Кофе, сваренный на дровах

Начавшееся с кофе, сваренного на дровах… Уставший Санджи первым опустился на мокрые доски — он приболел, и ужин сегодня готовит веселая влюбленная Нами — за определенную сумму, конечно, которая ввергнет и без того задолжавшую команду в вечную кабалу перед любимым навигатором. Робин первая предлагает Санджи свою заботу — невзначай, ненавязчиво, он соглашается — и с наслаждением смотрит, как самая красивая женщина-археолог варит ему кофе на дровах, чуточку корицы и немного апельсинового сиропа. Нами — вечное буйство красок, яркость и солнце в ладони поверх ароматов мандарина. Робин — темная тайна, окруженная чуть влажным туманом с запахом сумеречных цветов. Санджи берет ее за руку там, на летней ночевке, чтобы никто не заметил — и она отвечает. После того, как он во второй раз — и навсегда — покинул свою семью, он стал увереннее и свободнее, но никто, кроме Робин, не в силах заметить этого. Санджи смотрит на нее и пишет вечером письмо отцу и братьям — он однажды все-таки навестит их и привезет к ним восьмое чудо света, самую красивую женщину, которую они способны будут только увидеть. Санджи знает — никто и никогда не сделает его счастливым, кроме него самого. Тут, у сердца, бьется заветная жилка — но даже в волшебном мире волшебных фруктов с волшебными силами, ты все равно мужчина, и это не снимает с тебя ответственности и искренности тоже. Санджи понимает только сейчас, почему Робин не поехала вместе с ним туда, в королевство Джермы. По той же причине и Зоро предпочел предоставить ему его собственный выбор — рано повзрослевшие Зоро и Робин четко видят разницу между беспризорным пиратством и семьей — пусть даже и на Тысячелетнем Солнце — пусть даже и рядом с такими черствыми на первый взгляд братьями. Слишком сильно лишенный будущего мечник и потерявшая свою родину женщина ценят его, Санджи, будущее. Слишком сильно любят его. И взаимно. Санджи ревнует лишь однажды — во время боя — Зоро первым ловит Робин на руки, осторожно ставит ее на пол. Он благодарен ему, но обязательно попытается убить его за то, что он был быстрее, сильнее, нужнее в тот момент. Зоро смеется и после трехчасовой драки на острове она долго пьют, обсуждая яркое солнце Нами и нежный полумрак Робин, с любовью и уважением — и Санджи готов признать, никогда раньше не было у него такого друга, как Зоро, которого бы он признал равным себе — и упаси небеса послать ему еще одного такого же. Он полюбил ее еще тогда, когда она была его врагом — фиолетовый бархат, желтое золото. Безо всякой причины — только потому, что она женщина. Когда она полюбила его — пусть останется ее тайной. Санджи хватает только одной уверенности, что она будет рядом. Тут, у заветной жилки, там, у горящего костра, где будет готовить ему, одинокому и уставшему, свой кофе. Чуточку корицы и горький апельсиновый сироп — обязательно выдержанный на ликере. Санджи потом обязательно улучшит ее рецепт. Робин с интересом смотрит, как ловко он выжимает сок из сердца апельсина — и ловит его влажную руку, прикасаясь к губам. Ей сладко целовать его пальцы. Ему горько от того, что однажды ее может поцеловать кто-то другой. — Ты бы могла поехать со мной? — спрашивает он ночью, когда нагая и счастливая Робин в редком для нее порыве красноречия рассказывает о своей родине и единственной встрече с матерью. — Да, — не думая, отвечает она. Они оба знают, что это искренне — тут и сейчас — и ничего другого от них не требуется. Любви не нужны определения и смыслы, причины, возрасты, законы, прочие условности — любовь возникает между двумя людьми, чьи взгляды направлены друг на друга — не в одну даже сторону — чьи взгляды разные и схожие, чьи чувства сродни друг другу, а в мыслях поселяется одинокая честная мечта — подарить чуточку счастья этому странному коку, этой странной женщине… Без причин, без связей, без будущего — возможно. Просто так. Тут и сейчас. Санджи и Робин сидят рядом — и он привычно шутит, обращаясь к Нами, готовит всей команде и слушает глупые рассказы Усоппа и Луффи. Он знает, что все давно заметили, что все приняли и рады за них — но им хорошо так, тихо и незаметно, пока Нами танцует под пиратскую скрипку Брука, а Зоро пьет и расплескивает щедрый эль над костром. Тут. Здесь. И жилка у сердца предательски бьется и застывает — Робин поднимает горящий взгляд на него — и у него больше нет сомнений. Это его женщина. Она принадлежит ему. И даже если через мгновение мир решит иначе — Санджи найдет, что сказать ему, что противопоставить и что предложить взамен. Взамен. Взамен единственной ее улыбки, первого и последнего поцелуя, темного локона на щеке, тут и здесь, сейчас, с ароматом кофе, сваренного ею на дровах. *** Санджи простыл — и братья привычно подшучивают над ним, слабый и никчемный третий брат. Слова летят с губ, но теперь это действительно только шутка. Отец греется у разбитого камина — он больше не король, но теперь он точно отец — и этого довольно. Дочь там, за океаном, шлет третье письмо — пиратствует, в отличие от братьев, и, быть может, в будущем, Большой Мамочкой назовут уже ее. Братья строят новые города на обломках старого, сажают деревья, старший учит детей своих подданных читать. Дрова в костре потрескивают — кофе нежится — ласковые ладони Робин ловко передают чуть запотевшие чашки своей новой семье. Санджи у огня поднимает глаза — и маленькие теплые детские ладошки тут же тянутся к нему. Дочурка улыбается материнскими глазами, а на душе становится тепло и хорошо, как никогда раньше. И никаких условностей. Просто кофе, сваренный для тебя твоей женщиной. Сваренный на дровах.