The Cave / Пещера

Рука Дина полыхала огнем. Сэм умело перевязал ее, но боль от сломанных костей и порванных связок не уйдет без сильных обезболивающих. Дин так хотел спать… Просто закрыть глаза и притвориться, что не торчит под землей посреди логова твари рядом с каким-то психом, который называет себя его братом. – Это последняя ночь полнолуния, – Сэм продолжал сыпать сведениями еще с того мгновения, как эта… нечисть вылетела через потолок пещеры. – Сегодня чудовище отобедает и вернется в гнездо. Дин медленно встал, придерживаясь за шершавую стену. Волна боли лавой разлилась по венам, дышать стало почти невыносимо. Едва овладев собой, он двинулся к сухим пылающим листьям. – Упустим завтра – придется возвращаться сюда через месяц. – То есть ты думаешь, – проворчал Дин, – мы вылезем из этой дыры? Сэм молчал долгую минуту. – Мы выберемся. Дин затоптал разрозненные обломки, охваченные язычками пламени, а несколько непослушных горящих палок подвинул ногой в костер. – Так уверен, да? – Мы пережили конец света, Ад, Клетку Люцифера, Чистилище и метку Каина не для того, чтобы сдохнуть в какой-то пещере. – Ага, – Дин сел обратно и обхватил здоровой рукой ноющую грудь. Ребра пылали, и казалось, что-то пожирает его изнутри. – То есть, всякие… охотничьи приемчики помогли нам выжить во время чертового апокалипсиса? – Типа того. В голосе парня слышалась улыбка. – Что смешного? – Просто… впервые слышу «приемчики» и «апокалипсис» в одном предложении. Дин устало усмехнулся. – Значит, сегодня мы никуда не идем. Надоело торчать здесь, но если уж тварь улетела… Выходит, тут сейчас безопасней всего. – Чем тебе не нравится это место? – спросил Сэм. Дин поерзал в попытке устроиться поудобнее у каменистой стены. Только тепло костра дарило подобие утешения. Без него он чувствовал себя паршивее некуда. И меньше всего на свете он хотел открывать свои страхи этому парню. – Тут темно и сыро. Тебе достаточно? – А ведь… ты рвался на эту охоту. Прямо-таки с ума сходил от предстоящей спелеологии. Дин окинул его недоумевающим взглядом, словно Сэм сказал что-то пошлое. – Это означает «исследовать пещеры», – объяснил тот. – Я знаю, – буркнул Дин. – Но понятия не имею, что думал тот парень, которого ты вспомнил. Все, что я могу сказать… – он поморщился и прижал к себе сломанную руку, – сидеть тут – это словно быть похороненным заживо. Сэм опять замолчал, и Дин почувствовал исходящее от него напряжение. – Ну да. Неудивительно, что тебя это тревожит. – Почему? Меня когда-то закопали или типа того? – с насмешкой спросил Дин. Сэм посмотрел на него со старой тоской, с такой знакомой и открытой, что Дин задержал дыхание. – Да. Закопали. Несколько секунд Дин глядел на него не мигая, но потом снова повернулся к огню. – И слышать не хочу. Без лишних слов Сэм постелил высохшую одежду поверх сумки и потянулся в его сторону. Поняв, что тот пытается уложить его, Дин заупрямился. – Ты устал, – настаивал Сэм. – Как будто ты нет. Охваченный другим воспоминанием, Сэм опустил руки и уставился в никуда. Дин просто наблюдал за ним, пока парень хотя бы не донимал его настойчивыми просьбами отдохнуть. – Я вспомнил, почему на нас наручники, – наконец произнес Сэм. Дин замер, перебирая в уме мгновения прошлого. Все, что ему удалось выхватить – странная смесь упрямства, страданий и опустошенности длиной в вечность. Баюкая сломанную руку, он взглянул на Сэма. – Копа зовут… звали Ларкин, – начал Сэм. – Он не хотел, чтобы его расследование превратилось в дело о серийном убийце – как раз для федералов. То есть, нас. – Ага, липовых федералов. – После второй ночи убийств он понял, что помощь была бы очень кстати, – продолжил Сэм. – И, когда мы сказали, что убийца, возможно, скрывается в этих пещерах, он согласился сотрудничать. А потом мы спустились и… – Дай-ка угадаю – огорошили его правдой, и он принял нас за ненормальных. – Типа того. Он сделал вывод, что мы и есть убийцы. – Я бы так же подумал. – Ты так и сказал… потому и позволил ему заковать нас. На последних словах Сэм поежился, слегка поморщил нос, и у Дина невольно мелькнула мысль: как он похож на маму, когда так делает. Дин зажмурился, мотнул головой и вернулся к разговору. – Погоди-ка, я дал ему связать нас? – А потом напал Олитьяу, убил детектива, долбанул тебя крылом по лицу, и мы побежали. Он окатил нас слюной… и ты упал с обрыва. – Плевок летучей мыши сразил великого охотника, – усмехнулся Дин. – У нас все еще есть работа, Дин, – настаивал Сэм. – Как скажешь, – прорычал он и сдался, укладываясь на сложенную рубашку Сэма. – Все, чего я хочу – убраться из этой, дыры обратно в… свою жизнь. – Я говорил тебе… – Замолчи, старик… просто… замолчи, – оборвал Дин. – Не могу больше это слушать. Сэм глубоко вздохнул. У Дина потяжелело на сердце – он знал, что задел парня грубыми словами и теперь сожалел об этом. Но прямо сейчас ничего не мог поделать. Истощение и боль были сильнее, и он проигрывал в борьбе с ними. Не предупреждая своего спутника, он соскользнул в сон в надежде хотя бы немного отдохнуть, если уж не исцелиться. Но ничего не вышло. Едва он уснул – опустились защитные стены, вырвались наружу образы и ощущения, что прятались днем в дальних уголках сознания. Его переполняли воспоминания – точно воспоминания, слишком настоящие для плода воображения. Он слышал крики, ощущал боль, но сильнее всего его мучила темнота. Во сне он чувствовал, как возвращается к реальности, будто выныривает из-под воды. Он лежал в грубом дощатом ящике, свет не проникал сквозь нащупанные пальцами тонкие щели. Воздух был затхлым и неподвижным. Паника накатила приливной волной. Он инстинктивно ударил кулаком по доскам, но, тут же зашипев от боли, принялся просто давить на них ладонью. Отчаянно хотелось вдохнуть кислорода, и увидеть хоть что-то, кроме всеобъемлющей тьмы. Перед глазами мелькали видения – нереальные, полные леденящего ужаса, крови и мучений. Проломив грубую древесину, он ощутил землю. Рыхлая и податливая, она сыпалась сквозь дыру на его лицо. Он перевернулся набок и продолжил копать путь наружу. Земля падала комьями, расступаясь над ним. Он мелко дышал, чтобы не наглотаться грязи, и выбирался на свободу. Голову кружило от усилий и жажды кислорода. Хотелось кричать, рычать от отчаяния, плакать от бессилия, теряя рассудок. Еще немного, уже должна была показаться поверхность. Уже должна… А потом… Ветер на кончиках пальцев. Трава. Свет. Он разгребал землю, пока среди почвы и корней не показался свет. Он высунул голову, и мелкие отчаянные вдохи слились в долгий глоток свежего воздуха и молитву неизвестно кому – спасибо… спасибо… – …тише, Дин, успокойся. Вокруг эхом отражался голос, доносился сквозь свет и окутывал желанным теплом после бесконечного холода. После бесконечной тьмы. – Проснись, старик, давай, не пугай меня. Так не должно быть. Там больше никого не было. Только он один. Совершенно один. – Эй, я тут, слышишь? Просто… дыши, ладно? Тише, Дин. Господи… Дыши со мной. Его руку сжала широкая ладонь, и вдруг оказалось, что он больше не карабкается из могилы посреди поляны, а лежит в полумраке сырой пещеры. Пламя огня бросало оранжевые блики на лицо склонившегося над ним человека. Этот парень – Сэм, вспомнил, Сэм Бэннер… нет… не совсем так… – прижал его руку к своей груди, таким знакомым жестом, что где-то внутри дрогнули воспоминания. – Чувствуешь? Я дышу. Давай со мной, – Сэм глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Дин понял, что неосознанно повторяет за ним, заставляя себя дышать ровно. – Вот так, хорошо. – Что за черт, старик? – голос Дина звучал хрипло, будто был сорван. – Ты разбудил меня, – Сэм помог ему сесть и дал бутылку воды. Дин пил жадно, в горле мучительно пересохло. – Ты… не то что кричал, но… ты напугал меня. Думал, у тебя сейчас приступ случится. Дин прислонил голову к шершавой стене и вернул Сэму бутылку. – Плохой сон. – Ага, так и понял. – Как будто… – он прищурил глаза. – Вылезал из могилы. – Ха. Он подождал мгновение, а потом переспросил: – Что, правда? Я вылезал из могилы? – Да, – ответил Сэм, вдруг заинтересовавшись пуговицами на куртке. – Ты… ну… Ты умер. Спасая меня. Мою душу. Дин нахмурился, ничего не желая слушать… но сон был таким ярким. Таким настоящим. Нужно было узнать побольше. – Стоя на ногах, – повторил он сказанное братом ранее. – Эээ, нет, – Сэм помотал головой. – Это было в другой раз. Ты… ну… Много раз умирал, вообще-то. Дин потер лицо, морщась, когда пальцы коснулись ран на лбу и щеке. В голове один за другим сменялись образы, дразнили своим появлением и тут же ускользали, не давая ухватиться за нить воспоминаний. Окружающий сумрак серел от света восходящей луны – время шло своим ходом. – Я был один, – наконец сказал Дин. – Когда я выбрался из… из-под земли, помню, что был один. – Ага, – выдохнул Сэм. Дин посмотрел на парня. – Если мы братья… почему тебя не было рядом? – Я не знал, что ты вернешься. Дин поднял голову. – Готов поспорить, это было сюрпризом. Я ворвался в твою жизнь и потребовал назад свою старую хату. – Вообще-то, тачку. – Чего? Губы Сэма тронула легкая улыбка. – Ты попросил меня выкинуть хлам из твоей машины. И забрал ее. – Чего смешного? – Серьезно, чувак. С тех пор столько лет прошло. Сэм чего-то недоговаривал. Вспышка раздражения заставила Дина подняться. – Ага, только я ни фига не в курсе. – Эй, нет, подожди… Но Дину было плевать на извинения и оправдания. Его одолевала боль, голова разрывалась от путаницы реальности с вымыслом, и вообще, он был словно погребен заживо с каким-то человеком, метящим в члены его семьи. Опираясь о стену пещеры, Дин встал на ноги. Перед глазами поплыло, и он вжал пальцы в неровную поверхность. – Дин, чувак, да ладно тебе. – Ничего не ладно, – отрезал он. Его кольнула зависть при виде того, как Сэм без усилий держится прямо. – Ты со спокойной миной рассказываешь, что мы охотимся на нечисть… что я… что я умирал. Много раз. А потом ржешь, потому что это было сто лет назад? Да иди ты к черту! – Послушай, я просто хотел сказать – после тех событий случалось много еще более ужасного, только и всего! – крикнул Сэм и закашлялся. Дин практически ощущал на себе, как сжимаются легкие парня. – Думал, ты уже свыкся с этим. – А что, по мне похоже, да? – Да! – выпалил Сэм, прижимая руку к груди. – Вообще-то, да! Дин медленно отошел от огня – вдруг показалось, языки пламени трепещут слишком близко. – Ладно, не психуй из-за этой адовой ерунды, все хорошо. Сэм резко поднял голову – можно было подумать, кто-то дернул его за длинные патлы. – Погоди, что ты сказал? – Что я сказал? – Ты помнишь Ад? Мгновение Дин не мог вымолвить ни слова, пытаясь сделать вдох. Ты помнишь Ад… Отчаянные крики, темень, вселяющая ужас… это был Ад? – Дин, – имя прозвучало резко, словно пуля. – Дин! – Чего? – Ты ведь помнишь, да? – Сэм понизил голос почти до шепота. – Я… Я не… – он не помнил ничего, кроме этого сна. Сна о том, как был похоронен. Сна, который оказался реальностью. Сэм вдруг присел у сумки и начал в ней что-то искать. – Какого черта ты делаешь? – Ищу, чем зачерпнуть воды, – отрезал Сэм. – Нахрена? – прорычал Дин, заранее зная ответ. – Смоем с тебя яд, наконец! – Сэм встал с бутылкой в одной руке и фляжкой в другой. – Нет, – бесстрастно ответил Дин. – Послушай, я не собираюсь топить тебя в ней… – Я сказал нет! – Почему нет? – с той же силой выкрикнул Сэм. – Потому что я не хочу вспоминать! Слова преградой встали между ними. Дин и Сэм смотрели друг на друга по разные стороны догорающего костра. В воздухе чувствовалось приближение рассвета – вокруг будто пахло иначе. Свежестью. – Но… почему? – тишину разорвал вопрос Сэма, прозвучавший с какой-то детской обидой. – Почему? – переспросил Дин. – Потому что эта твоя жизнь – ну или наша, как ты говоришь – сплошной мрак и несчастья, и… адская боль без конца и края. Сэм молчал. Дин слышал их дыхание – такое синхронное, будто оба всегда боролись за жизнь только ради этого звука. – Ты прав, – наконец вымолвил Сэм. – Слишком много несчастий и боли. Но… Дин, ты должен знать. Хорошего тоже было немало. Мы… мы и правда делали людям добро. И миру. Сам не зная почему, при этой мысли Дин ощутил укол боли в груди, и невольно задержал дыхание. Сэм заметил и потянулся к брату, но в это мгновение в утренней тишине раздался рев. – Вот черт, – Дин шагнул назад. Сэм поднял взгляд к потолку. От стен пещеры отразился новый крик – слабее, и более… похожий на человеческий. – Это… – Иди сюда, – машинально скомандовал Дин. – Давай, спрячься за мной. – С ума сошел? Ты едва на ногах стоишь! – Черт возьми, просто спрячься! – Дин медленно наклонился и неловко поднял оружие левой рукой. Воспоминания пытались прорваться наружу, разрывали голову, требуя внимания, но у него не было времени. Наконец, Сэм повиновался – обошел костер и встал рядом с Дином. Олитьяу влетел сквозь разлом и опустился на дно пещеры, хлопая крыльями. Они отвернулись от облака из обломков, горячих углей и дыма, но перед этим Дин заметил, как монстр выпустил что-то из когтей, сложил крылья и исчез в тоннеле. – Что за х… – Он что-то бросил сюда, – прервал Дин. Сэм положил на место бутылку и поднял фонарик. На негнущихся ногах Дин обошел костер и взглянул, куда Олитьяу кинул свою ношу. Сначала он услышал Сэма и только потом осознал. Внутри у него похолодело. – Это человек, – выдохнул Сэм и прикрыл рот ладонью. – Господи... Мы его знаем. Дин не поверил своим глазам: лежащий в луже крови мужчина был еще жив. Его ноги ниже колен превратились в фарш, тело было изодрано в лохмотья, сквозь дыру в щеке виднелась кость. Он смотрел не мигая сквозь луч фонаря широко раскрытыми от боли глазами. – Эй, – Дин присел рядом и осторожно коснулся холодной от пота шеи мужчины. – Эй, приятель, посмотри на меня. Тише, тише. Когда тот перевел на него взгляд, Дин заметил слезы в уголках его глаз. Незнакомец попытался заговорить, но из груди вырывались лишь хрипы, и кровь пенилась на бледных губах. – Молчи, – сдерживая беспомощное отчаяние, сказал Дин. – Успокойся. Просто потерпи немного. Тот беззвучно сжал губы, и слезы выкатились из его глаз. Дин прижал пальцы сильнее к его шее. – Потерпи... Грудь человека поднялась еще раз, а потом Дин увидел, как боль и ужас исчезают с его расслабленного лица. Спустя несколько секунд он почувствовал руку Сэма на своем плече. Это была одновременно поддержка и сопричастность. Вдвоем по одну сторону в этой неразберихе. – Мы его знали? – переспросил Дин, закрывая глаза мужчины. – Это… Не помню, как его звали, но мы разговаривали с ним. О жертвах в городе. До того, как сошлись на Олитьяу. Дин проглотил ком в горле. – Ты знаешь, как убить эту тварь? – Да, – ответил Сэм. – Ты рассказал мне. – Тогда напомни, – хватаясь за руку Сэма, он встал и посмотрел ему в глаза. – Потому что мы идем убивать ее. Прямо сейчас. Свет фонарика отбрасывал странные тени на улыбку Сэма. – Над чем лыбишься? – Дин свел брови. – Ни над чем. Просто… ты говоришь совсем как мой брат. Дин опустил взгляд. Он еще не был готов к одобрительным сравнениям с братом этого чудака. – Не бросим же мы его прямо здесь, – он кивнул в сторону истерзанного тела. – Помоги дотащить к первому, – он посмотрел на Сэма. – Если ты окажешься прав, и мы выберемся отсюда… кто-то будет их искать. Молча кивнув, Сэм взял руку мертвого мужчины. Дин наклонился, чтобы взяться за вторую, но тут же разогнулся от боли, словно ножом пронзившей ребра. Перед глазами побелело, сквозь шум в ушах ничего не было слышно. Он пытался вдохнуть, но знал, как только втянет воздух – грудь вспыхнет пламенем. Он не заметил, как осел на пол, но в следующее мгновение уже видел перед собой Сэма, который тяжелой рукой придерживал его за плечо. Это казалось удивительно приободряющим, знакомым. Спустя мгновение он сделал слабый вдох, потом еще, и пространство вокруг приобрело смутные очертания. – Все… нормально, чувак, – пробормотал Дин и ушел от прикосновения. – Пойдем. – Посиди здесь, – приказал Сэм. – Сиди и не двигайся. Дин хотел было возразить, но ребра словно плавились в груди, а голова гудела от ударов собственного сердца. Он оцепенело кивнул и продолжил коротко втягивать воздух, понемногу, сколько нужно, чтобы оставаться в сознании. Свет Сэмова фонарика подпрыгивал, когда тот тащил тело жертвы к дальнему концу пещеры. Кровавый след тянулся за ним темными пятнами. Когда свет фонаря перестал бить по глазам, Дин поднял взгляд на широкую расщелину в потолке высоко над головой. Он ждал предрассветной тишины, которую замечают только ночные существа, и чувствовал, как преображается мир с наступлением дня. Сэм открыл ему свои воспоминания, но Дин ничего такого не помнил. Он не знал, кто вырастил парня таким легко втирающимся в доверие. Не знал, кто вдолбил в патлатую голову дурацкую цель, которой живут они с братом. Он будто слушал пересказ фильма, в котором снимался сам, но никогда не видел на экране. Зрелище того, как умирает человек, вдруг пробудило в нем водоворот эмоций – жажду возмездия, желание противостоять до последнего, защищать других. Чувства вскипали в нем с такой силой, что хотелось вырвать их из груди. В словах Сэма было что-то верное. Близкое ему. Пусть он не помнил своего брата, но чувствовал себя борцом. – Ты как? – тяжело дыша, спросил Сэм, когда вернулся к нему. – Нормально, – Дин встал, не принимая его помощи. – И прежде, чем ты скажешь что-то еще, – он проклинал себя за предательски дрогнувший голос, когда качнулся на нетвердых ногах, – какой бы план мы ни придумали против этого оладьяу… – Олитьяу, – терпеливо исправил Сэм. – …в нем не будет пункта о том, что я сижу у костра и жду, когда ты убьешь его и вернешься. Понятно? Сэм скрестил руки на груди. В его темных глазах мелькал вызов, лицо казалось бледным в сером утреннем свете. – Значит, лучше пусть тебя убьют, да? – Да, – без тени сомнений ответил Дин. – Будь я проклят, если ты не самый упрямый идиот, с памятью или без. Дин понятия не имел, о чем говорил Сэм, но знал: он должен участвовать в борьбе с этой тварью. Он просто не мог стоять в стороне – и не мог сказать, почему. Просто внутри разгоралось странное чувство и одним своим существованием толкало действовать. Когда Сэм лишь молча качнул головой, Дин побрел к тлеющему костру. Он пнул в него несколько сухих листьев, и ярко вспыхнуло пламя. Сэм подбросил еще веток – огонь разгорелся с новой силой, окутывая теплом. – Эти мудреные пули убьют его, да? – задумчиво спросил Дин, потирая шею. Сэм кивнул и, присев рядом с сумкой, расстегнул куртку, подставляя голую грудь стылому воздуху. – В преданиях говорится, Олитьяу можно убить медью, но подойти близко почти нереально, – он натянул футболку, слабо морщась от движения, и убрал с лица волосы. – Нужно стрелять в сердце. Дин наблюдал, как тот переодевается. Когда Сэм зашелся жутким кашлем, Дин нахмурил брови. Он совсем не хотел об этом думать. Но от такого звука, от опущенных плеч и отчаянных попыток парня вдохнуть, где-то глубоко внутри Дина зарождалось беспокойство. – А сердце у него на своем привычном месте, – продолжил он. Сев поудобнее, Сэм опять кивнул. – А еще… Ну, это была… последняя ночь лунного цикла, поэтому… – Поэтому что? – Поэтому… Наступил день. Чудовище теперь… спряталось в логове, – Сэм махнул рукой в сторону темной зияющей дыры тоннеля. – Ну, значит, позовем его сюда, – Дин повел здоровым плечом, мысли путались и ускользали, его разум был похож на двигатель, работающий вразнос. – Позовем, – Сэм опустил голову, и волосы скользнули на лицо. – Знаешь, Дин, это тебе не вестерн какой-нибудь. Не дуэль на рассвете и все такое. – Очень смешно, – ответил Дин и наклонился перебрать вещи, сложенные в кучу на полу. – Может, настало время играть по нашим правилам. Найдя, что искал, он протянул Сэму свисток. Глаза парня блеснули в свете костра. Он медленно взял из пальцев брата тонкую серебристую трубку. – Черт побери, Дин, ты гений. Дин улыбнулся краем губ. – Летучие мыши используют ультразвук, верно? Даже такие гигантские. Сэм продолжил мысль. – Устроим ловушку, позовем ее и бум! Никаких больше Олитьяу. – О том и речь. Лицо Сэма озарила улыбка, плечи расслабились, и он стал похож на мальчишку. Дин улыбнулся в ответ и тут же отвел взгляд. Не нужно привязываться к этому парню. И переживать за него. Но что-то заставляло его… – А расскажи о хорошем, – вдруг попросил он. – В смысле? – Сэм непонимающе посмотрел на него. – Ты говорил, в нашей жизни бывало хорошее. Что именно? – А, ну… Мы спасли мир. И не раз, – Сэм с деланой беззаботностью повел плечом, сжимая в руке свисток. – Точно, – фыркнул Дин и сел, устало прислонившись к стене. Он осторожно развязывал веревку, поддерживающую сломанную руку, и обдумывал план. Необязательно было знать о демонах, призраках и прочей дребедени, чтобы понять – законы физики против них. Без серьезной подготовки не было ни малейшего шанса справиться с огромной летучей мышью одним-единственным удачным выстрелом в сердце. Будто «Давид и Голиаф» на современный лад. Но сначала надо было поймать тварь в ловушку. Дин связал снятую с шеи веревку с той, что валялась кучей около сумки. Мгновение Сэм непонимающе смотрел на него, а потом стал помогать ему сооружать сеть. Собрав оставшиеся веревки и карабины, он сложил их рядом. – Я серьезно, – продолжил Сэм по пути к телу полицейского. Голос эхом разлетался по пещере, отражался от стен шипами правды. – Сначала это были Врата Ада в Вайоминге. Мы их закрыли, но… Дин поднял взгляд и в тусклом свете увидел, как Сэм снимает страховку с копа. – Дело тогда кончилось не слишком хорошо – ты продал душу демону перекрестков. Спас мою жизнь и угодил в Ад год спустя. – Не все предусмотрел, да? – Дин отшучивался, опасаясь, что Сэмовы слова потрясут его слишком сильно. Сэм вернулся к брату и бросил веревку в общую кучу. Видя кровь на его руках и на снаряжении, Дин подавил дрожь. Все еще погруженный в мысли, Сэм вымыл руки святой водой. – Мы победили двух архангелов и остановили Апокалипсис… Правда, в Аду оказался теперь я, поэтому… – Сэм глянул на брата и замолчал – слова отзывались едва скрываемым ужасом в его глазах. – Пока хватит, да? – Наверное, мы по-разному понимаем добро. Сэм сел, сложив руки на ногах. – Наверное… За все добро, что мы приносим миру, приходится платить. Может, поэтому… Когда молчание затянулось, Дин вопросительно наклонил голову. – Поэтому что? – Мы не всегда принимали верные решения. – Уже хорошо, – Дин прислонился затылком к стене. – Значит, хотя бы мы – люди. – Я о том, что мы… усложняем жизнь себе… и другим, потому что не можем… – Сэм опять замолчал и посмотрел на Дина, словно стыдясь чего-то. – Мы не можем жить, если один из нас мертв. Дин задумчиво пожевал нижнюю губу. – Значит, это тебе спасибо за каждую мою смерть, так? Сэм удивленно взглянул на него. – Но если я каждый раз возвращаюсь, то… – Ты издеваешься, – заключил Сэм. Дин вдруг почувствовал себя виноватым, но не смог выкрутиться. – Ладно, я понимаю, – отступил Сэм. – Я бы сам в такое не поверил. Но, чтобы ты знал… Я тоже умирал пару раз. Эти слова тяжестью легли на ноющую грудь Дина. – И ты находил способ вернуть меня. Или удержать от гибели. Неважно как, но ты помогал мне выжить, даже если это значило… – Сэм сжал губы и мотнул головой. – Мы словно гранитная скала… но жизнь то и дело откалывает от нас понемногу, и с каждым новым ударом судьбы мы все меньше и меньше, но… – Сэм прищурился. – Мы по-прежнему скала. – И это вот к такой жизни ты хочешь вернуться? – Дин вытащил из сумки упаковку вяленой говядины и, взяв несколько палочек, протянул пакет Сэму. – Хочешь, чтобы я ее вспомнил? Жизнь, где каждое доброе дело забирает часть нас самих. Сэм молчал долгую минуту. Дин даже успел пожалеть, что ответил ему слишком жестко. Но вдруг удивился его тихому смешку и ленивой улыбке, от которой появились ямочки на щеках. – Что-то по-настоящему хорошее… – Сэм смахнул волосы с лица. – Это не наша работа. Это… просто мы сами. Дин непонимающе сдвинул брови. – Ты вроде говорил, мы братья. – Так и есть. Это значит… Дин пожевал говядину, ожидая продолжения. – Это значит слушать Zeppelin в Импале – одну и ту же проклятую песню в сотый раз подряд и вдруг подпевать ей хором. Или… – Сэм улыбнулся, вспоминая, – устроить ночлег на природе, когда не нашли даже самый захудалый мотель и увидеть целый мир в ночном небе. Или фастфуд по дороге, или пирог в номере, или пиво на багажнике машины, или… черт, игра канзасских «Jayhawks» по телеку. – Чья игра? – Дин наклонил голову. – Это… – Сэм махнул рукой. – Забей. Я только хочу сказать… наши жизни, чувак. Мы. Быть твоим братом. Расти с тобой, сражаться бок о бок с тобой…или за тебя. Вот что действительно по-настоящему хорошо. В груди Дина что-то всколыхнулось, сильное и горячее, как обжигающие слезы. – Тебе бы мелодрамы писать, – сказал Дин и взял бутылку с водой. Но Сэм ничего не ответил на колкость – пойманный в воспоминания, он будто готовился сделать так, чтобы у Дина встал ком в горле и защипало глаза. – Однажды летом мы были… в Филадельфии, что ли? Нашли ту пустую площадку. Мне было около двенадцати, значит, тебе где-то шестнадцать. Дин наморщил брови. О разнице в возрасте он не задумывался. О том, кто старше, кто младше. О детстве, проведенном вместе. – Отец нашел временную подработку в автомастерской, и мы жили в той маленькой квартирке-студии. Только ты… словно с катушек съехал. Предложил мне дежурить вместе с тобой. Чтобы рядом с домом было безопасно. – Боже мой, звучит так, словно я тупица какой-то. – Да не… – Сэм мотнул головой и прочистил горло, прижав руку к груди. – Ты просто хотел занять нас чем-нибудь. После охоты на оборотней сложно тупо сидеть в комнатушке и смотреть телек с двумя каналами. Из которых только один на английском. Дин наклонил голову, не улавливая, к чему ведет парень. – Помню, как мы гуляли и пришли на это пустое поле с баскетбольной корзиной. Точнее, железкой без сетки. Мяча у нас не было, но ты кое-что придумал, – он задумчиво посмотрел наверх. – Вместо мяча у нас был камень. Он так гремел по доске, что эхо разносилось по всей округе. Мы играли до самого захода солнца. И это, знаешь… одно из лучших воспоминаний. Сэм перекатил голову по стене, чтобы встретить взгляд Дина, и тот кивнул в ответ, незаметно для себя. – Вечером вся площадка и дома вокруг стали… необычного красно-золотистого цвета – и это все – просто жара и ветер…и ты, Дин. Ты смеялся, приятель. Я думал тогда, это что-то особенное – видеть, как ты смеешься. Дин опустил взгляд. Глаза щипало от внезапного желания вспомнить это. Вспомнить Сэма. – Отец отыскал нас, – продолжил Сэм. – Помню, он говорил, что шел на смех и грохот. Он просто облокотился на изгородь и смотрел на нас. Помнишь, как он… – Сэм оборвал мысль, мельком глянув на Дина. – А, ну да. Он вроде как… изучал нас. Будто искал слабые места, те, что нужно будет прикрывать. Но тогда… знаешь, он только… с улыбкой наблюдал за нами, пока не настало время возвращаться домой. Сэм подбросил веток в костер, и в воздухе закружились искорки, погасая на лету. – Вот что у нас было хорошего, Дин. Они помолчали, слушая, как свистит ветер, врываясь в разлом над их головами. Слушая предрассветную тишину и дыхание друг друга. – Знаешь, что, – наконец сказал Дин, посмотрев на него. – Убьем эту тварь – и я сам прыгну в воду. Сэм усмехнулся. – Заметано.