Удержи меня

      Уничтожить все, до чего можно дотянуться, и исчезнуть.       Раствориться. Не думать. Не существовать.       Вокруг Эрика танцевали мельчайшие металлические частицы, создавая причудливый кокон. Он парил высоко в небе, а его сила, его воля распространялась по всему миру с одной единственной целью – найти и уничтожить. Рушились дома, мосты, поднимались в воздух машины и корабли. Вся планета дрожала как в припадке, а он лишь едва шевелил пальцами, призывая к себе молекулы металла из земной тверди.       Закрыть глаза. Он теперь не Эрик, и даже не Магнето. Он – нечто большее, он сам состоит из сплава металлов. У него нет сердца, осталась лишь огромная дыра на его месте. Зияющая пустота.       Исчезнуть. Не чувствовать. Не вспоминать.       В конце концов, этот мир всегда заслуживал, чтобы его уничтожили.       Вязкая, тяжелая тишина окутывала Эрика своими давящими объятиями, проникая в самые потаенные уголки истерзанной души, копаясь в ней, уничтожая последние лучи света. И Эрик послушно слушал, воспринимая ее черную зависть, как свою собственную, погружаясь все больше в фальшивые воспоминания.       Он очнулся от бессонного живого марева, когда чей-то голос с явным отчаянием громко звал его по имени. Эрик неохотно открыл глаза и с долей удивления обнаружил перед собой Мистик и какого-то серебрянноволосого паренька в причудливых очках.       – Мистик? – в голосе Эрика отчетливо звучало недоверие. Он не понимал, почему она здесь.       – Я знаю, ты считаешь, что все потерял, но это не так. Я с тобой. И Чарльз! У тебя есть семья, которая гораздо больше, чем ты думаешь. Ты не смог спасти свою семью в прошлый раз, но теперь у тебя есть шанс!       Девушка так искренне старалась убедить, но чувствовала, что ее слова улетают в пустоту. Остекленевший взгляд и совершенно беспристрастное лицо Эрика было самым пугающим ответом. Лишь при упоминании Чарльза уголок его губ слегка дернулся.       – А ты? – властным голосом Магнето припечатал растерянного паренька.       – Я… Я пришел ради семьи, – тот занервничал еще больше, кусая губы и не решаясь прямо посмотреть на повелителя металла.       Страх. Правильно. Все его боятся, и этот юнец лишь очередное подтверждение. Даже среди своих он всегда был чужим. Лишним. Так было всегда, и так будет.       Эрик больше не собирался рассуждать. Не хотел чувствовать. Стремился малодушно сбежать от самого себя, позволив капельку лицемерия и слабости. И собирался уже опять закрыть глаза и восстановить концентрацию, когда яркий взрыв невольно привлек его внимание.       – Чарльз! – еле выдохнула Мистик, увидев разбившийся самолет, но нашла силы посмотреть на Эрика. – Я буду сражаться за то, что у меня осталось. А ты?..       Не дожидаясь ответа, Мистик и паренек в мгновение ока перенеслись на поле битвы, оставив повелителя металла в одиночестве, но оно не принесло долгожданного спокойствия. Острая, как взрыв сверхновой, мысль преодолела черный вакуум отчаяния: «Чарльз…». Туманная мгла, которая уже почти полностью поглотила Эрика, казалось, заволновалась и торопливо попыталась заставить забыть образ молодого профессора, но было уже поздно.       «Чарльз… Опять ты. Почему каждый раз именно ты?..».       Эрик даже не заметил, как по его щеке потекла одинокая слеза.       Он давно очнулся от детской доверчивости, но этот невозможный человек обладал просто невероятной харизмой, и его тянуло к Чарльзу неотвратимо с самой первой встречи. Он помнил, как сильные руки упорно вытаскивали его из ледяной воды, как впервые услышал такие простые, но в то же время самые главные слова: «Эрик, ты не один». Помнил мягкие каштановые волосы, невероятно-голубые глаза с неизменными искорками смеха, милую ямочку на подбородке, руки с изящными пальцами. Помнил их бесконечные разговоры и шахматные партии, ту решимость Чарльза и бесконечную наивную веру в него, Эрика.       – В тебе гораздо больше всего. Не только боль и гнев. Есть и хорошее, я уверен, – наклонив голову и заглядывая в самую душу, говорил когда-то Чарльз.       И повторял это при каждой встрече.       Удивительно, но Чарльз простил. И даже по-прежнему любил и ждал. Новое воспоминание накрыло так внезапно, что Эрик чуть не потерял концентрацию и не грохнулся с пятнадцатиметровой высоты.       – Ты уходишь не только от меня, – говорил нараспев молодой Чарльз. – Здесь у тебя есть шанс стать частью того, что гораздо важнее тебя. И ты нужен здесь, Эрик.       Чарльз в его воспоминании развернулся и, засунув руки в карманы, медленно пошел обратно к двери, а настоящий Леншерр застыл, чувствуя, что не может отпустить его, не может потерять того, кто стал ему больше чем другом. Он стал его жизнью, воздухом, смыслом. Тем, кто всегда был якорем, который удерживал внутреннего монстра Эрика, кто заботливо вкладывал в его душу свет и надежду.       Но тьма уже справилась с нахлынувшими воспоминаниями повелителя металла, вновь сковав его тело и разум. Эрик пытался сопротивляться, но отчетливо понимал, что не справится, что утонет в этом водовороте боли и горя. Он держал на руках мертвых Магду и Нину. Он не спас их тогда, не успел. И похоронил в Польше вместе с самим собой. Не спасет и сейчас никого. Не спасет Чарльза. Он слаб, малодушен, он предатель.       Жизнь сжигала душу, а тоска честно исполняла свой долг.       И Эрик тихо шептал: «Останови меня, Чарльз, молю».       Но не слышал ответа. Где-то внизу студенты профессора безуспешно сражались с Апокалипсисом, серебрянноволосому пареньку сломали ногу и отбросили как тряпичную куклу.       «Останови меня, прошу, Чарльз, только ты это можешь сделать».       Апокалипсис придушил Мистик, и она безвольно осела на землю.       Эрик чувствовал, как сквозь пальцы утекало время, стрелки часов отсчитывыли последние секунды перед концом света, а он сам безоговорочно проигрывал пожиравшей его душу тьме.       «Halt mich, mein Leben, halt mich!*» – шептал он, стараясь не поддаваться удушающей панике.       Апокалипсис шел за Чарльзом, а тот лежал на втором этаже полуразрушенного здания без сознания. Его студенты были не в силах удержать древнее пробудившееся зло, Леншерр видел это слишком отчетливо. Внезапно он понял, что его Чарльз, сильнейший в мире телепат, сейчас не в силах ему помочь. Профессору самому отчаянно нужен кто-то, кто протянет руку и не даст умереть.       И тогда, даже еще не осознавая того, что сделал, он вбил перед Апокалипсисом две металлические балки, загораживая проход к другу.       Наконец-то впервые в жизни Эрик остановился сам. (*) Удержи меня, моя жизнь, удержи!