Goner

      В этом мире все невероятно быстротечно, дни сменяют друг друга с невероятной скоростью, унося в вечность сотни событий, миллиарды слов, десятки некогда близких и дорогих тебе людей. Нет ничего вечного. Рано или поздно ты потеряешь все. Это неизбежно.       Слава — наверное, самое быстротечное из всего, что может быть. Она может обрушится на тебя подобно лавине, вызванной каким-то звуком далеко в горах, несущейся со склонов вниз, сметая все на своем пути; а может быть выстрадана, заработана долгими годами усердной работы. Однажды тебя просто начинают узнавать на улицах, просят вместе сфотографироваться, где-то расписаться, приглашают на встречи. И ты думаешь, что так будет всегда. Но нет, все хорошее рано или поздно заканчивается. Постепенно интерес даже к самой яркой персоне угасает. К тебе все реже подходят на улицах, все чаще ты видишь фото своих «друзей», отдыхающих где-то без тебя, телефон молчит точно также как и скайп.       Ты становишься историей. Прошлым, которое уже никому не нужно.       Руслан на личном опыте убеждается во всем этом. Казалось бы, всего полтора года, не такой уж и большой срок. Но его оказалось достаточно, чтобы кануть в небытие, потерять все, что когда-то имел.        Аудитория? Несколько сотен школьников, интересующихся понравилось ли ему в общей душевой, и каково это, когда тебя дерут в зад без смазки.       Друзья? Он вышел три дня назад, за это время его телефон звонил один раз — звонили из какой-то конторы и приглашали поучаствовать в их опросе. Ни одного сообщения в контакте или в любой другой сотсети. Так что, наверное, глупо говорить о каких-то фантомных друзьях. Исчезли вместе с популярностью. Да и кому нужен в своем окружении человек отсидевший в местах не столь отдаленных полтора года?       Никому.       Соколовский не пытается связаться хоть с кем-то сам. Зачем? Не пытается сделать шоу из своего возвращения. Он не записывает видео, не пишет длиннющий пост на стену, не стримит. Нет. Просто покупает продукты в ближайшем магазине на оставшиеся деньги, возвращается в пустую квартиру и пытается жить дальше, заниматься простыми бытовыми вещами. Хреново выходит на самом деле.       В первый день Руслан буквально до блеска вычищает квартиру, сметая с полок все, что напоминает о прошлом. Лаволампа — его фишка, отличительная черта, летит в мусоропровод. Он выбрасывает все, остается лишь жалкий клочок бумаги. Белый лист с выведенными на нем именем и фамилией отправляется в верхний ящик стола. Соколовский едва сдерживается чтобы не напиться.       Весь второй день он проводит в поисках работы. И либо это Руслан такой неудачник, либо действительно нигде не нужен человек с судимостью.       Руки так и тянутся к ноутбуку. Желание зайти на ютуб сравнимо разве что с жаждой наркомана заполучить новую дозу. Он просто хочет увидеть. Одно видео. Ему хватит, правда. Руслан уже открывает окошко браузера, видит экран загрузки и…просто захлопывает крыжку.       К черту.       Он запихивает ноутбук как можно дальше, чтобы тот не попадался на глаза, мысленно убеждая себя, что ни к чему хорошему это не приведет. Нужно жить дальше, оставить прошлое далеко позади.       Соколовский пытается. Честно ищет работу, не пьет, нормально питается (лапша быстрого приготовление тоже еда), даже пытается ложиться раньше трех часов ночи, но что-то не очень выходит. Сон просто не идет. Руслан пьет снотворное, проваливаясь в спасительную черноту на пару-тройку часов, чтобы вновь проснуться, обливаясь холодным потом, дрожа и панически осматриваясь по сторонам. Каждый раз ему требуется пара минут, чтобы понять, что он находится в своей комнате, в квартире, а не в холодной камере с тремя такими же заключенными, только с разницей в том, что двое из них сидят за убийство, а третий, кажется, вынес несколько квартир и совершил попытку убийства своего друга.       Руслан старается жить, но выходит почему-то пока только существовать.       Он срывается на шестой день. Напивается вдрызг дешевой водкой из ларька, мешая ее с водой из-под крана. Гадость жуткая. Руслан не фанат алкоголя, никогда не понимал, что люди в этом находят. Но сейчас горькая, пахнущая паленым спиртом водка кажется ему лучшей подругой.       Соколовский все же включает ноутбук, трясущимися пальцами вбивая адрес в строку. Он и сам не знает, что именно хочет увидеть. Что ничего не изменилось? Что все точно также как и тогда? Ничерта подобного. Изменилось все, весь мир изменился, пока он гнил в этой камере, каждый день мечтая лишь о том, чтобы не сдохнуть раньше времени от туберкулеза или не получить «пером» под ребра от дружелюбного соседа-убийцы. В топах имена, которых он не знает, незнакомые лица на превью. Новое поколение, чтоб его.       Он не заходит на свой канал, не смотрит статистику. Зачем? Там все также дерьмово как и в реальной жизни. Вместо этого перед глазами чужой канал.       Подписчиков почти в два раза больше. Отчего-то в груди разливается приятное тепло. Возможно, во всем виноват алкоголь, а быть может это просто гордость, что хоть он чего-то добился, не бросил все и не слил свою жизнь.       Молодец.       Новые форматы мешаются со старыми. Все меньше музыки, больше новостных подкастов, пара игровых видео. Серьезно? Раньше бы Соколовский возмутился, написал саркастичное сообщение, упиваясь чувством собственного превосходства, но тот Соколовский остался в прошлом. Похоронен под толстыми тюремными стенами. Сейчас же Руслан лишь криво усмехается, делая очередной большой глоток водки прямо из горла. Он все понимает. Не осуждает. И совсем не злится на то, что человек когда-то ставший самым близким, так легко вычеркнул его из своей жизни.        Он понимает, только вот в груди что-то болезненно ноет при звуках знакомого голоса из динамика ноутбука, при виде его на экране. Почти не изменился, лишь повзрослел, да набил пару татуировок. А так все тот же своенравный школьник-говнарь, что так отчаянно лип к нему когда-то, всеми правдами и неправдами добиваясь внимания.       Ну и что теперь, кому нужно это внимание?       Руслан кривится, вглядываясь в такие знакомые черты лица. И так нестерпимо хочется хорошенько врезать по этой наглой, демонстративно ухмыляющейся морде, размазать по ней кровь, стерев все самодовольство.       Соколовский не выдерживает и трех минут ролика, с громким хлопком захлопывая ноутбук, отпихивая его как можно дальше от себя.       Прошлое не должно лезть в настоящее, а уж тем более в будущее.       Руслан теряет счет времени. Он пьет, кажется, третий день подряд, и продавщица в ларьке начинает его узнавать. Полная женщина средних лет с отвратительными, торчащими как солома жёлтыми волосами, кривится при виде него, и уже даже не дожидается просьбы, просто протягивает бутылку. Соколовскому похуй, что она о нем думает, что думают остальные. Ему просто похуй. Его жизнь просрана к чертям.       Руслан не знает который час или хотя бы утро это или вечер, когда по квартире разносится звонок. В тишине, что царила здесь последнее время, звук кажется просто оглушающим. Соколовский не собирается открывать. Он уверен, что это кто-то из соседей, которых он видеть точно не желает. Парень лишь сильнее заматывается в старое одеяло, желая вновь провалиться в черную пустоту. Но кто-то за дверью явно очень хочет его видеть, продолжая упорно зажимать кнопку дверного звонка, а через несколько минут к этому прибавляются еще и удары по двери.       Грохот отдается в висках болью. Руслан стонет, матерится сквозь зубы, выползая из своего теплого «кокона», и плетется открывать. Его слегка пошатывает после выпитого накануне алкоголя, а в зеркало на себя он старается и вовсе не смотреть. Осунувшееся лицо, грязные сальные волосы, висящие сосульками, огромные темные круги под глазами, потрескавшиеся, кровоточащие губы — красавчик одним словом, хоть сейчас на съемочную площадку какого-то ужастика.       Соколовский не смотрит в глазок, прежде чем распахнуть дверь.       Зря.       Заготовленные заранее ругательства застревают в горле, стоит лишь взглянуть на стоящего в подъезде человека. Первое желание — захлопнуть дверь, ловко присекается. -Какого хуя ты здесь делаешь? — он не узнает собственного голоса. Кажется, что этот надтреснутый хрип принадлежит кому-то другому. -Какого хуя ты с собой сотворил, блять, Соколовский? — полностью игнорируя его вопрос, зло шипит Прекрашев, бегло осматривая ссутуленную фигуру перед собой. — Нахуя было пить? Ты ж не пьешь, против алкоголя и прочая поебень! -Тебя забыл спросить, — Руслан злится, да и он имеет на это полное право.       Костя не давал о себе знать все это время, а теперь заявляется к нему на порог и начинает толкать речи о вреде алкоголя. -Рус… -Катись к своим дружкам и отъебись от меня, Прекрашев, — выплевывает Соколовский, смотря в глаза напротив. — Ты мне никто, чтобы сейчас заявляться и жизни учить. Без тебя справлюсь. -Я вижу, как ты справляешься, — Костя поджимает губы, хмурится, и будто что-то решив, легко отталкивает парня со своего пути, по-хозяйски проходя в квартиру.       Сказать, что Руслан от такого поведения бывшего друга в шоке, это не сказать ничего. -Выметайся из моей квартиры! -Нет, я остаюсь жить у тебя, — Прекрашев криво улыбается, стягивая с ног кроссовки. — У тебя есть что пожрать?       Он ведет себя в чужой квартире как дома, беспрепятственно проходя в кухню, осматривая все ящики и холодильник. Руслану остается лишь слушать, как гремят дверцы, и пытаться переварить все, что только что вообще произошло. -Ты хоть чем-то кроме ролтона вообще питаешься?       По-хорошему, Костю нужно послать нахуй и выкинуть из квартиры. Но когда Руслан поступал правильно?       Он тяжело вздыхает, захлопывая дверь и плетется в кухню, где Прекрашев уже развел бурную деятельность, пытаясь одновременно запихнуть весь скопившийся мусор в черный пакет и найти хоть что-то съедобное помимо лапши. -Я все равно тебя выгоню. -Как можно было одному так засрать квартиру? Ты — свинья, Соколовский, — Костя, кажется, не слышит его, продолжая методично греметь дверцами шкафчиков. — Нам нужно сходить в магазин и купить хоть что-то поесть, у меня и без твоего ролтона гастрит.       Руслан качает головой, приземляясь на стул, и прячет лицо в ладонях, не замечая обеспокоенного взгляда, брошенного в его сторону.       Все кажется каким-то странным сном, пьяной галлюцинацией, и уж точно не реальностью. Костя не может быть на его кухне, не может строить из себя заботливую жёнушку, не может делать вид, что все как прежде. Не может, но почему-то делает. И Руслану ничего не остается, кроме как принимать эту новую реальность со внезапно ворвавшимся в нее Прекрашевым. -Почему ты здесь? — задает он вопрос, что вертится в голове с того самого момента, как он увидел парня на своем пороге. -А где мне еще быть? -Дома, с друзьями, на вписке, с очередной шкурой, вариантов море. Так какого черта ты делаешь здесь? -Идиот ты, Соколовский, — Руслан чувствует, как чужие руки ложатся на плечи, а грудь прижимается к спине. — Я там, где должен быть. Там, где хочу быть. И хоть сорви голос, я никуда не денусь. -Я тебя выгоню. -Буду жить в твоем подъезде. Замерзну, подхвачу воспаление легких и умру под твоей дверью. -Придурок, — на выдохе, пока ладони, кажется, сами накрывают чужие руки на плечах, мягко поглаживая костяшки. И лишь сейчас Руслан замечает легкую дрожь. Волнуется все же. -Уж кто бы говорил…       Пройдет еще много времени, прежде чем жизнь войдет в привычное русло. Будет сложно, больно, где-то захочется все послать к черту и бросить, но он преодолеет все это. Обязательно преодолеет. И, возможно, через год Руслан появится в Москве на встрече с фанатами, возьмет приз за «Прорыв года», купит новую квартиру. Но это будет не скоро. Перед этим будет вечер перетекающий в ночь вместе с Костей на одной кровати, под одним одеялом, с целой тонной разговоров и выяснения отношений. Они просидят до самого утра, Прекрашев расскажет о том, как разругался почти со всеми друзьями из-за Соколовского, как сам чуть не ушел в запой, осознав в полной мере, что того действительно посадили не на месяц или два, как пытался забыться, как порывался приехать к нему и еще много всего. А Руслан… А что он? Ему нечего рассказывать, вместо этого он просто прижмет сонного Костю к себе, пообещав обязательно выгнать того утром.       Этой ночью Руслан не видит кошмаров.