневался, что в новом мире его смерть будет отложена на неопределенный срок. Стоун улыбнулся и побежал к порталу. Помешать ему сейчас могла лишь какая-нибудь досадная случайность. Например, если бы кто-то подкрался сзади и выстрелил ему в ногу. Но увы, именно так и случилось. Не успел он пробежать и половины пути, как почувствовал сильную боль в ноге и рухнул на землю. А вот это уже были Громилы! Правда в этот раз с ними был еще один человек. Стоун усмехнулся: - Начальство явилось за мной лично! Как мило! Теперь всё стало понятно. Ну конечно они знали, что Очкарик был здесь. За этим местом наверняка тщательно следят, потому что оно то самое. Можно представить, как удивился Очкарик, когда, посидев пару часов перед кнопкой, он собрался уходить и вдруг обнаружил, что к нему бежит отряд Громил. Стоун не сомневался, что так всё и было. Почему они не напали раньше? По той же причине, по какой ему позволили добраться до портала. Видимо, их лидеру это доставляет удовольствие – давать добравшемуся сюда человеку надежду, а потом жестоко забирать её в последний момент. («Что ж, - подумал Стоун, - надеюсь, когда-нибудь кто-то из Искателей накажет его за эту самоуверенность, но это явно буду не я»). Вот и в случае с Очкариком они напали только тогда, когда стало понятно, что он не собирается нажимать на кнопку. Каким-то чудом ему удалось уйти и не привести их за собой в Убежище. А уже на следующий день он, будучи в расстроенных чувствах, попался им у Девятой Скалы. Разумеется, он и не думал заканчивать жизнь самоубийством. Его к этому подтолкнули. Во всех смыслах. Они явно не знали, что Девятая Скала – не просто случайное место. Иначе оставили бы здесь засаду и поймали бы Стоуна. Почему Очкарик не сказал, что на него напали? Это тоже вполне очевидно. Нападение было бы прямым доказательством того, что место то самое. В этом случае Стоун помчался бы туда немедленно, не думая об опасности, и, скорее всего, погиб. Очкарик не хотел терять друга раньше времени, да еще и из-за тех убеждений, в которых он сам разочаровался. Но и умолчать о кнопке он тоже не мог. Поэтому он рассказал обо всём так, будто это очередная байка, не стоящая внимания. Он знал, что Стоун не поверит ему в тот момент, но обязательно вспомнит его рассказ в будущем. И наведается туда, например, в День Смерти. А там уже будь, что будет. Он покосился на часы: 32 секунды. Плохо! Шансов добраться до портала вовремя у него никаких. Четверо Громил наставили на него Пушки, нога ранена. Если только… Пока он размышлял, местный доктор Зло неторопливо выступил вперед, явно готовясь к длинному монологу: - Знаешь, Стоун, если бы ты не был таким… На тут его злодейскую речь грубо оборвали. Стоун вовсе не собирался дослушивать парня до конца. Молниеносным движением он метнул в их сторону Вихрь, маленький фиолетовый шарик, и отскочил в сторону, спасаясь от воображаемых пуль. На самом деле никто из Громил не успел выстрелить. Один из них – потому что Вихрь прилетел ему прямо в глаз, а другие – потому что лопнувший шарик создал в комнате мини-торнадо, и теперь, пока Стоун ковылял к порталу, у него за спиной раздавались крики пятерых парней, которых нещадно крутило и вертело Вихрем. - Прости, что не дослушал, - пробормотал он, не отвлекаясь. Строго говоря, эту фразу полагалось сказать, обернувшись назад и выждав эффектную паузу, но у него уже не было времени на такие глупости. Оставалось всего 15 секунд. - А-ай, - раздался очередной крик из человеческой кучи малы. Кажется, им там весело. Ничего, пусть проветрятся. Вряд ли их это убьет (мощности Вихря не хватит), но синяков они набьют немало, сталкиваясь друг с другом. От души благодаря Очкарика за это бесценное изобретение, Стоун из последних сил хромал к порталу. Он был уже на расстоянии вытянутой руки от самого большого из светящихся кругов. Вот только вытянуть руку он не успел – что-то налетело на него и оттащило назад. Похоже, предводитель горилл оказался умнее своих подчиненных и догадался захватить с собой Цеплялку – единственная штука, позволяющая быстро выбраться из Вихря. Рукоятка прибора выстреливает тонким, но очень прочным тросом, который цепляется за стену и вытягивает тебе из эпицентра торнадо. На открытом воздухе такое не прокатило бы, но здесь… - Так вот, я остановился на том, - продолжил парень, как ни в чем не бывало, - что если бы ты не был таким… Но Стоун его не слушал. Он тщетно пытался освободиться от захвата. «Вот уж не думал, что девочки вроде него умеют драться!» - Стоун не оставлял попыток вырваться. 4…3 Его рука тянулась к порталу. Он был в трех секундах от смерти и в трех сантиметрах от жизни. 2…1 Ничего не получится. Он проиграл. У него осталось последнее мгновение. Только сейчас он осознал, что умрет. «Так быстро…» - последняя мысль, мелькнувшая у него в голове. Хотя нет, последней была не мысль и не образ. Последним было число: 21.