1764-1807. Эсан, система Фатар, туманность Омега
В маленькой звёздной системе Фатар в туманности Омега азарийские первопроходцы открыли три планеты с богатейшим запасом минералов, которые впоследствии были названы Лорек, Корар и Доргал. Колония на Лореке была основана в далёком 1764 году, когда планета ещё называлась Эсан. Эсан встретил прибывших негостеприимно: низкой плотностью атмосферы, грубой почвой, переменчивым климатом, быстро испаряющимися водными источниками и ледниками, смертельно опасными бурями и метелями. Но азари смогли изучить его условия достаточно хорошо, чтобы основать несколько горнодобывающих и исследовательских баз. С целью заселить планету сотни колонистов, ищущих честную оплачиваемую работу, отправились к суровому карлику. На одной из баз в ходе работ исследовательские, инженерные и рудниковые бригады тесно сотрудничали, что способствовало благоприятному рабочему климату. В такой на редкость уютной атмосфере коллектива встретились две азари. Джамму работала в трудовиках и выполняла тяжёлую по выносливости и скорости реакции работу. Её задорный характер вызывал у окружающих радушие и улыбку. Прямая как гром, Джамму не стеснялась высказывать своё мнение и суждения. Но вместе с тем отличалась добросердечием, и с ней сложно было вызвать конфликт или ссору, даже намеренно. Своей прямотой она привлекла внимание Кашмир, скромного и обаятельного инженера, проектирующей схемы высоко надёжных устройств и установок. Но заговорить с Джамму инженер не решалась, пока не выдался удобный повод. Общаясь, Джамму и Кашмир заметили друг за другом неподдельный интерес, который перерос в глубокую симпатию, а после – во влюблённость. Даже зная о том, что внутрирасовые отношения сурово осуждаются азари, Джамму и Кашмир продолжали всё лучше узнавать друг друга, понимать и ценить. Их отношения длились на протяжении нескольких лет и, конечно же, не избежали конфликтов и компромиссов. Они взрослели, поддерживая друг друга, и видя в их отношениях и сотрудничестве гармоничность коллеги в большинстве случаев не осуждали их союз. Через шесть лет Кашмир забеременела, но осталась на станции и продолжала работу под наблюдением местного врача. Союз Кашмир и Джамму власти осудили, потому желанный ребёнок родился вне брака в медотсеке исследовательской станции на Эсане. Родители назвали девочку Наирой и сохраняли надежду на то, что, какой бы тяжёлой ни была её будущая судьба, азари перенесёт предрассудки окружающих. Наира была прелестным и послушным ребёнком, окружённым заботой. С рождения серые, с возрастом глаза Наиры наполнялись нежно-голубым цветом, сходным с кристальными водами скупых рек Эсана. Фиолетовая пигментация кожи досталась ей от генетического отца, Джамму, но отличалась блеклым оттенком. Это было лёгким поводом для тревоги, но Наира развивалась как любой другой здоровый ребёнок, чем не вызывала опасений. Было предложение отправить Наиру к родственникам одного из родителей, но те, узнав, что ребёнок внебрачный и чистокровный, отказались даже от материальной помощи и контакта со своими дочерями. Потому Джамму и Кашмир остались на Эсане. Колония росла, и когда появилась возможность обосноваться в отдельном отсеке, им выделили, пусть и скромный по площади на троих, но комфортный блок. Образование Наира получала от окружающих, главным образом из общения, книг и наблюдения. Она узнала об одиночестве рано, ведь в колонии детей (азари до пятидесяти лет) не было. О законах природы и причинах перемены климатических условий Наира услышала в девять лет от геологов, стала разбираться в создании и контакте взрывоопасных веществ - ещё в пятнадцать. А осознала всю глупость социальных стереотипов относительно чистокровного рождения – в полные двадцать лет. Пусть и не имея официального образования, Наира смогла устроиться среди коллег родителей. Она старалась держаться стороной, избегая осуждений и перешёптываний. Приток учёных и трудовых рук увеличивался с каждым годом. Колония переросла в город-поселение и стала называться Джанлор. Новые азари, не знавшие о происхождении Наиры непосредственно, пытались завести с ней дружбу или хотя бы знакомство. Но сплетни как секатор срезали невинные побеги зарождающихся отношений. Наира нашла утешение в сфере, которая казалась ей особенно трепетной для её нежного возраста, - в ботанике. В условиях Эсана даже стойким растениям было особенно трудно заслужить право на существование. Наире хотелось узнать, как из буквально ничего рождается жизнь. И потом, она получала удовольствие, прогуливаясь в блоках с плантациями. Подобно подросткам её возраста, Наира идентифицировала себя с нежными стеблями и листами – не тронутыми бурей, не создающими беспокойства, невозмутимыми к хаосу вокруг. Наира часто виделась с молодым геологом, прилетевшим на стажировку, - Сериной. Одной из обязанностей учёной было присматривать за побегами и контролировать условия их роста. Девушка часто наталкивалась на Наиру, стоящую среди высоких кустов. Серина стала её первым настоящим другом, если не считать коллег родителей. С разницей всего в тридцать лет они скоро нашли общий язык. Серина считала удивительным, что Наира никогда не видела мира за пределами Эсана, в своём-то возрасте! Между тем, Наиру забавляла склонность Серины приходить в восторг от мелочей. Она не сразу поняла, что переменилось. Наире всегда было приятно находиться в обществе подруги, но симпатия росла слишком быстро и переросла в ту степень, которая начала настораживать даже её саму. Наира то стремилась провести с Сериной чуть больше времени, то отдалялась в страхе, что отношение к ней становится неестественным. Джамму и Кашмир, конечно же, заметили перемены в дочери и связали их с переходным возрастом. Но также они понимали, что если подавляющее большинство колонистов составляют азари, то и их дочь, вероятнее всего, начала испытывать романтические чувства к кому-то из них. Наира всё больше стремилась к уединению и начала избегать Серину. Подруга, уже привыкшая к сложному характеру замкнутой Наиры, не готова была её потерять и подтолкнула к тому, чтобы юная азари поделилась с ней чувствами. Наира не заявляла о влюблённости и даже боялась подумать об этом. Но Серина обладала большим багажом социального опыта и помогла ей разобраться, что происходит. Наира злилась на себя. Она боялась, что страсть к Серине может стать ещё сильнее, и особенно того, что её увлечённость Сериной может вскружить голову. Серина же только грустно улыбалась в ответ на подобные заявления. В один из вечеров за стенами комплекса разразилась опасная буря. Серина беспокоилась, что Наира вышла на воздух раньше, чем было объявлено о запрете покидать штаб. Она спешно обходила корпуса, но к счастью застала деву между пышными кустарниками папоротников. Наира сидела скованная, зажатая в крепкий узел из рук и ног. Неподвижная и затихшая. - Я тебя везде обыскалась. Ты слышала предупреждение? Что случилось? Наира вздоргнула, услышав нежный голос. Но не подняла взгляда. Серина присела рядом и обняла её за плечи. И тогда она поняла всё без слов. Наира испытывала очередной гормональный прилив, и каждое прикосновение к ней провоцировало жар и дрожь. - Здесь ты простудишься. Пойдём. Блестящие голубые глаза посмотрели на неё с опаской, точно Серина собиралась нанести ей удар. Для Серины встретить этот взгляд оказалось страшнее, чем если бы Наира убежала навстречу промозглым ветрам. Но она повторила: - Пойдём со мной, - и протянула руку. На следующий день Серину нашли в своей каюте в состоянии комы. Учёную едва успели довести до медблока и подключить к аппарату. Спустя полгода восстановительного лечения, релаксационных мероприятий и психотерапии Серина смогла вернуться к социальной жизни, но покинула Эсан и мечты о карьере успешного учёного. Атмосфера в научной колонии изменилась сразу после того, как деву нашли изнурённой. Серина испытала острое стрессовое расстройство и получила психотравму. Психический контакт с Наирой привёл к нервному срыву. Когнитивные показатели пострадали, уровень процессов мышления снизился. Серина не могла заниматься ничем. А любое упоминание о планете Эсан или лицо азари вызывали у неё приступ паники. Остаток жизни Серина провела в изоляции под присмотром сиделки. Жить в воспоминаниях о трагедии могла только Наира. Она не переставала винить себя в случившемся не меньше, чем другие колонисты. Иногда жители не сдерживали своей ненависти и откровенно издевались над Наирой. Но по большей части боялись, зная наверняка, что Наира - ардат-якши. Чтобы обезопасить исследовательское общество и саму Наиру от нападок колонистов родители отправили деву на планету Лессус. В отличие от взрослых, Наира не знала, что существуют монастыри для ардат-якши. Но когда мама Кашмир заговаривала дочь, что Лессус – это большая планета-сад, на которой живут такие же азари, как Наира, дева понимала, что родители скрывают нечто мрачное.1807-2107. Лессус, система Месана, туманность Нимб
Лессус встретил прибывших холодом и пустотой. При подлёте к планете нельзя было увидеть осветительных огней или крупных поселений, - только пустыри и горы. Челнок приземлился в неприметном месте, где не было ни площадок для прибытия, ни приветственных указателей. Пусть Наира привыкла к холодам в родных местах, на новой планете она не ожидала колкого ветра, бьющего в лицо, и глубоких сугробов снега. Когда глаза привыкли видеть через белую пелену, Наира поняла, что они находились рядом не с горой, а большим зданием с архитектурой в азарийском стиле. Храм отличался от окружающих скал только высотой башен и конусообразной формой. По нему отличали центр поселения Марии, за пределами которого не было практически ничего. Первым делом новичков ознакомили с помещениями, а во время просмотра обозначили инструкции: расписание дня, порядок мероприятий, правила поведения, запреты. Запретов оказалось намного больше, чем возможностей. Расписание было подстроено под здешнюю продолжительность суток. На флаере значилось время для досуга в скромные два часа с двадцати часов вечера до отбоя. Только позже Наира узнала, что эти часы станут для неё самыми дорогими и что в остальное время обитатели даже не пытаются заниматься сторонними делами, чтобы не заслужить наказания. Заправляла всем директор Джетра и дежурные по этажам, которыми в большинстве назначались матриархи, реже – ардат-якши, заслужившие доверие руководителей. Джетра была очень строга с девами и не скупилась на обвинения, оправдываясь тем, что делает жизнь обитателей лучше. В действительности же монастырь больше походил на тюрьму, суровый режим – на свод законов, а распорядок дня – бесконечную скуку, сопровождающую дев изо дня в день месяцами, из года в год столетиями. Ранний подъём в шесть утра, нарушение режима сна учитывалось в журналах. Завтрак через полчаса, времени на сборы едва хватало. Утренняя медитация в целых три часа, за которые девочки научились спать даже в неудобной позе лотоса, а после два часа труда. «Трудовая деятельность», или как её называли «рукоделие», на самом деле была рутинной формой однообразной работы, при которой обитательницам выплачивали мизерную плату. Например, давление плодов с целью получения сока и его обработка для брожения напитка, который после поставляли на галактический рынок как вино. Выращивание растений на территории монастыря и уход за ними. Посев и сбор трав, овощей, фруктов, ягод, их очистка, переработка и упаковка для длительного хранения и транспортировки. Ручное изготовление нитей и тканей, шитьё и плетение. Стирка, штопка и очистка одежды, которую носили другие служительницы монастыря. Изготовление предметов декора, от подсвечников до посуды, из разнообразных материалов. Аккуратная шлифовка материалов и изготовление ювелирных украшений. Если бы на каждой единице указывалось, что она произведена девочкой из монастыря, они составили бы треть рынка производственных товаров Азарийской республики. Считалось, что ручной труд позволяет настроить сознание на учебную деятельность после, обрести внимательность, усердие, самоконтроль, выносливость и послушание. Девам внушали, что их труд позволяет сделать что-то полезное для общества азари, несмотря на то, что они будут находиться в изоляции до конца своей долгой жизни. Обитательницам доверяли кропотливую и монотонную работу, чтобы добиться высокого качества материалов, недостижимых с помощью технических средств. После трудовой деятельности и обеда – четыре часа занятий, в течение которых девам следовало обязательно быть и слушать факты о сущности природных явлений, законах мироздания, о мире за пределами монастыря, который они никогда не увидят. Вместе с тем получаемые знания нельзя было назвать особенно ценными или образовательными. Час давался на то, чтобы выполнить формальное домашнее задание. В шесть ужин и ещё одна медитация, после – условно свободный досуг, в течение которого обитательницы монастыря могли общаться. Чтобы скрасить чувство томительного одиночества, девы собирались в главном зале, помещении библиотеки или саду, в чуть тёплые дни позволялось выходить на смотровую площадку. Встречаться в личных комнатах не разрешалось. Обязательный отбой в двадцать два с проверкой режима. Вот и всё, что обещало наполнить жизнь Наиры в течение тысячи её лет, когда она прибыла на Лессус. Отчуждённая по натуре, Наира не стремилась тут же познакомиться с обитательницами монастыря. Она соблюдала расписание, ходила по помещениям и наблюдала за окружающими, чтобы лучше изучить границы дозволенного: как девы проводят досуг, пытаются ли они увиливать от работы или заниматься своими делами по время уроков, все ли медитируют, как пробираются в чужие комнаты, в чём слабости руководителей, как они относятся к ардат-якши, что служит мерой наказания, насколько легко получить желаемое или сделать самому из подручных материалов. Вместе с порядками Наира изучила систему монастыря и научилась вести себя так гибко, чтобы не быть наказанной, но соблюдать регламент. Она привлекала внимание дежурных исключительно тем, что в течение первых пяти лет в храме ни разу не нарушила запретов. Но после адаптации ею охватила жажда свободы. Бежать было глупо, вокруг монастыря – такие же снега и горы, как в пределах его территории. Поэтому Наира постаралась найти такое место, в котором могла бы проводить время одна, что не нарушало бы порядок монастыря и не влекло за собой наказания. Таким местом оказалась смотровая площадка, большой балкон с видом на просторы Лессуса. Под куполом было прохладно, так как щит не позволял сохранить температуру помещения, но не так холодно, чтобы окоченеть от стужи. Наира выходила на балкон и занимала место, в котором её было трудно заметить через смотровые окна. Азари сидела в морозливой тишине среди холодных кустов, ловила руками пары воздуха изо рта и слушала вьюгу. Иногда удавалось пронести с собой планшет с книгой или послушать музыкальные альбомы, выдаваемые в библиотеке. Больше всего Наира мечтала о том, чтобы её место оставалось тайным и не привлекло внимание других обитателей. Но однажды во время общего досуга к ней подошла дежурная. Азари держалась уверенно и вела себя достаточно мягко, чтобы вызвать к себе доверие. - Ты та дева, которая выходит на балкон по вечерам? – спросила она. - Да. Этого нельзя делать? Азари улыбнулась в ответ и присела рядом. Её привлекли мягкие ноты в низком тембре бархатистого голоса Наиры, который звучал достаточно глубоко, чтобы вызвать интерес, достаточно осторожно, чтобы отразить дружелюбие, и достаточно тихо, чтобы выдать грусть в томительной отчуждённости. - Можно, если ты делаешь это во время досуга. Но вообще на балкон выходить опасно. Иногда его сильно заметает снегом. Впервые кто-то проявил заботу к Наире после родителей, поэтому она настороженно отнеслась к подошедшей как к кому-то необычному. - На самом деле, нельзя. Балкон разрешается посещать только под надзором дежурных или руководителей. Я присматриваю за тобой, чтобы этого не делали другие. - Если так, ты делаешь это незаметно. - В этом и смысл, верно? – азари откинула голову, припоминая первый год в монашестве. – Когда я только приехала сюда, тоже любила там гулять. Но скоро нам дали знать, что наказание было довольно жестоким. Наира поняла, что дежурная имеет в виду изоляцию в комнате на неделю. - Кажется, мы не знакомы. - Кажется, так. Меня зовут Рила. Азари добродушно протянула Наире ладонь, которую та не знала, как взять, поэтому осторожно обхватила в ответ. - Наира. В пределах монастыря служительницы обращались друг к другу только по именам, чтобы завести привычку не вспоминать прошлое. - Кажется, ты не слишком разговорчивая, да? - Наверно. Так говорят. - Знаешь, одной может быть тяжело. Нам предстоит провести здесь много времени вместе, и можно завести друзей, чтобы не чувствовать себя одиноко. - Я привыкла быть одна. - Хорошо, если так. На самом деле, Наира и раньше наблюдала за Рилой и знала её имя. Знала, что все девочки в монастыре очень любят её. Знала, что Рила добровольно поступила в монастырь и живёт на Лессусе так давно, что руководители начали ей доверять. - Я не привыкла к одиночеству. Всё время провожу с сестрой. - У тебя здесь сестра? - Да, Фалере. Если хочешь, я вас познакомлю. - Возможно. - Мы поступили вместе, когда узнали, что являемся ардат-якши. - И много таких, кто добровольно поступил в монастырь? - Не больше половины, но не сильно меньше. Есть бунтари, которых привезли против воли. Их стараются сделать смиренными, чтобы не было неприятностей. - Так это для них проводят медитации и рукоделие? Рила засмеялась. - Ты сообразительная. Да, распорядок дня для них. Но и для нас тоже. Проще, когда есть привычный уклад жизни. Наире хотелось поспорить, что жизнь в храме видится ей сплошной рутиной и ненужными никому ограничениями, но так как Рила была дежурной, решила, что не стоит показывать своё несогласие. - Извини, я не такая общительная, как ты. - Ничего. Девы здесь все разные. - Рила… - Да? - Как думаешь, то, что мы ардат-якши, плохо? Улыбка сошла с губ Рилы, и она взяла паузу, чтобы подобрать слова. - Не думаю. Знаешь… я хочу рассказать тебе кое-что личное, если хочешь. - Да. - Да, я прибыла в монастырь вместе с сестрой добровольно, но это не значит, что мы хотели здесь жить. Понимаешь? Иногда это место и мне кажется настоящей клеткой, но, если обустроить её, можно привыкнуть. - Почему вы здесь? - На самом деле, у нас есть третья сестра. Но она не согласилась на монашество, хотела вольной жизни. Как старшая сестра, я несу ответственность за Фалере, но за Миралу нести ответ не согласна, потому что она сама за себя отвечает. Никто не виноват в том, что она такая, но она сама виновата в том, что творит. Мирала ведёт разгульный образ жизни и причинила другим людям, не только азари, много страданий. В конечном итоге её настигнет наказание похуже, чем нам дают здесь. - Думаешь, так будет? - Наира, я хочу верить в это. Если говорить про ардат-якши, Мирала – пример того плохого, что с нами могло бы случиться. И чем больше я узнаю о том, что она что-то сотворила, привлекала внимание полиции, теряет контроль, тем больше я начинаю её ненавидеть. Ненавидеть родную сестру за то, что она причиняет боль маме. Наира вспомнила о своих родителях и подумала, причинила бы она им боль, если бы сбежала со станции и вела жизнь в согласии со своей природой. - Значит, остановить твою сестру – меньшее зло? - Да. - И то, что мы здесь, тоже меньшее зло? - Возможно. Здесь мы в безопасности, - Рила наклонилась ближе. – Я не должна тебе говорить того, что скажу, но избегай незнакомых веществ. Не проводи опыты. Многие девочки время от времени принимают их, чтобы скрасить серые будни. И потом… - Ты про случай с таблетками на шестом этаже? Рила кивнула. - Они теряют контроль. Эти порошки заставляют их думать иначе. Кажется, что всё дозволено и ничего не может остановить. Но если их изолируют, они сходят с ума. Глотают мелкие вещи, вытягивают хрящи, ломают ногти до крови, выгрызают вены. До того, как попасть в одиночные комнаты, они успевают принести немало бед другим и посеять панику. Поэтому нам нельзя ничего употреблять, кроме продуктов по диете. И алкоголь, который делают сами ардат-якши, тоже нельзя. Они очень впечатлительные, становятся такими весёлыми, что тянутся друг к другу в попытке избежать одиночества. - Они умирают? Рила кивнула. - Невероятно, к чему может привести несколько грамм вина. - Но мы можем общаться. И обмениваться воспоминаниями так, на словах, без объятий вечности. Это тоже много значит. Наира не могла избавиться от мыслей о Серине. - Наверно, ты права. Рила заметила, что дева отвлеклась на размышления. - Есть ещё один плюс в том, что мы здесь. Когда тебя окружают такие же, как ты, проще принять себя. Наира повертела в руках травинку. - Знаешь… я тоже хочу рассказать тебе кое-что личное… если хочешь. Рила улыбнулась. - Конечно. В течение трёхсот лет монашества Наира и Рила хорошо подружились. Из-за страха причинить боль и из-за рассказов, к чему приводит психический контакт между ардат-якши, Наира боялась общаться с ней слишком долго. Вместе с тем ей удавалось выражать свою благодарность Риле через поступки и мелкие подарки. Рила не обижалась, поскольку после рассказа Наиры о своей истории, которую никто ни прежде, ни после от неё не услышал, она стала лучше понимать Наиру и её стремление к одиночеству. Наира не принимала себя и свой порок. Не верила, что сможет его принять когда-нибудь, и воспринимала болезнь именно как генетическую аномалию, которая вредит всему роду азари. Благодаря тому, что Рила присматривала за ней, была возможность чаще посещать библиотеку и выходить в Экстранет, чтобы узнать больше об ардат-якши. Так Наира узнала лучше, почему азари стремятся пополнять генофонд за счёт половых отношений с другими расами и откуда берутся предрассудки про чистокровных. Время не лечило, но позволяло принять сложные вещи. Со временем Наира рассчитала, что в её роде должно было быть много азари, чтобы при отношениях Джамму и Кашмир латентные гены продублировали код белков ардат-якши. Если бы азари было чуть меньше, размышляла она, если бы встретились другие родители, если бы мутация не произошла, она не унаследовала бы болезнь. Но возможно, она бы сама не появилась на свет. И не познакомилась бы с Рилой, Фалере и другими девами, живущими в этом монастыре. Не узнала бы, что Лессус – не единственный монастырь и как много таких, как она, которые в часы сомнения занимаются самообвинением. Поэтому в какой-то момент она согласилась с тем, что Рила была права. Нужно было привыкнуть к порядкам монастыря, принять себя и других, общаться, чтобы скрасить однообразные дни, узнать много нового из общения и самообразования. Наира решила посвящать каждый день глубокой медитации в точно установленные часы, высыпаться, посещать занятия, чтобы лучше узнать тот самый мир, который она могла бы больше никогда не увидеть, и читать, читать запоем книги, смотреть поучительные фильмы, чтобы наполнить свою жизнь осознанностью и смирением. Наира готовила себя к тому, что проведёт в монастыре всё отведённое тысячелетие. В монастыре становилось всё больше новичков, которых обитатели принимали по привычному укладу. Рила продолжала быть одной из дежурных. Благодаря тому, что она осознанно относилась к своим обязанностям, была примерной монахиней, зарекомендовала себя как спокойная и надёжная, руководители вынесли предложение, чтобы она вошла в пятёрку тех ардат-якши, которых выпустят на свободу. Возможность покинуть монастырь навсегда никем не обсуждалась, хотя казалась вполне вероятной. Наира была поражена отказом Рилы, которая не хотела оставлять свою сестру одну. И ещё больше – известием о том, что право покинуть монастырь перешло ей по очереди. Если бы Рила согласилась, Наира осталась бы в монастыре, даже не зная о том, что спустя ещё три сотни лет сможет улететь с Лессуса. В такое стечение обстоятельств было поверить сложнее, чем в случайную комбинацию генов.2107-2128. Иллиум, система Тазале, туманность Полумесяц
Первое знакомство Наиры с Иллиумом не прошло безболезненно. Только выйдя из шаттла, она нарвалась на группу зазывал-наёмников. Сопровождающая быстро дала отпор непрошенным «помощникам» и повела Наиру дальше, ко входу в торговый квартал. Вокруг сновали существа таких рас, которых дева не встречала и видела только в материалах Экстранета. Элкоры поразили её своей массивностью, волусы – наоборот, маленьким ростом и нескладностью, кроганы – неуместной агрессивностью и самоуверенностью. Наира разглядела даже ханара, пусть и не знала, как называется его вид, и поначалу приняла за декорацию, пока не заметила шевеление щупалец. Никто не спешил, не толкался и не паниковал, но нельзя было не заметить беспокойство, охватившее собравшихся. Наира стояла на торговой площади, окружённая сотней персон. Она поняла, что попала в самый пик многолюдья – на собрание акционеров, которые спорили о падении акций, торговались, презентовали документы, опасаясь обмана или раскрытия собственных махинаций. Всех подстрекала жажда наживы, предвкушение большого куша, и в этой игре оставалось только умело играть с планкой, разыгрывая из себя то фокусника, то честнейшего продавца. Сопровождающая отошла от Наиры, но не спешила покидать её. Как охотник, поймавший зверушку, после отпускает её из клетки у леса и проверяет – побежит, не побежит? Чем больше Наира слушала крики акционеров с одной стороны и покупателей электронных магазинов – с другой, тем сильнее оглушал её нарастающий гул. Она тонула в потоке беспорядочных мыслей и пустых ценностей, чуждых и не значимых для неё. Наира обернулась к смотрительнице и вопросительно подняла брови: - Весь город такой? Все города на этой планете? - Почти. В Иллиуме живёт много богачей. Но я бы советовала тебе браться только за законную работу и не делать глупостей. С этим ты можешь справиться? - Конечно. Наире хотелось поскорее выбраться из торгового квартала в более спокойное место. Она не понимала, как люди там, в оживлённой толпе, могли принимать финансовые решения и даже спорить в шуме. Не понимала и не хотела знать. Иллиум – не то место, где ей было бы комфортно существовать, но возвращаться на Лессус тоже не хотелось, слишком долго она тосковала в стенах холодного храма. К счастью, сопровождающая сказала: - Пойдём. Покажу, где ты можешь устроиться. Они шли мимо торговых вывесок, разукрашенных баннеров, крупных реклам. Оранжевые лучи звезды коснулись лица Наиры с настойчивым пылом. Глаза одарил отблеск от пролетевшего аэрокара. Азари пощурилась и снова посмотрела на первый ярус. Ко всему ли можно привыкнуть? Матрона задержала на ней пристальный взгляд. Наира кивнула, согласившись сама с собой в мыслях, и пошла за сопровождающей. Смотрительница помогла добраться до общежития, отдала документы и кредиты – скопленные самой Наирой и финансовую поддержку от руководителей монастыря. Интуиция с беспокойством подсказывала Наире, что это последняя помощь, оказанная ей от кого-либо, и с этого момента начнётся проверка на выносливость. На кредиты, заработанные прикладным трудом на Лессусе, Наире удалось оплатить скромное обиталище. Назвать это место квартирой язык не поворачивался: маленькая комнатка без кухни, койка-место, санузел за перегородкой. Не развернёшься. Над койкой висел тусклый беспроводной светильник, от которого света хватало только для того, чтобы осмотреться и ещё раз убедиться, что больших денег комната не стоит. Душевая была, но общая на всех жильцов этажа, прачечная – одна на весь корпус жилкомплекса. Купленной питательной пасты с пресным вкусом должно было хватить на десяток дней. Этого времени Наире сполна хватило бы, чтобы обдумать своё нынешнее положение с кристальной рассудительностью и решить, что ей делать дальше. Наира не лелеяла наивных надежд на то, что «квартира» станет постоянным убежищем для неё. Четыре голых стены, пол с дешёвой отделкой и одним маленьким окошком под потолком с видом на торговый квартал – такая же тюрьма, какая была в храме, только без надзирателей, тёмная и грязная, уединённая и скромная, с ненадёжным замком и дверью, которую сама азари могла бы вышибить плечом. Но пока у Наиры была крыша над головой, защита от грозовых ливней Иллиума, ветра и холода промозглых сезонов и хоть какая-то защита в лице охранника на первом этаже, она могла вздохнуть без спазма в груди и выспаться впервые за несколько дней полёта. Минимальный комфорт и отсутствие угроз не давали задохнуться, появлялась слабая надежда, что жить дальше можно, - главное разобраться, как. Это уже много. О скорой стабильности думать не приходилось. Неопределённость и скрытая паника преследовали её, подкрадывались в мирный момент затишья и бездействия и опутывали сердце холодящими жгутами страха за будущее. Наира дёрнула плечами, чтобы смахнуть их в очередной раз, и принялась раскладывать из кейса скромные пожитки. Место им нашлось разве что на уцелевших полках встроенного в стену шкафа. Наира решила помыться и проверить душевую, а заодно пришла к выводу о необходимости приобрести такую обувь, в которой можно было бы многократно принимать душ. Здешние жильцы оказались нечистоплотными, в отличие от неё, мало кто соблюдал гигиену и заботился о сохранении умывальной в надлежащем виде. Конечно, Наира знала о ненадёжности замков и не сильно беспокоилась за вещи. Но всё равно напряглась, когда на обратном пути увидела щель в проёме комнаты. Её комнаты. Наира тут же подумала, что стоит сменить жилище, но аренда была оплачена на месяц вперёд, переезд означал новые траты и поиск жилья мог быть затруднителен. Через полчаса Наира сидела на полу со скрещенными ногами, безрадостно пережёвывала питательную пасту и слушала крики соседей и шум на этаже. Через ещё несколько минут она убедилась окончательно, что оставаться опасно. Её жизнь ещё хоть что-то стоит, в отличие от кусков твёрдых материалов, так и продолжающих лежать раскиданными по комнате после прихода воров. Непрошенные гости ничего не взяли, но оставили после себя беспорядок. А Наира в первую очередь беспокоилась об уединении. Такие моменты учили её фокусироваться на проблемах и относится к событиям в жизни как приходящим, временным. Иногда это позволяло не включаться в события эмоционально. Полагаться Наира могла только на свой опыт, разум и интуицию. Азари погладила термос, впитывая ладонями крупицы тепла. Окоченевшие пальцы приятно закололо, а мышцы наполнились нёгой усталости. Свежий и ароматный чай обжигал губы и дарил странную, ничем не оправданную уверенность в том, что всё наладится. Но от наполняющего тепла и естественности происходящего хотелось плакать. Переезд, надёжное помещение для отдыха, витаминизированная пища, сменное бельё и питательные гели требовали дополнительных денег. Заначка Наиры в ближайшие месяцы должна была расходоваться, но с покупкой всего желаемого могла уйти за один. Наира искала предложения на планере объявлений на первом ярусе жилкомплекса, в прогулочных парках и на баннерах центральной площади. Большую часть времени она проводила в охоте на слайды, но те либо быстро расхватывали, либо оказывались поддельными, либо содержали много пунктов, по которым Наира не проходила ни как азари, ни как сотрудник. В список желаемого вошёл инструментрон или хотя бы планшет. Найти работу оказалось чертовски сложной задачей. Будучи по документам недееспособной, Наира не могла подать своё резюме на свободные и пристойные вакансии. Через неделю безуспешных поисков Наира пришла к выводу, что не стоит подаваться во все места подряд – пустая трата времени, а хорошие объявления разберут до неё другие. Сложность состояла и в том, что её настойчиво отлавливала организация по найму для категории поселенцев нижнего экономического уровня. Естественно, что её собирались использовать как рабочую силу, платя гроши, которых еле хватит на ту же пасту, не говоря уже о той каморке, в которой она жила. На такое соглашались только отчаянные, после чего горбатились в круглосуточном режиме на складах и доках, сидели на энергетических напитках, стимулирующих веществах, алкоголе, кто-то даже на наркотиках. Всё, чтобы не спать, всё, чтобы держать себя в тонусе до поры до времени, а потом сорваться в объятия силы притяжения, навстречу беспросветной пустоте. До чего дошёл индустриализированный мир, такой возвышенный и красивый, если каждому третьему саларианцу со сроком жизни в сорок лет приходится горбатиться на трёх работах и соглашаться на никотиновую зависимость? Наира знала, что способна на большее, и упорно продолжала искать подходящий вариант. Она надеялась заслужить место если не красивым резюме и пикантными формами, то хотя бы своей настойчивостью, трудолюбием, пунктуальностью и готовностью зарабатывать честно. Тем, чему её научила жизнь в храме лучше всего. Последующие полгода Наира работала грузчицей на складах, где она значительно окрепла духом и телом. Организация по найму и система надзирателей за ардат-якши продолжали докучать ей, периодически на дом заглядывали надзиратели порядка. Благодаря их «опекунству» Наира только больше убедилась, что никому кроме себя не позволит определять свою судьбу. Она была бы рада вырваться с Иллиума, но сделать это без разрешения надзирателей означало нарушить закон. Сложность заключалась и в том, что ардат-якши запрещалось покидать границы Республики азари, поэтому ничего не оставалось, кроме как найти вторую работу, пусть даже не слишком легальную. Одной из промозглых ночей, когда Наира возвращалась в своей квартал через нижние переулки, ей довелось принять участие в потасовке. Без сторонней помощи, руководствуясь только холодной яростью и биотикой, Наира защитила саларианца от группы наглых ушлёпков, по-видимому незаконных мигрантов. Нападавшие даже не успели понять, что произошло, и уже лежали на земле, раскинутые ударами азари. Беднягу чуть не избили. Хилое телосложение, низкие компенсаторные возможности организма и слабость психики не позволили бы саларианцу восстановиться после нападения. Наира не хотела гадать, собирались ли нападавшие пустить саларианца на органы, которые так ценятся в медицинской торговле по всей галактике, или просто поиздеваться над ним ради развлечения. Пока Наира пыталась оттереть батарианскую кровь с рукавов, саларианец пришёл в себя и поблагодарил спасительницу. Он назвал свои контакты и посоветовал обращаться, если понадобятся какие-либо услуги или помощь. На следующий день на счёт Наиры поступило пять тысяч кредитов и предложение податься в наёмницы. Решение Наиры спасти непримечательного жителя Иллиума положило начало третьей в её жизни и на редкость крепкой дружбе. Саларианца звали Катра Ше. Спустя время выяснилось, что сам Катра работал на фабрике по производству одежды и военной экипировки: в прошлом простым рабочим, а последние четыре года – дизайнером. Очевидно, Катра ждал, что Наира после такой новости рассмеётся ему в лицо, но азари только посмотрела на него спокойным взглядом серых глаз. Тогда саларианец понял, что Наира не похожа на азари, которых он когда-либо встречал. Катра был типичнейшим представителем своего народа, за исключением разве что жизненной позиции и взглядов на политику. Он покинул родную планету Эринле в свои 24 года, пролетел с группой знакомых по системе Терминуса и отправился на Иллиум в надежде, что легендарная планета-сад подарит ему лучшую жизнь. Катра ошибся, как и все туристы, прилетающие на Иллиум в поиске райской жизни и полного кошелька, попал в лапы бюрократической системы и осел шестерёнкой на производстве. Своё призвание Катра нашёл в дизайнерском деле: как он объяснил Наире, ему всегда нравилось создавать нечто значительное из ничего. Через знакомого на складе Наире удалось выйти на некоммерческую организацию, занимающуюся перевозом военного оборудования. После ряда проверок ей стали доверять более крупные задания, суть которых в основном состояла в транспортировке оружия, взрывчатки, ядов и порошков в контейнерах с помощью аэрокаров, или самих аэрокаров. Появилась возможность приобрести и оттачивать навык вождения при том факте, что она не имела ни лицензии, ни водительских прав. Конечно, Наира понимала, что связалась с противозаконной группировкой, занималась контрабандой, а заодно стала членом сети наркоторговцев. Если раньше правоохранительные органы только следили за ней, теперь они интересовались её жизнью и личностью, как элкоры – сериалами. Она бы не сказала, что такой расклад её радовал. Никто не хочет создавать себе лишних проблем. Доход Наиры значительно вырос, но вместе с ним азари интуитивно чувствовала, что начинает всё больше зависеть от цепей контрабандистов. Требовалось выбраться из преступной группировки, и сделать это так, чтобы за ней не было слежки ни со стороны криминальных членов, ни блюстителей закона. Возможно ли это? Примерно через месяц после намерения покинуть недоброжелателей Наира подслушала разговор дилеров. Кое-где она навела справки, кое-где разведала лично, что организация, на которую она работала, действительно была мелкой сошкой в криминальном мире не то что галактики, а одного Иллиума. Но такой сошкой, которая хотела заявить о себе громко. Верхушка планировала провести террористический акт на территории торгового космопорта, расположенного неподалёку от порта Иллиума и полицейского участка. За всё время работы на организацию Наира не слышала, чтобы её руководители хоть раз проводили подобные операции или убивали большое количество людей. А то, что они собирались провернуть, действительно планировало быть ужасным. Наира не хотела участвовать в терракте, но ещё больше не хотела невинных жертв. Взрыв в самом населённом районе, торговом сердце Иллиума «Dracon Trade Center» и площадке для гостей планеты с надписью «Welcome» обещал стать потрясением для всей Республики. Наира записалась в желающие участвовать в этой операции, что объяснила большим кушем, который нужен ей на пропитание. Руководители группировки её приняли, и как оказалось, доверяли настолько, что позволяли заглядывать в электронные схемы. Или просто были неосторожны на свою беду. Пока верхушка разрабатывала план захода, терракта и отхода тех, кто мог остаться в живых, Наира разрабатывала свой план - по свержению группировки. Она досконально изучила места крепления бомб-липучек, сообразила, сколько понадобится взрывчатки и узнала, в каком контейнере на складах будет лежать боезапас. В течение недели до совершения операции Наира проникала на склад, в чём ей помог её собственный пропуск работника склада. Она безошибочно находила контейнеры, один за другим выгружала их с помощью перевозчика и заменяла взрывчатку на муляжи, которые отличались только неконтактностью проводов к заряжающему устройству, когда индикаторы готовности оставались нетронутыми. Действенную взрывчатку, уже связанную с детонатором, Наира перевезла на аэрокаре обратно в штаб организации. Опыт работы со взрывными устройствами, который она получила, работая на контрабандистов, тонкий расчёт и включенный в план запас времени помогли ей сильнее всех молитв. В последнюю ночь Наира расфасовала взрывчатку на меньшие контейнеры и заказала за счёт самой же организации грузчиков, которые помогли «разнести оборудование в кабинеты офиса». Наира ещё долго удивлялась, каким образом такие непредусмотрительные и самоуверенные создания вообще смогли пробиться на верхушку криминальной группировки. За четыре часа до операции Наира отправила полиции пакет электронных данных с анонимного адреса, на всякий случай сделав это с левого интеркома на территории базы, не подключенного к общей локальной сети. В пакете были полный электронный план космопорта в чертёжной проекции, план размещения бомб и подрывников на территории поярусно, адрес главной и единственной базы организации, который был замаскирован под офис компании по производству детских товаров, списки всех членов криминальной группировки (за исключением себя, конечно), история операций, которые совершала преступная организация за всё время её существования, журнал доходов и расходов и звёздные координаты встреч некоторых покупателей контрабанды. Среди них были и преступники, которых долгие годы искали десантницы азари. Не стоит труда догадаться, что было дальше. Подрывники закрепили «бомбы» по всему комплексу космопорта. Часть из них остались в разных секторах под видом торгашей или туристов, чтобы сообщать по рации о ходе операции с разных точек. Среди них была и сама Наира, знающая, что бомбы её жизни не грозят. Другая часть отлетела в штаб, чтобы избежать свидания со взрывной волной. Руководители наблюдали за космопортом с камер наблюдения, а их лидер с хищной улыбкой нажал на детонатор… Естественно, взорвался не космопорт, а база группировки, и масштаб катастрофы только вырос за счёт хранящихся в здании взрывчатых веществ и боевого запаса. Те члены организации, что захотели скрыться, были настигнуты стражами порядка, которые караулили оба комплекса и космопорт до «конца операции». Наира сбежала на склад, пока всех охватила паника, наскоро переоделась в привычный костюм, загримировала лицо, нарисовав на нём краской характерные для азари узоры, и покинула космопорт. Кадры с места происшествия она смотрела ещё четыре дня по сети Экстранета во всех районах Иллиума. Воистину элегантный уход. Конечно же, проделка со взрывчатой не сошла Наире с рук, как и четыре года работы на криминальную группу. Но это был Иллиум, и периодически на его территории происходили вещи, которые жители воспринимали как естественные последствия на планете с нелегальной экономической структурой. Сообщения о взрыве утихли в новостях. Наира переехала на другую квартиру. Она значительно обогатила рацион витаминными добавками, полнорационными продуктами, напитками, дала себе период отдыха для восстановления сил и полноценного сна. Также обновила скромный гардероб, приобрела версию современного планшета с оплаченным выходом в Экстранет. Наира жила простой жизнью, стараясь не светить своим именем. Она догадывалась, что воцарившееся спокойствие могло быть только видимым, ведь правоохранительные органы не пытались её найти. Казалось бы, с чего всем кидаться искать Наиру, если её не разоблачили? Кто угодно из схваченных полицией преступников мог её выдать, и все члены организации знали её в лицо. Уже месяц её не навещали надзиратели, и вряд ли это служило доказательством, что о ней все забыли. Скорее наоборот. Возможно, органы порядка ждали её дальнейших действий и тщательно следили. Но так как Наира не пыталась сбежать с Иллиума, не стремилась записаться в очередную подрывную группу, не предпринимала вообще никаких кардинальных поступков и сидела тихо, её не трогали. Наверняка её канал и точку Экстранета подслушивали. Наверняка полицейские уже прочесали её квартиру, только в отличие от взломщиков не оставили следов. Наире было всё равно, что предпримут власть имущие. Если даже велась прослушка, ей было нечего скрывать. Она ни с кем не контактировала, не договаривалась о встречах или сделках. Не собиралась никого убивать. Всё, чего Наира когда-либо хотела, - это чтобы её оставили в покое, без унижения и ущемления прав, в скромном и безопасном уголке обитания. Пусть даже Иллиум было трудно назвать планетой, которая этим располагала. Наира продолжала посещать склад в космопорте. Длительность смен и объем платы значительно увеличили, так как шестая часть сотрудников исчезла по понятным причинам. Наира с осторожностью вглядывалась в лица прохожих на протяжении месяца и отметила, что никто из группировки не возвращался. Но бдительность не теряла. Также она не теряла памяти о саларианце, который предлагал свою помощь тогда, когда сам не меньше Наиры нуждался в деньгах. Чувство долга толкнуло Наиру найти знакомого до того, как её найдёт кто-либо из недоброжелателей. Наира пробралась через ряд тёмных переулков до торговой лавки, где надеялась встретить друга. Но за стойкой она встретила другого саларианца. - О, посетитель. Чем могу помочь? - Мне нужен Катра. Он здесь? - Катра здесь больше не работает. Наёмница смерила торговца холодным взглядом. Саларианец поёжился, ожидая получить пулю в лоб, и дважды моргнул. Вид азари действительно не внушал доверия: бледно-фиолетовая кожа не отличалась яркостью, что выдавало в ней чистокровку, на лице и шее без труда можно было заметить шрамы, а серо-голубые как сталь глаза блестели непонятным, прежде не видимым ни у кого голодом и равнодушием. - Его убили? - Что? О, нет. Катра умер месяц назад. Наверно, вы не знали, но жизнь саларианцев намного короче, чем у азари. Наира поняла, что обошлась с торговцем грубее, чем тот заслуживал, и постаралась исправить положение. Ей ещё многому предстояло научиться. - Я его друг. Мы не общались несколько лет. Может, вы знаете что-нибудь. - Я его сын. После смерти папы его дело перешло ко мне, - младший Ше вздохнул с облегчением, когда понял, что наёмница не представляет для него опасности. – Кажется, я знаю, кто вы. Отец рассказывал об азари, которая спасла ему жизнь пять лет назад. - Наира. Т'Зарус протянула холодную крепкую руку для пожатия. Пальцы саларианца на ощупь оказались очень тонкими и хрупкими. - Фредик. - Вашей семье нужна помощь? - Не беспокойтесь, неприятностей нет. По крайней мере сейчас. Признаться, я даже не знал, что у отца были такие влиятельные клиенты. - «Влиятельные»? - Ну… - Фредик покосился на мускулистые плечи Наиры, проглядывающие через одежду. – Я могу обратиться к вам, если будут проблемы с покупателями? - Обязательно. - Хорошо, рад слышать. Кстати, особенным клиентам мы делаем скидки. А вам я готов модифицировать или починить что угодно бесплатно. Наверно, ваша броня нуждается в этом. - Броня? - Вы не замечали, что во время, э-э… вашей работы щиты разряжаются быстрее, чем раньше? – Наира посмотрела на наручи, в которые был вкреплён севший генератор. - Ты лучше меня разбираешься в этом, Фредик. - У меня был хороший учитель, - саларианец быстро улыбнулся. - Наверно, генератор стоило бы заменить, ты прав. Но обычно я расходую его экономно. - Часто прячетесь? - Много двигаюсь. - Хм, - Фредик ушёл на склад за спиной и вернулся с небольшим ящиком. – Будет очень неприятно, если в нужный момент щиты вас предадут. На рынке оружия появляются всё более совершенные модели. Однажды вас застанет новая модификация «Потрошителя», и что вы будете делать? - Убью того, кто его держит. Фредик нервно хихикнул и принялся за магнитный замок. - А если стрелок успеет вас ранить? Я сначала подумал предложить вам визор «Архон». Он неплохо помогает как биотический усилитель. Но потом подумал, что, если вы используете биотику чаще, чем винтовку, и предпочитаете динамичный режим, вам больше подойдёт это. Наира повертела в ладонях гладкие пластины, даже не представляя, для чего они служат и как их использовать. Она надеялась услышать от Фредика больше. - Биотические усилители. Пластины генерируют и распределяют поля эффекта массы. Не уступают технической броне адептов, но лучше перезаряжать их почаще. Для вас это, как понимаю, сложности не составит. Вам станет намного проще пользоваться биотикой и не потребуется часть ресурсов самой отдавать на поддержание биотического щита. Чем больше будете пользоваться умениями, тем сильнее будет становиться щит. Работают и вне боя. - Впервые вижу такие. - Ещё бы, - довольно улыбнулся Фредик. – Штучка редкая. Биотики чаще используют принцип их работы для укрепления всей брони, но если сломается генератор, нужно перекраивать всю систему защиты. А эта парочка работает независимо. Поле сильнее ближе к пластинам, как мне рассказывал один пользователь. Поэтому я советовал бы носить их в зоне, которая хуже всего защищена и в которую чаще целятся. - Виски. Согласна, полезная вещь. Саларианец снова улыбнулся, заметив, как суровое лицо наёмницы расслабилось. Он даже увидел в Наире что-то чарующее, прелестное, но сократить дистанцию общения не рискнул. А потом смекнул, что типичные наёмники не ведут себя так, как вела себя эта покупательница, так может она какой-то нетипичный наёмник или вообще не наёмник? - Сила щита сама по себе мощная, но вы можете её увеличить, если позволят способности. - Фредик… - Нет-нет, благодарности потом. Сначала сдайте броню на ремонт и ознакомьтесь с инструкцией. Кстати, вы не пользуетесь наплечниками? Я знаю замечательную модель, которая не стесняет движений. - Фредик, я возьму пластины. Но насчёт брони… - Забыли дома? Можете принести в другой день или отправить доставкой. - Нет… У меня её нет. - Оу. Наира повертела в руках пластины и посмотрелась в зеркало, примеряя, как лучше их надеть. Фредик наблюдал за ней, минуту, две, но не выдержал и затараторил: - О боже, это так волнительно. - Что? - Примеряйте, я сейчас, сейчас покажу вам одну вещь. Только не уходите. Наира ещё раз примерила пластины. Надеть их оказалось очень просто. Она помахала головой, сделала несколько прыжков, создала биотический шар. При движениях пластины не свалились с головы и действительно зарядились от биотического поля, образуя плёнку щита. «Вот это я понимаю… штучка». - Сколько у вас средств? – донёсся голос Фредика из кладовки. - Средств чего? - Кредитов, - засмеялся он. - Смотря что и сколько буду покупать. Донеслись какие-то шорохи, стуки, в конечном счёте саларианец в хиленьких ручках притащил большой чемодан и выгрузил на прилавок. Пальцы быстро пробежали по замкам, совершили повороты-развороты, разворот чемодана в сторону Наиры и финальный щелчок. Когда отъехала крышка, ей показался набор нагрудника, наручей, наплечников, наколенников, наголенников, ботинок. Поблёскивая на свету, металлика так и манила прикоснуться к насыщенно чёрному цвету. - «Наёмник». Набор производства «Ариакэ Текнолоджис», сейчас нарасхват, но достать оригинал – та ещё задача. Броня лёгкая с надёжными щитами. Система креплений и распределения веса позволяет её носить достаточно долго. Под цвет можно подобрать амортизированные рукавицы, шлем, карманы, ремни, обоймы – что пожелаете. Наира поочерёдно примерила все компоненты брони, решив, что они подходят по размеру. Оставалась только одна проблема – как носить броню, чтобы она не привлекала внимания? - Фредик, я сейчас могу сказать что-то глупое. Что можно придумать с бронёй, чтобы она выглядела не как военное снаряжение, а как повседневная одежда? - Что ж… многие носят броню как привычную одежду. Кто-то даже покупает броню только чтобы выглядеть круто… даже если никогда не держал в руках оружия, - добавил он со смешком. – Так безопаснее. Особенно на Иллиуме, где каждый рад приставить дуло. Наира покивала головой, а сама всё смотрела на броню и размышляла: что делать, если она попадёт в неприятности? Разве жизнь не важнее? - Я не хочу привлекать внимания. Ведь если выйду в броне, это будет заметно каждому издалека. Я бы не хотела, чтобы одежда превращалась в вызов. Фредик почесал затылок, усиленно размышляя. Уже через минуту его озарила идея. Всё же была польза от быстрого метаболизма саларианцев. - Мой отец обучил меня навыку изготовления брони. Используя подходящие материалы, можно сделать снаряжение с любыми свойствами. Но такая броня будет изготовлена на заказ, что значительно дороже. Если вы беспокоитесь о надёжности, я бы рекомендовал подать заявку на одну из фабрик по производству армейского оружия. - Я не могу подавать такие заявки, - спокойно ответила Наира. - Тогда последний вариант, - развёл руками Фредик. – Совместите повседневную одежду с бронёй. Можно ещё сделать матовое покрытие, которое не будет отражать свет так сильно, если вам нужна неприметность. Наира вспомнила первую встречу с Катрой, отцом Фредика. Вспомнила, как много встречала насилия и жестокости за годы на Иллиуме. Как часто при ней уводили женщин в тёмные переулки из баров. Как к ней самой прикапывались грубияны и драчуны. С каким трудом приходилось пробираться через бедные кварталы в любое время суток. Наира задумалась о том, что не один Иллиум славится криминальной стороной. - Давай воспользуемся тем, чему тебя научил Катра. Несколько дней ушло на изготовление брони по заказу. Фредик постарался, чтобы сделать вид Наиры максимально неприметным, что позволяло бы покидать опасные точки без лишних проблем, а в условиях боя – умело использовать щиты. Они сделали ставку на пластины и частое использование биотики, полагаясь на то, что задача брони в первую очередь – обеспечение третьей линии защиты, чтобы при перегрузке щитов у Наиры было время найти укрытие и перезарядиться. Фредик сделал нижний слой максимально дышащим, прочным и эластичным, что обеспечивало подвижность и не сковывало движений. Поверх этого слоя надевался лёгкий нагрудник из набора «Наёмника», который Фредик модифицировал под биотику, как и все составляющие, и перекрасил в матовое покрытие. Нагрудник должен был защищать грудь, живот и спину. Чтобы скрыть его, поверх предлагалось надеть плащ с термальным покрытием, который защищал от перегрева и переохлаждения в перестрелках, а также любопытных глаз благодаря большому капюшону. Плащ застёгивался на крепежах, за счёт веса которых при ходьбе полы не раздувались и не обнажали оружия. А просторные рукава скрывали накачанные физическим трудом мускулы. Поверх надевались наплечники и наручи, сливающиеся с цветом плаща, а также перчатки с пластинами, защищающими костяшки от ударов. Ноги покрывали наколенники и наголенники. Для боезапаса был выбран пояс, чтобы вес патронов не сказывался на расчёте движений. Военные ботинки не подходили по подвижности, поэтому на их смену были выбраны сапоги с плотной подошвой, обеспечивающие с помощью креплений лёгкость передвижения и спринт. Облачившись в броню, Наира оплатила Фредику его работу без учёта скидки, чтобы процент пошёл на обеспечение его семьи и покрыл долг, который когда-то выплатил ей Катра за спасение своей жизни. Наира также оставила свои контакты на случай, что семье Ше может понадобиться помощь с покупателями или наёмниками. Спустя месяц носки Наира привыкла к броне как второй коже и практически не расставалась с ней. Она подметила, что с Фредиком удалось добиться желаемого результата. На неё не обращали внимания, особенно если она двигалась в толпе. Никто не приставал к ней с расспросами и не пытался домогаться, вместе с тем она не вызывала такого испуга у жителей, как если бы носила открытую броню. Наира опробовала броню, когда спровоцировала банду наёмников. Тогда же промелькнула безумнейшая мысль о том, чтобы стать той, за кого её принял Фредик. Наира не искала неприятности намеренно, но в случае, если замечала зачатки правонарушения, оказывалась рядом значительно раньше полиции и успевала спасти жертв. Так её популярность, которой наша героиня вовсе не искала, начала расти. Появились первые заказы. Сначала это были безобидные просьбы: избавиться от мелких банд и их главарей, устранить вымогателей, обеспечить защиту семьям. После стали поступать более серьёзные контракты, среди которых попадались заказы на устранение невинных жертв. Наире приходилось прежде собирать информацию как на тех, на кого был сделан заказ, так и на тех, кем. И нередко её ценностные установки диктовали, что устранять следовало заказчиков, в случае чего Наира не брезговала нарушать условия контракта для ликвидации обидчиков. Этим она привлекла к себе нежелательное внимание, и вскоре находились наёмники, целью которых было устранение Наиры. Работа становилась всё опаснее. В более спокойные дни Наира возвращалась домой менее уставшая, и потому у неё оставались силы на размышления над своей жизнью и самой собой. Всё стало ухудшаться, когда болезнь начала прогрессировать. Без достатка общения, особенно эмоционального общения, Наира увядала и ощущала это сначала как ряд симптомов. Тупая боль в сердце не прекращалась, несмотря на все попытки Наиры заглушить её. Она даже подумала, что может быть, подхватила инфекцию или какой-то вирус, но шансы малы. Может, это была какая-то другая боль, от которой не существует лекарства? Удары были учащёнными, рваными, порывистыми. Каждый был таким неестественным и непривычным, что пугал Наиру. Но она понимала, что ни к кому не обратится с симптомами, потому что нет специалиста, который вылечит её от ментального голода, одиночества и бесцельности её существования в контексте космического бытия. «Сердце, - обращалась она к органу, качающему кровь, - зачем ты наполняешь моё тело жизнью посреди повседневного безумия, беспрестанного притворства, бессмысленного блуждания и исканий неизвестно чего среди зеркальных вышек и глухих стен этой планеты? Ради чего вынуждаешь страдать?» Но сердце не давало ответов, и всё, что оставалось Наире – терпеть. Она попробовала сблизиться с семьёй Фредика, но замечала опасливые взгляды родственников и начинала всё больше сомневаться в самой себе и возможности установить с кем-либо доверительные контакты. «Есть ли моя вина в том, что я люди бегут от меня как напасти? – размышляла Наира в минуты одиночества. - Я же не чиню зла, не говорю грубостей и рада помочь, если предоставляется возможность. Но с каждым что-то идёт не так. Неизвестно, когда произойдёт надлом в отношениях, но знаю точно, что знакомый начнёт отодвигаться, видя опасность то ли во мне, то ли в общении со мной. Почему это происходит, если я никому не рассказываю о своём заболевании? Они догадываются сами? Неужели я так опасна, как обо мне думают? Или смотрители всем ардат-якши внушают, что они изгои, "другие", обреченные на гонение обществом? Никто, не имеющие права на существование и живущие только из милости пары матриархов? Сделала ли меня отчуждённой болезнь или я сама, полагая, что так будет лучше для окружающих? Можно ли стереть эту преграду? Или невидимая грань будет разделять меня от мира вечно? Что я могу сделать? Должна ли я сделать что-нибудь, чтобы вырваться из клетки отстраненности? И почему отчуждение, рождаемое страхом окружающих, причиняет боль не им, а мне? Так будет продолжаться всю жизнь? Или это и есть моя жизнь? Если бы я знала, как "починить" себя, хватило бы мне мужества претерпеть изменения? Или дело не в мужестве, а в том, что изменения ни к чему не приведут? Принять себя такой и жить в отчуждении, или совершить внутренний перелом из акта самоненависти? Сделает ли меня это лучше? Станет ли легче другим? Или они испугаются ещё больше и убегут, как от хищного зверя? Скрывать своё истинное лицо, стать никем, быть собой – в каком случае скрывание болезни будет оправдано? А если ни исправить, ни вернуть всё назад не получится, стану ли я опаснее из-за непредсказуемости? Если бы я только знала, как всё исправить, я обязательно нашла бы способ. Я заменила бы в себе недостаток на что-то полезное или просто вырезала болезнь как опухоль. Но избавиться от ардат-якши не по силам даже опытным ученым нашего времени. Аномалия? Причудливое отклонение генофонда? Почему природа порождает подобный кошмар? Почему сеять ужас обречены те, кому чужая боль причиняет страдание?» Смиряться с такими рассуждениями было тяжело, и Наира нашла единственный выход в самоотречении от контактов и самозабвении при помощи алкоголя. Одной такой ночью она сидела на вышке небоскрёба. Жидкость обжигала язык и горло, пробравшись в голодный желудок. Наира окинула взглядом колонию Иллиума, заглушая мрачные мысли и боль с каждым глотком. «Вот и ты, лживый город-сказка для богачей. Как много в тебя прилетает невежд, надеющихся устроить свою жизнь? Как Катра с семьёй. Как я. Все так рвутся к счастью, до которого невозможно дотянуться. А большой куш ждёт только тех, кто умеет вертеться, приспосабливаться, заговаривать зубы, заверять с честным лицом невинного агнца… Жить планами на годы вперёд, арендовать дорогое жильё, вкладываться в бизнес, принимая факт, что в любой момент всё может полететь прахом и будет нужно начинать с нуля. А простые люди пробиваются в тебе, рассчитывая хотя бы получить работу получше за те же скромные деньги, которых хватит разве что на оплату жилья, счетов, кредитов, продуктов, иногда одежды. Лиловый дворец, навевающий мечты и лишающий жизни. Ты красив, как мираж, ровно настолько, чтобы заворожить. Скольких ты сделал счастливыми? Или ты только живёшь за счёт приезжих, как прожорливая опухоль? Свободный от законов и порядков и полный своих жестоких правил, связывающих руки. Как много в тебе простора для размышлений и как мало возможностей, чтобы счастливо жить.» На дне бутылки коктейля осталось на два глотка. Наира покачала её, слушая бульканье жидкости в сосуде – ещё осознанно, но уже устало. Отдалённо доносились звуки засыпающего мегаполиса, но совсем близко она заметила шаги: уверенные, ритмичные, быстрые, но вместе с тем мягкие и осторожные. Шаги кого-то высокого, как она. В живых уже не осталось тех, кто знал бы, где она живёт. Случайный гость, забравшийся зачем-то на крышу? Или ищейка? Наира продолжала крутить бутыль, делая вид, что не придаёт значения тому, что кто-то её заметил. Пришедший остановился неподалёку на пару секунд и встал на парапет рядом. Азари. Наира ощутила сильную энергетическую волну. Качественная броня. - Невежливо игнорировать гостей. Голос оказался высокого тембра, но ровный и спокойный. - Невежливо заявляться без приглашения в чужой дом и беспокоить хозяина посреди ночи, - ответила Наира таким же тоном. - Твоя правда. Гостья не шевелилась. Наира не оборачивалась. - Ты знаешь, почему я пришла? - Искоренить юродивую, а мне выпала честь стать ею сегодня? - Это возможный исход, но не причина моего прихода. Если бы я хотела тебя убить, ты бы уже была мертва. Наира незаинтересованно обернулась на гостью, чтобы запомнить черты её лица. - На Иллиуме много наёмников. Но не все они нарушают условия контрактов на убийство и устраняют заказчиков. - Я убила кого-то, кто был вам нужен? - Нет, - ответила гостья. – К нашему удивлению, ты поступала на редкость разумно. Но твои методы работы… показывают, как безрассудно ты относишься к скрытию следов. Гостья имела в виду убийство через объятия вечности, отличающееся своей хладнокровностью и нервным параличом жертв перед смертью. - Тебе нравится утолять голод? - Нет, - без колебаний ответила Наира. – Это жутко. И может, я утоляю потребности за счёт чужих страданий, я не вижу ничего хорошего в чьей-либо смерти. - Значит, ты ещё не вошла во вкус. У тебя хорошая выдержка для юной матроны. Но если голод вызывает в тебе жажду убийства, долго ты не протянешь. Либо прислушаешься к своей природе и станешь потакать инстинктам, либо впустую растратишь силы и впадёшь в психоз. Здесь смотрители не помогут тебе. Просто убьют. Или ты себя убьёшь, когда потеряешь смысл бороться сама с собой. Наира не ответила. Ей хотелось скинуть бутылку вниз, чтобы та пролетела сотню этажей и разбилась. Но она решила дослушать, что скажет гостья. - Ты ведь за этим приходишь сюда? Тешишь себя мыслью, что у тебя есть стоп-кран, чтобы в любой момент прекратить свои и чужие страдания? Во взгляде Наиры промелькнули усталость от всего, изнеможение и отчаянное желание остаться наедине со своими переживаниями. Она ответила вопросом на вопрос, предвкушая только одно: чтобы мучительная беседа с ночной гостьей закончилась как можно скорее. - Чего ты от меня хочешь? Но гостья присела рядом. Казалось, её не беспокоила ни угроза ардат-якши в лице Наиры, ни пропасть под ногами. Наира следила за каждым её движением и всё больше поражалась её уверенности. Она уже и забыла про бутыль в руках. Высотный ветер в очередной раз пробрался под плащ, но уже не вызвал дрожи. - Я пришла убедиться в том, что верно тебя изучила. Показать, что у тебя больше путей будущего, чем ты думаешь. И предложить выбор, который может спасти тебя, а может и нет. Наира возмутилась, но ничего не ответила. Слишком спокойно с ней общались. Вдруг она поняла, что незнакомка была первой за долгое время, кто общался с ней как с равной, без неприязни и предвзятости. Наблюдение так поразило Наиру, что волна негодования улеглась, не успев разрастись. Как если бы шторм успокоился, не успев начаться. - Какой выбор? - Пусть ардат-якши в тебе уже начала пробуждаться, твой самоконтроль не может не поражать. Ты достаточно умна и сообразительна, если смогла скрываться столько времени и бороться за существование в одиночку. Ты сильный биотик с многолетним опытом охоты и убийств. Умеешь пользоваться оружием и выслеживать цель, не привлекая внимания. Вместе с тем, - показалось, гостья продолжила с изумлением в голосе, - ты приняла свой образ жизни без удовольствия, вынужденная согласиться с условиями, которые тебе негласно продиктовало общество. И пусть ты постоянно сталкивалась с непринятием со стороны гражданских, твоё сердце не ожесточилось. Иначе ты не помогла бы своему другу-саларианцу и его семье. И не спасла бы сотни людей от возможного теракта. Ты взялась убивать, потому что это самый быстрый способ заработать денег для оплаты дорогой жизни, но даже осознавая риски, нарушала условия договоров с заказчиками. Разве это не говорит о сознательном подходе к делу? Наира не нашла, что ответить. Она была поражена уже фактом того, что кто-то следил за ней столько времени, был заинтересован её судьбой и смог столько разузнать методом одного только наблюдения. - Неожиданно, да? – подловила её гостья. – Я пришла, чтобы предложить тебе работу. Работу, на которой тебе будут заказывать конкретные лица, но без разъяснения причин. Работу, на которой тебе не придётся ставить себя под удар. И ты сможешь путешествовать куда хочешь, пусть и нелегально, и наконец-то покинуть Иллиум. Наира внимательно слушала незнакомку и мысленно уже соглашалась с каждым её словом, но всё же решила для себя расставить последние точки. «Если ты безвреден для Республики и служб безопасности - живи свободно, занимайся чем угодно, совершай самые безрассудные поступки, работай хоть нелегалом. Но если ты идёшь против системы или не вписываешься в неё как составляющая шестерёнка - ты вынужден стать изгоем, медленно сходить с ума от унижающей правды и томиться в социальном одиночестве. Республика никогда не примет нас, ведь мы позорное пятно на самом виду. Азари пытаются даже скрыть следы нашего существования и всячески заминать тему ардат-якши. Многие даже не знают о нас. Как жить, если общество не даёт нам места?». Решив, что больше на Иллиуме ей оставаться незачем, а новое предложение звучит более выгодно, чем безвозвратное самоубийство, Наира спросила: - Какую работу?