Смерть на моей стороне

Было действительно страшно. Как только заверещала сирена, Марина подумала о самом худшем, что только могло произойти, что уж говорить о её мыслях, когда прозвучали первые автоматные очереди немногим раньше. Однако, параллельно с гадким визгом в небольшой комнатушке, под потолком заработал стробоскоп. Благодаря частым красным мерцаниям, привыкнуть к которым было нереально, женщина могла увидеть, где и что расположено. Марина металась из стороны в сторону. Она тратила на ящики в единственном здесь столе драгоценное время, но ничего, кроме бумаг, внутри не находила. Она осматривала стены, даже стучала по ним, словно пытаясь найти тайник. И всё это длилось до тех пор, пока она не взглянула на самое банальное место — на дверную раму. Там, на вбитом в неё гвоздике, видел один-единственный ключ. Женщина не верила в собственное везение до тех пор, пока замок победно не щёлкнул. Нападали те же самые люди, что и в прошлый раз. Однако теперь их было гораздо больше. Одеты они были в старые-добрые оттенки чёрного, оружие оставалось на прежнем уровне разнообразия. Как стало понятно уже спустя несколько минут, стрелять они были готовы лишь по военным. Что, в принципе, и происходило. Довольно быстро стало ясно, что конкретной целью был Фоменко — это незнакомцы обсуждали вслух. Не стоило большого труда сообразить, что это, скорее всего, были другие выжившие и их друзья, которые имели честь ранее сбежать отсюда. Широков даже не откидывал мысль, что среди них были люди со способностями. Лиза не знала, что ей делать и стоит ли вообще давать о себе знать. Она по-прежнему сидела в одном из углом арсенала, который получилось даже немного укрепить со сторон входов, пытаясь не дрожать от страха и не смотреть на раненого Александра. Получалось крайне редко. Марина, тем временем, смогла добежать до продовольственного склада. Солдаты в большинстве своём были заняты попытками куда-либо спрятаться, то и дело грохотали выстрелы, до женщины никому дела не было. Конечно, было страшно. Но гнев Фоменко, наряду с его безумием, казался куда более ужасающей вещью. Однако стоило Марине всё-таки добраться до остальных, как она обомлела, испытывая одно из самых ужасных чувств в своей жизни. — Саша! — громко крикнула она, не в силах сдержаться, и подбежала к раненому, упав после рядом с ним на колени. Тот мог лишь смотреть на возлюбленную, не находя в себе сил произнести даже одно слово. Его организм явно боролся со смертью всеми своими ресурсами, из-за чего не переводил его обратно в «человеческое» состояние. Температура тела мужчины была явно повышена не только для живого, но и для мертвеца. Можно было бы подумать, что Дубровский сам стал зомбированным полноценно, но разум, что он не утратил, выдавали его глаза. Марина просто заплакала, глядя на всё это. Как в детстве, не в силах сдержаться. Чувствуя, что остаётся одна. Константин, к собственному удивлению, сориентировался быстрее остальных. Он повесил карабин Матвея себе на плечо, после чего распихал по всем карманам патроны. На что-либо другой времени не было. — Бери Лизу и уходим, — скомандовал он. Марина молча повиновалась. Широков поднял Александра на руки, пачкая одежду в его крови, и выдвинулся вперёд. Следом под руку шла женская часть скромной группы. Не по себе было всем без исключения. Константин направился в сторону скрытого гаража, с которых их жизнь в этом бункере и началась. Сначала на заднее сидение присела Марина, после Широков уложил туда Александра — женщина придерживала ему голову. Лиза заняла переднее сидение. Конечно, как и любой другой ребёнок она всегда мечтала покататься в машине рядом с водителем, но сейчас это мало чего стоило и действительно хотелось разве что выбраться отсюда. Константин сел за руль, после чего потянулся к бардачку. Чудо свершилось — ключи были там. Мужчина вставил их в замок зажигания, следом завёлся двигатель. Не прошло и пары секунд, как о металлическую дверь автомобиля ударилась пуля. Все, кроме Александра, посмотрели на вход в их бывшее убежище. — Не достойны! — вопил Фоменко. — Вы все не достойны! Жить не достойны, уроды! Не достойны! — Да как же ты меня уже… — пробормотал про себя Константин, хватаясь за карабин. Мужчина прекрасно понимал, что этот поступок с его стороны далеко не самым правильный в данный момент, но поделать с собой ничего не мог, да и было поздно. Он вышел из машины. В голове был целый рой мыслей, но озвучивать их было однозначно плохой идеей — мешала негласная цензура и сложившиеся нормы приличия. Чего нельзя было сказать про оружие. Константин в доли секунды снял карабин с предохранителя и навёл на майора, после чего выстрелил. Фоменко, пытаясь ещё что-то сказать, рухнул на холодную сырую землю. Широков сел обратно за руль, после чего тронулся с места. Счёт шёл на минуты, и мужчина прекрасно это понимал. В бункер, тем временем, творился самый настоящий ад. Те солдаты, которым не повезло сбежать, один за другим погибали. Особенно досталось цепным псам Фоменко — над ними даже всячески пытались издеваться. Например, выстрелить в каждую конечность по очереди. Картечью. Везло тем, кто погибал от болевого шока. Большинство ждала пуля в голову при сопротивлении или подобие рабства, если не удастся в конечном итоге спастись и выбраться на поверхность. В любом случае, захватчики явно намеревались присвоить бункер себе. А зверства для них были лишь развлечением.