Увидев, как труд всей его жизни истек капля за каплей, маг решил, что самое время сойти с ума.
«Увы, все мои подопытные животные либо сдохли, либо убежали, поэтому последний эксперимент я поставлю на самом себе. Я не боюсь. Это историческая ночь», — последняя запись в лабораторном журнале
Артефакт поднимался все выше по косой траектории, быстро удаляясь от дома своей хозяйки. Пару мгновений назад он был едва выше крыш одноэтажной застройки, а теперь уже парил над серыми коробками многоэтажек, которые постепенно превращались в игрушечные домики детского конструктора. Городские кварталы севера и центра сменились южным пригородом, а тот — холмами и лесом. Броктан-Бей стал просто серым пятном, от которого в глубь страны расходилась рваная паутина дорог, а подарок древнего вампира все продолжал подниматься выше, стремясь к верхним слоям атмосферы. Этот особый магический предмет был сконструирован Сорином Марковым для того, чтобы обеспечить выживание Авацины, и копия разума древнего Мироходца, заключенная в нем, сделает все, чтобы достичь своей цели. Вот только задачка оказалась весьма нетривиальной, даже несмотря на то, что вампир обеспечил свое творение всеми возможными средствами для ее исполнения. Чтобы понять те сложности, с которыми столкнулся Сорин, разрабатывая этот план, в первую очередь нужно осознать, что представляла собой сама Авацина. Да, основой ей послужили сереброкровые небесные девы Иннистрада, но, создавая свое прекраснейшее творение, он стремился сотворить нечто большее, чем просто невероятно сильного Ангела. Древний мироходец задался целью дать своей родине Бога. И хотя в мультивселенной множество подобных созданий, подчас совершенно непохожих друг на друга, их всех объединяет одно: особая взаимосвязь с собственным миром. Марков ковал свою дочь из надежд и страхов, что сулила жителям Иннистрада серебряная луна, плывущая на небосводе. Люди смотрели на нее со страхом и надеждой, ведь луна была не только вестником приливов и отливов тьмы мира, но и истоком лучшего оружия для защиты. Вампиры и сектанты всех мастей вглядывались в небосвод с вожделением и опаской, ведь мощь их кровавых ритуалов также во многом зависела от спутника. Отношение оборотней делилось в зависимости от отношения к своему проклятию, одни жаждали окунуться в сияние ночного светила, в то время как другие ужасались каждому заходу солнца. Даже ангелы и демоны не были равнодушны к серебряному шару с пятном в виде цапли. Он вплел Авацину в саму суть своего родного мира, так что без мира не могла существовать и она. Как переместить на иной план существования то, что не должно перемещаться? Как сделать так, чтобы она не распалась на безличную ману, как только будет разбита последняя скрепа, связывающая ее с Иннистрадом? И если первые препятствия удастся обойти, каким образом увериться в том, что новое место примет изгнанницу? Ответом на все стал браслет из лунного серебра, заполненный несколькими галлонами его собственной крови, в которой хранился слепок разума древнего Мироходца. Первая фаза плана начала действовать, как только вампир отделил Авацину от Иннистрада, артефакт, оказавшийся на ее руке, мог временно обеспечить самостоятельное существование сущности богини, но это было только начало. Когда Авацина оказалась в новом мире, браслет приступил ко второй фазе, самой важной и деликатной. Взяв управление над эдрами, с помощью которых Марков обеспечил защиту своей дочери от вредоносного воздействия Слепой Вечности, он заключил себя и свою подопечную в непроницаемый маскировочный щит. Раскинув на несколько километров вокруг себя едва заметное сенсорное поле, артефакт начал изучать местность, поступательно систематизируя получаемую информацию. К счастью, живой мир этого плана не только существовал, но и на базовом уровне не особо отличался от его родины, поэтому ему быстро удалось выяснить, что здесь есть разумные, и, мало того, они оказались людьми. Это были весьма хорошие новости, так как наличие разумных позволяло идти более коротким путем обеспечения вживания Авацины в новую реальность, а то, что это люди, позволяло не тратить ограниченные средства на подстройку ее внешности под местное население. В конце концов, им могло и не так повезти: в мультивселенной много мест, которые бесконечно далеки по своим особенностям от Иннистрада. Получив необходимую информацию, разумный артефакт смог приступить к основной работе. Для того чтобы стать частью нового мира, сущность Авацины должна была претерпеть серьезные изменения, и именно это было одним из самых узких мест плана. Несмотря на все свои достоинства, браслет был ограниченным инструментом, возможности которого никогда не смогли бы перекрыть всех вариантов развития событий, и слепок разума создателя тут не мог помочь. Более того, вдосталь попутешествовав, Сорин точно знал, что всего просто не предусмотрит, тем более, для столь тонкой операции. Было необходимо подобрать универсальный метод, у которого будут шансы справиться с любой неожиданностью. Подстроиться под давление обстоятельств и «перерасти» их… Нечто подобное можно было достичь только при помощи изменчивых дебрей зеленого спектра, а магия такого толка по большей части была для него темным лесом. Чтобы реализовать это, Маркову пришлось отойти далеко от тех областей искусства, в которых он сам себя считал мастером, к счастью, века жизни помогли и здесь, позволив разработать единичный ритуал, который реально мог сработать. В своем магическом коконе тело Авацины превратилось в облако силы, и прямо в нем артефакт начал формировать человеческий эмбрион, осторожно подпитывая его зеленой маной. Для того чтобы выжить, Защитнице Иннстрада предстояло впустить в свою суть третье начало и познать жизнь полностью биологического существа. Когда семя зелени пустило корни в магической сущности крылатой, а подросшее тело полностью слилось с душой, артефакт развеял кокон, после чего перешел полуинертное состояние, предварительно не забыв сформировать из остатков силы кое-какую одежду на своей подопечной. С этого момента началась история девочки, которой вскоре дадут имя Аннет, а в работе артефакта произошел длительный период бездействия. Подъем браслета продолжался выше облаков и остановился только при приближении к границе атмосферы, где-то на 105 километрах над поверхностью. Артефакт неподвижно висел в воздухе, пытаясь по-настоящему осознать, что видит перед собой. Слепок разума древнего мироходца даже решил сформировать кровавый фантом, чтобы воспользоваться его органами чувств, но даже так все осталось по-прежнему. В этом месте мана мира как бы выцветала и разглаживалась, переходя в обезличенную эфемерную форму, и устремлялась вдаль ровным, едва осязаемым потоком. А на физическом уровне перед его взглядом раскрывались глубины бесконечной бездны, в которой мерцали звезды. Здесь, на высоте, где мана Земли не мешала его ощущениям, он мог в полной мере понять, насколько этот план бытия отличается ото всех, что прежде видел оригинал. Ведь эти звезды — не просто блики на границе мира, как в Доминарии, и не отражения смежного измерения, как в Тэросе. Они реальны и находятся в пределах единого измерения этого плана, пусть и невероятно далеко отсюда. Он словно стоял на пороге второй Слепой Вечности. Необъятные просторы пространства, таящие в себе невиданные чудеса и опасности. Бесконечность в бесконечности. — Забавно, — пробормотал кровавый фантом. — А я-то думал, что после близкого знакомства с разрывами линии времени строение мироздания меня больше никогда не удивит. Даже жаль, что оригинал постарался разорвать все связи, по которым можно было бы отследить наш путь, ему бы было интересно взглянуть на это место, — он покачал головой. — К сожалению, для меня все это скорее препятствие, чем удивительное открытие. Браслет свернул фантом до небольшой дымки вокруг себя, с помощью которой парил в воздухе, и задумался над тем, что ему делать дальше. Этот мир с завидной регулярностью заставлял болеть его несуществующую голову. Сперва выяснилось, что местная мана настолько дубовая, что узы едва формируются даже у Авацины, не говоря уже о его ограниченном вместилище, из-за чего пришлось задействовать спящий режим, прерываемый только для осторожных проверок раз в несколько лет. Потом взбунтовалась зеленая мана его подопечной, да так, что он чуть не вскипятил себе всю кровь, пытаясь разобраться, как такое вообще возможно. Нет, серьезно, всех знаний оригинала было недостаточно для понимания того, каким образом должна была вывернуться эволюция Ангела-Божества, чтобы она могла породить полноценное потомство от соития с человеком. Причем не прикладывая к этому никаких осознанных усилий! Ну, видимо, когда вносишь в стройную черно-белую структуру щепотку зеленого безумия, можно ожидать чего угодно. Радовало только, что после рождения дочери проблема с узами у его подопечной начала выправляться, и небольшой ручеек силы даже перепал ему. О том, что, по факту, у Сорина Маркова появилась внучка, артефакт старался вообще не думать. Да и навязчивое желание плотно пообщаться с неким Денни Эбертом совсем не помогало его душевному равновесию, даже несмотря на отсутствие души как таковой. И теперь вот эта бездна, которую просто так не перелетишь. А ведь до завершения работы оставался последний штрих, но нет, полет до местной луны, которая Болас знает на каком расстоянии от поверхности, займет слишком много времени, даже если он плюнет на возможные опасности. Артефакт раздраженно замерцал, после чего начал спуск, сосредоточив свое восприятие на поиске симпатических связей между Луной и планетой. Что ж, если достичь спутника невозможно, придется пойти другим путем, пусть и более сложным. Как ни странно, искомое обнаружилось довольно быстро, хотя слепок разума старого вампира даже не рассчитывал на такую удачу. Ровная мощная связь далеко на юго-западе континента была именно тем, что ему нужно, так что артефакт быстро скорректировал свой полет, направившись прямо к вожделенной точке.***
Хью Уилсон считал, что ему очень повезло с работой. Хорошая зарплата, полный социальный пакет, нормальные коллеги и, кроме всего этого, никаких особых сложностей. Знай четко следуй регламенту, гоняй редких яйцеголовых да делай обходы в ночное время. Курорт, а не охрана важного государственного объекта. Хотя нужно признать, что те времена, когда Хранилище Лунного Грунта являлось реально важным заведением, давно прошли. Сперва банальный спад ажиотажа, потом появление паралюдей, нарастающие проблемы в стране и первые атаки губителей, постепенно задвигали это место на задний план среди прочих объектов НАСА. Последней каплей, отправившей его на задворки бюджета, стала Симург. Точнее паршивое отношение этой бестии ко всему, что летало выше определенной границы. Кому сдались старые булыжники, если само существование космической программы оказалось под вопросом? Дошло даже до того, что охрану объекта скинули на частную фирму, в которой и работал Хью. Но, по правде говоря, все эти проблемы научников и астронавтов были скорее на руку, ведь в иных обстоятельствах он никогда не смог бы получить назначение на это тепленькое местечко. Что поделать, своя рубашка всегда ближе к телу. Хью вышел из подсобки и, поправив кобуру, направился к КПП. — Эй, Джо, — позвал он, наклонившись к небольшому окошку. — Брось мне пропуск и ключи от западного крыла. — Чего это ты туда сегодня намылился? — проворчал немолодой мужчина с проседью в волосах, отвлекаясь от экрана компьютера. — Снова Груберу в покер продул и теперь отрабатываешь? — Ага, есть такое дело, — беспечно пожал плечами Хью. — Игроки хреновы, — фыркнул Джо, протягивая охраннику карту пропуска и ключи. — Помяни мое слово, не доведет тебя этот пройдоха до добра. Сперва на смену играете, потом на баксы, а там и не заметишь, как жилье по ветру пустишь. — Брось, приятель, не преувеличивай, просто капелька азарта для развлечения, — хмыкнул Уилсон. — Да и чем еще тут заняться? Тем более, в выходной. К тебе-то самому кто-нибудь вообще заходил, или целый день только пасьянсы и раскладываешь? — Не раскладываю, — ответил тот, нахмурив брови. Ему явно не понравилось, что от его предупреждений так развязно отмахиваются. — Недавно целая делегация яйцеголовых пронеслась. Приспичило им чего-то на особом оборудование проверить. Только эти в восточное крыло побежали, так что никто тебе не встретится. Главное, плутай поменьше по чужой территории. — Окей, старик, это мы завсегда, нам чужого не надо, — сказал Хью. — Ладно, бывай, а я в путь. — Давай-давай, топай, — откликнулся Джо, махнув ему на прощание рукой. Хью развернулся и, насвистывая себе под нос простенькую мелодию, направился ко входу в западное крыло хранилища. Пройдя еще пару постов охраны, попутно здороваясь с коллегами, он добрался до пустого коридора, в конце которого виднелась тяжелая металлическая дверь со сложной запирающей системой. Приблизившись к ней, охранник привычно посмотрел сквозь небольшое оконце из толстого стекла, после чего провел по замку картой и вставил ключ. Гулко щелкнули замки, установленные здесь еще в начале восьмидесятых, и Хью оказался в центре другого коридора, который тянулся влево и вправо. Сегодня здесь еще никого не было, поэтом первым делом охранник направился к электрическому щитку. Опустив рубильник, он на мгновение прикрыл глаза от вспыхнувших ламп дневного света, после чего включил рацию и отрапортовал: — Я на месте, начинаю обход. — Да вижу я тебя, чего прибор попусту садишь? — прошипела рация голосом Джо. — Регламент нужно соблюдать, — наставительно произнес Хью, сворачивая в правый рукав коридора. — Нам за это деньги платят. — Ага-ага, плавали, знаем, — снова прошипела рация. — А не на свое дежурство ты тоже по регламенту поперся? — Карточный долг бьет регламент, потому что в колоде есть джокеры, — со смешком ответил Уилсон. — И поэтому… Жуткий грохот и заходивший ходуном пол заставили его захлопнуть рот, чуть было не прикусив язык. Пытаясь сохранить равновесие, мужчина сильно приложился боком о ближайшую стену, а все вокруг мгновенно заполонило густое облако пыли. — Ой… кхе-кхе… бля, — прокашлялся Хью, стараясь прикрыться рукавом от гадости, забивающей рот и нос при каждом вздохе. — Джо! Кхе-кхе… Тревога!.. Кха… Не знаю, что… кхе, за херь… кхе-кхе-кхе… В рации что-то невразумительно затрещало и быстро заглохло, видимо, со стеной ближе всего познакомилась именно она. Чертова рухлядь! К счастью, вскоре Уилсон услышал далекий вой тревоги. Мысленно порадовавшись, что помощь скоро придет, он наконец прокашлялся и, медленно вздохнув сквозь свой импровизированный респиратор, дрожащей рукой нащупал кобуру с пистолетом. Что бы тут ни творилось, после первого бума ничего не было слышно, а это значит… это значит, что это либо просто какая-то авария — ну, вдруг в трубе что-то застряло, и она взорвалась, такое же возможно, да? — либо нападение. Нет, не так… Гребаное нападение! Это же невозможно, верно? Какому психу такое могло прийти в голову? Здесь мало того что ловить почти нечего, так еще можно огрести проблем с правительством вплоть до привлечения Триумвирата! Государственная собственность, как-никак. Нет-нет-нет. Это просто глупости. Первый вариант куда вероятнее. Или все же?.. Уилсон медленно поднялся и, прикрывая нос и рот рукавом, осторожно пошел в направлении входа, крепко сжимая пистолет мгновенно вспотевшей ладонью. Он щурил глаза, силился что-то разглядеть в медленно оседающей пыли. У мужчины сосало под ложечкой от страха и какого-то нездорового восторга, сердце бешено колотилось. Вдруг впереди мелькнуло что-то красноватое. Хью дернулся и едва удержался от выстрела. Спасибо господу, что давняя муштра в армии и курсы охранников вбили в него достаточно дисциплины, чтобы не палить во все, что движется, даже в такой чертовски неожиданной ситуации. Под ногами охранника захрустели осколки бетона, чем ближе он подбирался к выходу из западного крыла, тем плотнее пол застилало крошево. Пару раз Хью чуть не споткнулся о особо крупные куски, а когда наконец шагнул за угол, он пораженно уставился на результат этого то ли нападения, то ли стихийного бедствия. Потолок в закутке перед дверью просто разворотило, всюду валялись куски бетонной плиты перекрытия и разбитые пластиковые панели, а через сквозную дыру с выгнутыми штырями укрепляющей арматуры виднелись верхние этажи и чистое небо. Входную дверь перекрыл большой кусок плиты, даже на вид слишком тяжелый, чтобы передвинуть его вручную. Дорога обратно закрыта. Хью нервно сглотнул, и тут где-то во втором коридоре раздался резкий скрежет, от которого он чуть не подпрыгнул. Мысленно выругавшись, охранник пошел на звук, держа наготове пушку. Где-то на задворках сознания мелькнула мысль о том, что лучше было бы спрятаться в ближайшей подсобке и ждать, пока остальные вскроют другой выход, но адреналин, ударивший в голову, продолжал гнать его к явной опасности. Пройдя немного дальше, он увидел, что дверь, ведущая в одно из хранилищ, вмята внутрь. Стараясь не шуметь, охранник прижался к стене и начал медленно приближаться. Из помещения доносились только негромкие шорохи. На мгновение замерев у входа, Хью быстро заглянул туда, после чего немедленно вернулся за свое укрытие. По виску мужчины сбежала капелька пота. Он точно видел там какого-то здорового мужика в красном пальто. Неужто кейп? — А, к черту, — подумал Хью, перехватив пистолет двумя руками, после чего резко выпрыгнул из-за стены и, едва заметив фигуру преступника, начал стрелять. Бах-Бах-Бах. От грома выстрелов в замкнутом пространстве заложило уши. Бах-Бах-Бах. Пули разбивали прозрачные коробки для переноса образцов и срикошетили от металла сейфов. Бах-щелк-щелк-щелк. Дикий взгляд охранника метнулся к стволу, потом обратно к преступнику. Всю обойму опустошил, а ему хоть бы хны. Стоит, как ни в чем не бывало. Только сейчас Хью начал замечать, что с этим типом что-то не так. Красным было не только пальто, но весь мужик целиком вплоть до кончиков волос. Да еще, если приглядеться, то сквозь него можно было увидеть ближайший сейф. Противник вперил в Хью свои багровые буркала без зрачков и, подняв руку, щелкнул пальцами. Охранник вздрогнул, со страхом уставившись на его руку, но ничего не происходило. Что это, черт побери, должно было значить? Хью перевел растерянный взгляд обратно на рожу кейпа и увидел, как тот смотрит на собственную руку, слегка нахмурив брови. Из горла Уилсона вырвался нервный всхлип-смешок, но обрадовался он рано. В следующее мгновение рука этого типа словно размылась, и перед глазами охранника что-то мелькнуло. Хью Уилсон умер, даже не успев ничего почувствовать.***
Кровавый фантом хмуро покосился на человеческий труп со слабо кровоточащим разрезом от макушки до паха, после чего вернулся к прерванному занятию. Встреча с этим смертным выявила еще один минус его нынешнего существования. Рефлексы оригинала, хоть и во многом бесполезны, но продолжают действовать, а это опасно. Если бы у человека был реальный способ навредить ему, он бы, безусловно, воспользовался этой бессмысленной попыткой распылить его, что совершенно неприемлемо. Направляясь в это место, Сорин меньше всего ожидал увидеть целый комплекс строений, от которых шел слабый фон эманаций синей маны. По всей видимости, здесь уже достаточно давно ведут некие исследования, вот только Марков совершенно не понимал, откуда на зданиях взялась четкая печать веры, тем более, что других признаков связи комплекса с местными культами совсем не ощущалось. Нельзя сказать, чтобы такое сочетание ему было совсем незнакомо, но встречалось весьма редко. Ну да, это мелочи. Сориентировавшись на местности, артефакт сотворил из окружающей его крови практически неразрушимый таран и на огромной скорости врезался в крышу нужного здания. Осталось только найти необходимое. — Все не то, этот мелковат, у того слабая связь, а этот вообще из ближайшего оврага достали, — тихо бормотал фантом, медленно прохаживаясь рядом с тяжелыми сейфами. — Хм, даже любопытно, что такое они здесь изучают, если насобирали для этого столько мусора. Не симпатические связи уж точно, иначе в фасовке было бы больше порядка относительно этих признаков, — задумался он. — Может быть, собирают статистику накопления отпечатков веры? А что, вполне вариант, если судить по общему фону этого комплекса и по самым крупным булыжникам на складе. Но тогда почему тут все звучит в одинаковой тональности, да еще так ново? Не правильнее было бы работать с камнями, изъятыми из мест поклонения различных старых культов? Хотя, наверное, цель этого места вообще в чем-то ином… Контекст, все дело в контексте. Мана этого плана бытия была невероятно закостенела и неподатлива, уж он-то сполна это прочувствовал, пытаясь подпитать себя и наблюдая за формированием уз Авацины. Очень хорошо, что в свое время Сорин Марков выбрал для ее основы божество такого типа, которое не опиралось на узы как на источник силы как таковой, а лишь использовало их в качестве фундамента своей взаимосвязи с реальностью. Будь иначе, и попытка ее спасения закончилась бы полным провалом, так толком и не начавшись. В любом случае, исходя из этих наблюдений, можно было точно сказать, что вероятность формирования в местной среде магических школ была крайне мала. Следовательно, основа развития общества была совершенно иной, чем в знакомых ему местах, а это значит, что даже если внешне некоторые вещи выглядят знакомо, их суть и специфика может в корне отличаться. — Так, а вот это уже многообещающе, — произнес фантом, остановившись у одного из последних сейфов. Он прижал полупрозрачную руку к холодной поверхности и прислушался. Один из кусков породы, находящихся за дверцей, сиял ровной и чистой мелодией лунного света, что совсем недавно звал Сорина из глубин черной бездны, раскинувшейся высоко над этим миром. Нашел. Рука фантома растеклась по сейфу множеством струек крови. Влага жизни бежала по металлу, впиваясь в самые мелкие неровности и слабые места, с каждым мгновением все плотнее оплетая дверцу тяжелого ящика. Через пару мгновений что-то треснуло, и дверь с отделилась от своих креплений с шипением, выпуская наружу заполняющий его сухой азот. Фантом протянул восстановившуюся руку и вытащил из сейфа небольшой серый камешек. — Ну что ж, Краеугольный камень у меня есть, теперь можно подумать о стенах и убранстве, — рассеянно подумал он, внимательно разглядывая свою находку. Еще немного поизучав это приобретение, Сорин поднес камень к своей груди, где тот мгновенно исчез, затянутый в пространственный карман артефакта. Спустя пару мгновений он свернул фантом и вылетел через пробоину в потолке.