Завороженный

Бисер с тихим шорохом сыпался на пол, раскатывался, перестукивался. Этот шелест казался практически бесконечным, он все звучал и звучал, словно далекий шум водопада, низвергающегося со скал — мерный рокот, в котором таилась тихая и скрытая сила. И в него вплетались тонкий свист рассекающего воздух лезвия, шипение шелкового рукава, режущего пространство комнаты, и тихий звяк бесчисленных длинных цепочек в черно-белой гриве вскочившего с места юноши. Алонн прикрыл глаза, усмехаясь одними губами — глупцы, они снова решили, что им под силу справиться с этим хрупким бледным созданием, что так безмятежно окунало в прохладу бисера руки, любуясь переливами на тонких гранях? Очередная партия идиотов, даже не задумавшихся, как им удалось так легко миновать все магические барьеры на пути. Впрочем, в этом мире идиотам не место, а Ильену нужно хоть иногда развлекаться, так что пусть приходят, находя здесь только смерть. Он знал дальнейшее наизусть — падающие на ковер тела, обиженная улыбка юноши: «Они испортили кровью красивые настенные ковры», исчезающий в недрах рукава длинный узкий кинжал. И снова — шорох бисера, завороженный игрой света на рассыпанных по полу бусинках Ильен даже головы не повернет в сторону слуг, убирающих тела. Те, впрочем, привыкли уже к виду этого гостя-пленника и к тому, что то и дело в интерьере комнаты появляются не вписывавшиеся в задумку декоратора детали — кровь, трупы, оружие нападавших. Ковры, правда, действительно было жаль, Алонн уже всерьез подумывал о том, а не сменить ли их на красивый мрамор. Выбрать узор поизящнее, какой-нибудь лабиринт. И Ильену понравится и куда экономнее будет отмывать стены и пол, а не стаскивать на свалку дорогие драпировки. К тому же, мраморная шкатулка куда больше подойдет его сокровищу, чем все эти ткани. Можно будет сделать чашу в середине комнаты, наполнить бисером. И у дальней стены подушки, чтобы Ильену было на чем спать. — Здравствуй, — Алонн шагнул на темно-алый ковер, решив, что он уже достаточно соскучился. — Привет, — Ильен просиял при виде мага, потянулся к нему, вытащив одну руку из плена бисерной россыпи. Алонн бережно принял лилейную кисть в ладони, поднес к губам, коснулся теплой кожи губами — обожгло до боли, такой привычной и сладкой. Раскаленный шелк, такой прохладный на вид. Плененный им демон, навеки заточенный здесь, в этой комнате. Алонн любил его так, как не любил никогда и никого, потому и удерживал, каждый день подновляя руны. Сперва это казалось всего лишь забавой, удержать могущественное создание из иного мира, подчинить его своей воле. Но затем маг понял, что уже не может жить, не видя Ильена. И эта любовь погубила демона, чары пересекли черту, из-за которой нельзя вернуться. Ильен навсегда потерялся в бисере, который он пересыпал из ладони в ладонь часами. — А я скучал по тебе, — юноша улыбался, приоткрывая кончики острых клыков. — Я тоже. Как прошел твой день? — Ковер испортили. Два раза. Маг сочувственно покачал головой, выпустил руку Ильена, незамедлительно нырнувшую в бисер. — А как ты отнесешься к тому, что здесь кругом будет мрамор? — Мрамор? — повторил Ильен. — Мра-мор. Камень… Прожилки… Узоры? — Узоры, — кивнул Алонн, вставая за спиной юноши. Пальцы мага пробежались по цепочкам, почти ласкающим движением погладили волосы пленника, все так же восторженно перебиравшего пальцами в бисере. — Мое сумасшествие, — выдохнул Алонн, прижимаясь щекой к макушке Ильена. Кожу незамедлительно обожгло — цепочки нагревались от его тела, сдерживая магию. Однако Алонн подавил естественный порыв отдернуться, прижался плотнее, обнимая, удерживая в руках еще на несколько мгновений. Тело казалось сгустком огня, но маг только сильнее сжимал объятия, неистово мечтая сгореть в этом пламени. Ладонь Ильена коснулась его руки, накрыла — жар спал. — Ожог, — совершенно по-детски огорчился юноша, повернув голову. Раздвоенный язык пробежался по щеке Алонна, снимая боль и заглаживая след от металла, нежно, ласкающе. — Прости, — шепнул маг. — Я снова не подумал… — Бисер, — Ильен протянул к нему сложенные чашей ладони, полные стеклянной крупы. Маг улыбнулся, разравнивая кончиками пальцев сине-алую горку. — Тебе нравится мой бисер? — Ильен радовался, как ребенок. — Очень. Как ты смотришь на то, чтобы прогуляться вечером по саду? Будет прохладно, ты полюбуешься на закат. — Погуляем, — обрадовался Ильен. Тихий шелест сыплющегося на пол бисера, складывающегося в узоры, успокаивал. Алонн улыбался, от жара его клонило в сон. Он не заметил, как уснул, положив голову на колени Ильена. Тот смотрел, глаза сверкали холодным огнем, так не вязавшимся с жаром тела, сейчас заботливо приглушенным. — Мой глупый маг, — шепнул он. — Неужели ты думаешь, что чары смертного могут удержать принца демонов без его воли? И моя игра в бисер — это только игра. Как же ты доверчив… любимый мой.