Низший

      Блум проснулась в то же мгновение, как тело вышло из состояния нелюдимости и онемения; глаза она не открывала, осмысляя мир вокруг чувствами и прикосновениями, сердце, разгоняя кровь в жилах, медленно возвращало ощущения холода и тепла, а разум снова научился различать звуки с шумом в голове. Первое, что вспомнила фейʼри, это запах алкоголя и вкус выпивки, с которой её разнесло — дальше мозг работать нормально отказывался, показывая мелкие урывки вчерашних воспоминаний. Какая-то комната, странные звуки — стоны или охи, которые не вызывали у Блум никаких ассоциаций сейчас, подскочивший в крови адреналин с примесью алкоголя отбил у девушки тормоза, и она… Она что-то сделала, за что ей хотелось постыдиться — сейчас, но не тогда. А как она вообще добралась до дома? Грудь обдавало прохладой, из-за чего сбившиеся функции организма возвращались в норму под воздействием свежего воздуха, однако всё остальное тело, что ниже груди, отдавалось многочисленной болью и под приятные судороги отказывалось работать как следует. Всё это осмысление и попытки хоть как-то восстановить работоспособность организма сопровождались чьими-то тихими вдохами…       Фейʼри тут же раскрыла глаза и поняла, что двигаться ей мешают два абсолютно голых, и уставших, как и она сама, тела. Женщина-эльфийка, которая вчера и начала всё это, устроила всю эту «игру», расположилась на правой половине тела Блум, «по-собственнически» захватив одной рукой зад девушки, второй грудь, а голову опустив той на плечо; слева лежал Алан — выше двух метров ростом, если бы фея спала на своём недавнем знакомом и друге, как на кровати, то могла бы с лихвой уместиться только на его груди, и ещё бы местечка эльфийке хватило бы! Но что самое страшное, как показалось Блум в первую секунду, это то, как она по-свойски подложила ему под голову свою левую руку, из-за чего сейчас девушка явственно ощущала слегка выступившую щетину мужчины. Он спал, и хоть она не знала, впервые за много лет, по-настоящему — по-родственному приобняв огненно-рыжую красавицу за талию.       Он приоткрыл глаза, и ангельское выражение лица снова превратилось в обыкновенное, рутинное, с которым он выпрямился, сидя, а затем — встал с кровати. В этот момент всё, чего хотелось Блум, это просто исчезнуть из этого помещения, с глаз его долой, а Алан не обращал внимания на то, как сильно юная фея вжалась всем телом в пропахшие сексом простыни на кровати… или не хотел замечать. Девушка аккурат прикрылась освободившимся из плена кусочком одеяла, как тут послышался его слегка хриплый, вымученный шёпот:       — Нет смысла скрывать то, что я уже видел, тем более, стыдиться этого… Эти предрассудки, связанные с человеческой наготой, злят меня едва ли не больше тупости некоторых людей. — мужчина направил взгляд своих тёмных глаз на девушку, за секунду одевшись почти наполовину. Он хищной змеёй оказался вблизи Блум и грубо усмехнулся, удерживая своё лицо от неё на расстоянии их дыхания, — Ты знаешь, когда ты пришла сюда — это было громаднейшей ошибкой, во всех смыслах этого слова. Ты… и я — как огонь и лёд, и не мудрено, владелица пламени дракона. Каждое твоё прикосновение, даже скрытые лоскутки твоей ауры приносят мне либо боль, либо дискомфорт, но из-за этой… подруги-эльфийки я на целую ночь забыл про это. К своему собственному удивлению, я живой, не сгорел в твоих «жгучих» объятиях.       — Тогда почему? — на секунду Блум стало обидно, но вместе с обидой возник страх, а выпрямившийся Алан снова приблизился к лежавшей фейʼри, — Почему ты всё-таки занялся со мной этим?       — Во всём виноват возбуждающей запах Дэнни, он действовал на нас как афродизиак… Так что, прости меня за минутную слабость, — нахмурившийся Блэкбёрн сел на корточки перед кроватью и протянул одну руку, ладонью накрыв упругий животик Блум: она почувствовала неестественное, влажное и нежное тепло, а мужчина — боль, но и мускул не дрогнул на его лице, — Это на случай разных расспросов, обследований и тому подобного. Собирайся.       Блум не знала, была ли она благодарна учителю, который на эту ночь нечаянно стал её партнёром, за его «подарок» в форме безболезненного восстановления невинности и не оставления никаких остатков внутри неё — а то, что такие остатки были, фея помнила точно. Она не знала, как теперь смотреть в глаза Скаю, своим подругам, ведь теперь ей придётся обманывать каждого из них — что ничего такого не было… Придётся придумывать отговорку для подруг на целую ночь… Внутри всё горело от негодования и злобы, но вот что забавно — её источником был не Алан, а лишь она сама, будто что-то рвалось, переворачивалось и трансформировалось у неё в утробе, порождая иной характер, иной ход мыслей.       — Пойдём отсюда, пока эта с… «красотка», — злорадно-мило усмехнувшись, посмотрел сначала на неё Алан, а затем перевёл взгляд задумчивых глаз на Блум, закончив: — не проснулась, — «или я сам лично её придушу»: про себя закончил мужчина.       Клуб был наполнен редкими посетителями: выпивохами-завсегдатаями, которые ещё не отошли от прошлой ночи, и простым людом, что приходил ради просушки горла ранним утром перед трудным трудовым днём. Блум уверенным шагом направилась направо — к выходу, а мужчина замер, и девушка впервые видела у своего знакомого такой истошно-просящий взгляд, который устремился к барной стойке… Блэкбёрн молча уговорил девушку, и они оба присели за высокие стулья, друг подле друга, маг заказал простое пиво. Вкус у него, конечно, был дерьмовым, как отметил Гранд-Мастер, однако для утреннего расслабления этого вполне хватило.       — Ещё раз прошу прощения, — выдавил из себя Алан, демонстративно оглядывая другой угол клуба, чтобы ненароком не столкнуться взглядом с сапфировыми глазами. — Моя ошибка, — и хоть совершили мы её вдвоём — я чувствую вину.       — Вы… — медленно начала Блум.       — Давай на «ты», — настойчиво попросил Блэкбёрн, испытывая ещё больший дискомфорт от сложившейся обстановки.       — Ты кажется всегда таким уверенным, даже сейчас — когда так искренне выражаешь свои настоящие чувства. Я не злюсь, и спасибо тебе, что помог осознать, как сильно я люблю своего молодого человека, — мужчина улыбнулся, но как-то по-простому, без своего извечного злого ехидства. Блум вторила его улыбке, и напряжение лопнуло, — Ты же никому не расскажешь про… эту нашу «ошибочку»?       — Могила!       Блум заказала себе безалкогольный коктейль и какое-то время они ещё болтали, сидя в клубе, после чего в ускоренном режиме помчались в школу для фейʼри, в которой их явно уже обыскали.       После долгих попыток объяснить подругам весь расклад дел, Блум сказала, что весь остаток ночи пробыла со Скаем, которому позвонила сразу после того, как покинула клуб. Удивительно, но подруги смогли прикрыть её задницу перед всей академией до возвращения, а вот с отсутствием Алана никто особо не волновался — кроме Нико, конечно, и то последний слишком долго и часто впадал в некую эйфорию после затяжного ночного разговора с одной из подруг Блум, Флорой. Не испытывавший ранее подобных чувств влюблённости, Нико был рассеяннее, чем обычно, весь разговор со встреченной им тётей он провёл в собственных глубинных мечтах, а после «разговора» — уплёлся гулять по внешнему парку Алфеи, где любовался цветами и небом будто душевнобольной, улыбаясь любому приятно звучащему шуму.       И вот — возвращение Ала ознаменовалось для его младшего брата мгновенным приходом в себя: он снова стал обыкновенным самим собой — растяпой и милым недотёпой, однако на лице всё также странно и не вовремя расплывалась эта мечтательная улыбка, которая была знаком зазывного, внутреннего чувства тепла; что говорить о Блэкбёрне-старшем, который с ходу понял причину, но на десятый раз впавший в улыбочное состояние Нико довёл брата до настоящего «белого каления», заставив разразиться гневной тирадой, покрывая головы всех влюблённых на белом свете.       Так и прошёл остаток дня: Алан закончил пары в неуравновешенном душевном состоянии, но, наблюдая закат из окна собственного кабинета, новоиспечённый учитель расслабился. Всё было забыто, какие-то лишние мечты и надежды успешно похоронены, а ошибки — закрыты под тысячу замков. На следующий день, вечер       В былые времена Алан не раз бывал в полиции…       Вернее, в Тёмном измерении органы, занимающиеся подобными расследованиями, назывались инквизиционными; будучи пару месяцев работником таких органов, он занимался экспертизой и анализом, расследовал кипу дел — и всех из них закрыл так, что не подкопаешься ни к одному.       В полиции Магического измерения Алан был впервые, но здесь уже с первого взгляда было интереснее: светлее и явно меньше негатива, каковой имелся в инквизиционных органах.       Аромат свежего кофе, который так ненавидел Блэкбёрн, распространился на весь кабинет допроса в ожидании следователя.       Чтобы маг не применял резких движений или попыток сбежать, к нему подкрепили некий прибор, который по идее должен был лишать мага его магии; и лишь при ближайшем рассмотрении Гранд-Мастер понял, что прибор никак не может его ограничить, он попросту не работает… Но спешить с уходом Ал не собирался: для начала ему было интересно, по каким причинам его сюда притащили.       В кабинет вошёл лысый мужичок с засаленной щетиной, в рубашке цвета мокрого асфальта, каким-то магическим артефактом на запястье и затуманенным взором. Он держал в руках папочку с документами — она была уж слишком большой для только что открытого дела. Мужчина, не присаживаясь на своё место, поклонился Алану, отчего вызвал брезгливую усмешку со стороны мага, а затем отпил кофе, разворачивая дело. Он молча выложил на стол с десяток фотографий, которые отсортировал в несколько групп по изображениям на них. На первой группе фото изображён абсолютно кровавый рисунок, из которого ничего не разберёшь; вторая группа — на фотографиях явно человек, но с изуродованным лицом, в его одежде Алу что-то показалось знакомым, но виду он не подал. А вот третью и четвёртую группу Блэкбёрн за секунды изучил досконально и узнал тех, кто на них был запечатлён…       — … Ходят слухи, что вы повздорили с ними… Мистер Блэкбёрн? — после недолгих перебранок, в которых Ал явно язвил и дерзил, следователь лишь устало вздохнул. Это не понравилось магу, он всегда мог довести человека, вывести его на чистую воду и понять, что происходит, но этот мужчина — следователь — как будто знал, что будет делать Гранд-Мастер.       — Я? — завороженно удивился парень, — Нет, это они повздорили, а я — лишь дал им от ворот поворот.       — Причину… разрешите спросить?       — Нет.       — Ну конечно! — уже немного зло сжал ручку в кулаке мужчина. — Они вам нахамили? Была перебранка, почти переросшая в драку, но вы сбили с них спесь и… даже не попытались обратиться в полицию?       — А смысл этих «телодвижений», если ни они, ни я не пострадали, уважаемый господин-следователь?.. — искреннее удивился Алан, улыбаясь своему скорому выигрышу в этом разговоре.       — … Или всё дело в том, что вы заранее знали, что можете легко убить их: сейчас или потом, верно? Какая разница — я правильно понимаю логику ваших действий?       И тут внезапно Блэкбёрн обдал мужчину невероятно кривой усмешкой, такой широкой, что выставил напоказ все свои зубы, а затем маг произнёс:       — А доказать сможешь, Мортис? — вместе с улыбкой Ала улыбка растянулась на лице следователя, глаза которого вмиг сменили цвет с туманно-чёрного на рыжевато-барбарисовый.       — Ты сразу понял… — произнёс удовлетворённым тоном бывший учитель — ученику.       — Залезть в голову к обычному следователю было бы не проблемой, но ментальные рамки уровня тёмного архимага — я скорее поверю, что женщина снесёт яйцо от связи с петухом! — Блэкбёрн слегка призадумался, уперев взгляд «сквозь» собеседника, — Чего ты хочешь? Нико? Так ты его не получишь… Смирись.       — И почему же ты так уверен, что я не смогу тебя перехитрить? — разулыбался Мортис, чей пространственный аватар покрыл тело следователя дымкой в форме силуэта так, что Алан мог чётко видеть, с кем общается. — Тебе стоило лишь на секунду расслабиться — и я уже столько натворил. Представь, что будет, когда обыкновенная, человеческая жизнь в этом сказочном краю научит тебя отдыхать — ты забудешь про угрозы — и тут откуда не возьмись появлюсь я.       — Вот сейчас, после этой фразы, Мортис, я скорее уж слягу в могилу, чем позволю тебе заполучить Нико. Он не твоя собственность, он — мой брат, так что побереги в целости свою жизнь, своё положение и, что наверное для тебя не так уж и важно, всё Тёмное измерение.       После последнего слова Ала часики затикали: монотонно, с постоянно удлиняющимся интервалом, с диким треском движения секундной стрелки на циферблате — и жгуче-тёмным огоньком в глазах обоих магов. Если бы Мортис воочию был здесь, он бы уже тысячу раз был отправлен в Ад, вернут оттуда и снова ввергнут в Преисподнюю. Если бы Блэкбёрн хотел действовать, он бы уже это сделал — и его бывший учитель Станнис даже не заметил ничего. Улыбка сползла с лица последнего, он изучающе осматривал ученика, в котором как будто прямо сейчас что-то менялось… А ученик сидел неподвижно, подобно гаргулье в ночную, осеннюю пору на крыше собора, и улыбался — не хищно, скорее злобно — улыбка наполнена победой, но такой презрительной, что как будто бы говорила Мортису, насколько слабый он противник в многоходовых планах.       Станнис выпил оставшийся кофе, впрочем, не ощущая вкуса напитка грязевого цвета. А Алан наблюдал за ним неподвижно, но так пристально, казалось, запоминал все, даже незаметные детали.       — Ты бы уже мог уйти отсюда. Сбежать. Но вот — ты сидишь передо мной и чего-то… ждёшь, — учитель с громким стуком хлопнул кружкой по столу, обвисшей рукой показывая поражение; улыбка вернулась на его лицо, — Тебя ведь здесь нет, верно?       — Мистер Блэкбёрн просил передать: вы проиграли в свою же собственную партию, Мортис Станнис, и до новых встреч.       Плотный образ Алана подёрнулся рябью, как сбитый монитор, его фигура, вытянутой стрункой, задрожала как молния, искажая поверхности из стороны в сторону и распространяя слабый звук электрического заряда вперемешку с запахом нафталина. Сетуя в мыслях на то, что ученик в очередной раз обыгрывает учителя, Мортис наяву лишь брякнул:       — А дерьмовый всё-таки этот кофе.       Молния разжалась, коричневой искрой за миг пройдясь по всем объектам полицейского участка. Всё, чего коснулась молния, на месте обратилось в сияющие остатки взрыва по формам касаемых объектов — а через ещё один миг на громадной территории и вовсе ничего не осталось… Временно Никогда, приблизительный период: от двадцати лет назад — до минувшего вечера       Сколько бы раз Алан сюда не возвращался, здесь всегда пахнет нафталином. Собственно, он приходил сюда в третий раз — а вспоминая первый, хотелось блевать. Вокруг ничего — Блэкбёрн осмотрелся — всё ещё ничего. Область, где он мог управлять временем, абсолютно бесполезна — она и для него была бесполезной, ведь время — субстанция придирчивая: убьёт и даже не заметит. Описать её ещё краше у Алана, пожалуй, язык не повернулся бы. Если материальный мир — это нечто внутреннее, то время — это внешняя сторона медали, как очертания сферы, которая собственно и делает сферу «сферой». Именно таким и является Время. У него нет лица, личности, места и даже привязанностей — оно одинаково всех ненавидит. Почему ненавидит? Да просто фразы «любовь» оно не знает…       Время для Алана не ограничено, но только избранные знают, что у него существуют границы. Это место ему показал один старый друг — с тех пор Алан не пренебрегает им пользоваться. Изредка. После первого случая.       Правда в том, что механизм такого контролёра работает по принципу соединения с пользователем, Алану всегда приходится целиком и полностью лично регулировать процесс изменения чего-то внутри времени. В этом и была ещё одна проблема — меняется не само время, а лишь что-то, что в его власти — а у него во власти абсолютное всё. Пытаясь что-то менять, ты невольно сам становится временем, соединяешься с ним — и никому, пожалуй, из смертных не доводилось испытывать того, что испытал на себе Блэкбёрн.       Но от воспоминаний он отвлёкся на приятной ноте: мысль о том, что он подгадил Мортису и скоро изменит судьбы тех ребят, специалистов, — и что, в конечном итоге, ничего от прошлой ветки событий не останется — изрядно дарила приятные ощущения, вплоть до лёгкого покалывания в пальцах. Воспоминания о тех ребятах всплыли в его голове, трансформировавшись наяву в несколько верёвочек — по одной на каждого. Эти верёвки мгновенно соединились с громадной частью Времени, подключаясь к каждой известной душе, обыскивая нужные уголки — они действовали быстрее и лучше любого супервируса в мире. Одна нашлась. Затем вторая. Алан не стал долго наблюдать, уже принимаясь за масштабную корректировку судьбы каждого из специалистов. Каждый из этих парней обладал интересной биографией, но Блэкбёрн не забивал себе этим память — не имело ни смысла, ни цели.       — Алан…       За спиной зашелестел ветер. Что в принципе невозможно в таком месте.       — Алан, — громче.       Запах нафталина сменился на вкус спелого винограда, растворившегося на губах. Гранд-Мастер вспомнил о чём-то… О чём-то таком, что было банальным, но, о чём он по какой-то причине забыл.       — АЛАН!       Появившаяся фигура в момент оттолкнула тёмного мага за плечо от места работы. Хватка была знакома Алану, но он не успевал больше ничего сделать. Его тело по инерции летело обратно, двигаясь подобно лавине, куда-то вниз, в пучину.       — Убирайся отсюда, ты и так достаточно наделал дел.       — Я не успел. — твёрдо ответил Блэкбёрн.       — К сожалению, успел, друг мой. Успел более, чем было нужно, — возвышавшийся над ним господин ткнул ему в лоб опорным концом деревянной трости, чем выкинул из Никогда в реальный мир… Близ Алфеи, неизвестное время       Очнувшись, Алан первым делом огляделся: медленно, анализирующе, выжидающе подвоха. Но мир будто бы плевать хотел на его подозрительность, напоминая, что он не пуп земли, чтобы ради него распинаться. На небе толстым, бледным холмиком скучковались тучи: мелкие капли изредка поливали изумрудную листву, пока Блэкбёрн тихим шагом, боясь потревожить весь остальной мир, плёлся по внешнему парковому кольцу Алфеи. Полурасслабившись, мужчина оглядел теперь уже себя: всё то же тёмное пальто, висевший на груди тотем кошки, даже причёска та же — ничего не поменялось.       — Манки, выходи. Я знаю, ты следишь за мной сейчас. Выгнал меня из Никогда, так хотя бы потрудись объяснить, что происходит.       — Я и не прятался, — недовольно ответил хранитель прошлого, вальяжно повесив руку на спинку одной из прогулочных скамеек. Мальчишеский задор в его глазах блистал какой-то дикой неопределённостью, а обезьяньи ноги, что так по-идиотски торчали из-под сероватых брюк тонкого покроя, буквально танцевали ламбаду. — Садись, чай будешь?       — Нет, я его с этих пор любить не буду, — наотрез отказался Алан.       — Вот и первое изменение, — тихо заметил Манки, отпивая из прозрачной кружки чуток коричневого напитка. — И зачем ты туда опять полез? Я же предупреждал!       Оба после этого замолчали, а Блэкбёрн раздумывал над чем-то отстранённым. Но обезьяний хранитель снова нарушил тишину:       — Лучше бы ты о Нико думал, когда вытворяешь такие вещи.       — А ради кого по-твоему я постоянно занимаюсь этой ересью? Да блять, если бы не Нико, то я бы давно убил Мортиса и мне бы не пришлось никому прислуживать так долго; если бы не Нико — мне бы не пришлось сломя голову рваться из одного измерения в другое! Если бы не Нико — я бы не преподавал в этой ебучей академии для фейʼри! — разъярённый взгляд Ала, всегда бывший беспристрастным, вперился в фигурку Манки с почти что титаническим давлением для последнего.       — На моей памяти ты первый раз показываешь такую кипу эмоций. Вот уже и второе изменение, — эта фраза выбила Блэкбёрна из колеи, от чего он внезапно «упал», сидя на месте.       — Что со мной?       — Ты чувствуешь, как оно меняется. Время изменило твою судьбу. Оно поменяло многое в твоей жизни, Ал. Предсказывая твои следующие вопросы, да, тебе удалось спасти тех ребят — специалистов, которых убил твой учитель. Ты изменил их судьбы, создав им отдельные параллели, в которых они никогда не поступали в школу Красного Фонтана. Сейчас — ты находишься в своём времени, на пару часов раньше того времени, когда тебя забрала полиция. История поменялась. Но…       — Но? Какое ещё «но»?.. — предчувствуя глубокие проблемы, маг сжался внутри; впервые на памяти Ала, он так нервничал, он позволял чувствам руководить им… Это искренне напугало Гранд-Мастера.       — Ты подключился ко Времени: вы стали одним целым, и оно — твоими же руками — изменило не только то, что ты так хотел. Оно могущественно, Алан, оно своенравно. И оно решило тебе отомстить таким вот образом — изменив тебя и твою жизнь.       — То есть, как? Не будет никаких охотников за моей жизнью? Никаких пожирателей времени и прочих уродцев? Никаких демонов? Оно вот так вот просто… — Алан впервые услышал в своём нейтральном голосе такое количество эмоций, будто бы каждая буква выражала миллиард невысказанных до чувств. — Что именно оно поменяло?       Манки долго смотрел в затылок Алану, решаясь на рассказ всех подробностей.       — Я не буду рассказывать тебе всё, скоро ты сам воочию узнаешь об этом, однако, у меня для тебя два предупреждения на будущее: первое — побереги Нико, теперь за ним будет охотиться ещё один человек. Второе — не удивляйся сильно, когда встретишься с ней.       Они просидели молча ещё несколько минут — Манки боялся представить, что сейчас происходит внутри Ала, какая буря эмоций ломает его буквально изнутри. Но тут тёмный маг встал и развернулся к хранителю.       — Спасибо тебе, Манки. Прости, что так всё получается, как обычно.       — Не волнуйся за меня, — в притворной усмешке отсмеялся тот.       — Почему ты мне помогаешь всё это время? Никак не мог понять, как твой Хозяин ещё не запретил тебе этого.       — Время никому не Хозяин, оно ни над кем не властно, Алан, поэтому мы с тобой ещё не раз увидимся. Удачи тебе.       Алан больше ни на что не обращал внимания. Он просто шёл по направлению к жилым помещениям, не спеша. Было похоже, что из него как будто высасывали жизнь. Новости о столь сильных изменениях из-за игры со временем для Блэкбёрна были шоком — хотя, казалось бы, как Гранд-Мастер мог об этом не подумать. Наверное, игра с всесильным Временем для любого, даже чрезмерно сильного смертного, равна игре кошки с мышкой. Он прошёл мимо помахавших ему девчонок из клуба Винкс так, будто они были пустым местом, и тряхнув головой, опёрся о стену. Голова в мгновение ока отозвалась болью, как будто её разрывали изнутри.       Блэкбёрн лихорадочно помнил только, как по дороге в комнату его встретил Нико; осознав, что с братом что-то твориться, он тут же схватил его под руку и довёл до кровати. Напоследок, прежде чем упасть на неё, Алан схватил Нико руками за голову, почти невидящим взором посмотрел на него с головы до пят, слабо кивнул и вырубился.       Нико просидел над Аланом весь остаток дня, до вечера, когда Блэкбёрн пришёл в себя.       — Ты в порядке? — первое, что спросил Нико, было именно это: ведь даже тётя Фарагонда не смогла определить причину плохого самочувствия Блэкбёрна. Из-за этого младший из братьев волновался в течение всей второй половины дня вплоть до момента, когда Ал сел на собственной кровати, выпрямился в полный рост как сокол, заметивший добычу, и посмотрел в глаза своему брату.       Он шумно выдохнул, прежде чем заговорить.       — Я в порядке. Тут будет много вещей, которые мне трудновато тебе объяснить…       — Ну… ты можешь… рискнуть, — подобрал с улыбкой слова Нико. — В конце концов, я привык к твоим странностям.       Ал вкратце пересказал момент убийства специалистов, встречу с Мортисом, изменение временной линии — Нико слушал внимательно и явно старался понимать, осознавать сказанное. «Но теперь этого ничего не произошло, — первой мыслью было именно это. — Однако, Ал говорит, что многое изменилось из-за него в прошлом». Это подкинуло дровишек в копилку волнений младшего Блэкбёрна.       — А теперь, — вновь обратил внимание младшего на себя Алан, — Послушай вот что. Сейчас моя голова раскалывается из-за привыкания к новой временной ветке, в связи с этим память изменяется и скоро я, возможно, забуду старое — и вспомню что-то новое. Для тебя это не будет казаться странным, но для меня — всё это в новинку. Поэтому прикрой меня, если я начну где-то запинаться, — впервые за все годы их совместной жизни, старший просит младшего о помощи, а не младший — старшего. От неожиданности и самого факта этого события на лице Нико расцвела безумная усмешка, с которой он зажестикулировал о согласии столь активно, как если бы его било током.       — Вот и отлично. Пойдём, прогуляемся и заодно зайдём к тёте. Ухм, — последнее Блэкбёрн выдал после двух тщетных попыток подняться с кровати под резкие вспышки головной боли. Он призвал привычную Нико белоснежную руку, демона Веласкеса, и вместо того, чтобы просто встать, её магией поставил себя на ноги, а затем вздохнул, — Похоже, это будет тяжелее, чем я думал. Фу-х.       Медленно шляясь по коридорам полуночной академии, как две тени, они прокрадывались и юлили, избегая ярких огней и освещённых помещений, кроме кабинета директора, который всегда был для них открыт. Первым, что увидела Фарагонда, когда подняла уставшие глаза вверх — взгляд молочно-белых, слепых, едва ли не мёртвых глазниц. Дар речи у неё отпал, но появившийся неподалёку Нико, всегда встречавший директрису улыбкой, снял напряжение.       — Тёть, прости, Алан до сих пор чувствует себя не слишком хорошо.       — Да, — с хрипотцой согласился мужчина, усаживаясь в кресло за столом, — Голова невыносимо болит, а Веласкес, — он указал на левую, разукрашенную как будто созвездиями из чистого золота, руку, — Помогает боли утихнуть или по крайней мере не сморить меня.       — Хорошо… — задумчиво произнесла тётя, погружаясь в свои мысли, но тут внезапно Блэкбёрн продолжил:       — Тётя, скажи пожалуйста, — он сам говорил несколько задумчиво, будто подбирал слова, — В Красном Фонтане учится принц Эраклиона?       Фарагонда удивлённо раскрыла глаза, потом призадумалась, ведь она бы помнила об этом, если бы такое имело место. К тому же, ей бы рассказал Саладин.       — Насколько я знаю, нет, — неуверенно ответила директриса.       Алан чему-то кивнул про себя, встал и… замер, твёрдым, белоснежным взглядом всматриваясь в окно.       — Блять, — тихо прошептал он, вмиг вылетая из кабинета, чем озадачил Нико и Фарагонду. Бег был настолько шустрым, что Алан почти пригибался к земле на полусогнутых ногах; заметившие его ученицы академии не могли и подумать, куда и зачем бежит Блэкбёрн.       Выбитая дверь в помещения школы ознаменовала начало боя.       Существо, с которым Алу придётся бороться, не бог — это был дух, один из духов времени. И послать его могло только само Время. В связи с этим всё вокруг замерло: люди, пространства, силы природы, — посеревшие краски мира отлично вписывались в картину появившегося существа: у него не было чёткого плотного выражения, лишь огромное количество белого вещества, похожего на хитин, хитин собирался в сущность, давая ей очертания. Поначалу это был бык, затем орёл, а под конец змея.       Блэкбёрн знал, что ему будет трудно победить одного из духов времени. Тем более, не имеющего чёткого выражения. И тем более, обладающего способностью к трансформации.       Стрелы, пущенные из обсидианового лука, ловко изгибались под давлением частичек хитина вокруг сущности, а порой и просто меняли траекторию — улетая в самые разные места школы. По предположениям Алана, использующего Веласкеса для анализа, он ни по кому до сих пор не попал.       А вот самому Блэкбёрну доставалось: духовные и магические атаки были не в счёт — он их попросту игнорировал, ведь никакой дух не сравниться с ним в управлении магией, а вот физический урон — вполне ощутим, особенно от существа, только на это и способное. В бою Гранд-Мастер заметил одну удивительную вещь: его будто кто-то подменил — он не знал, из-за временного изменения ли это или же нет, но — он стал то ли слабее, то ли чувствительнее, и со временем даже слабые в прошлом удары отзывались нечеловеческой болью, с которой хотелось завыть. Тогда маг стискивал зубы на нижней губе, в кровь разгрызая последнюю, и пытался воссоздать в голове все алгоритмы победы над духом.       Но всё было тщетно: в форме быка существо наносило телесный урон без физического контакта, а простым соприкосновением своей души с существом Алана. Тогда Блэкбёрн применил в который раз Веласкеса, позволив ему снять весь ущерб, нанесённый ему, и специальной магической атакой — Гранд-Мастер не знал, сработает ли, — обрушил весь урон на голову духа. Хитин издал жалобный звук и потрескался, а свалившийся бык в ту же секунду обратился в орла, со свистом взмывая в небо.       — Ну, теперь это должно сработать! — про себя прошептал Алан, надеясь, что он правильно рассчитал свою позицию и характеристики духа. Он прицелился из лука в лоб орла, в одну-единственную, еле заметную, но хорошо помеченную Веласкесом щетинку. Стрела увидела только начало и конец полёта, поскольку вся её траектория была усилена магией Блэкбёрна.       Удар был таким громогласным, что на половине окон Алфеи разбились окна, а сверкающие осколки застыли в стазисе падения. Хитин куском мусора свалился на землю, мощёную дорогу ко входу в школу. Ал перевёл дух, но что-то ему подсказывало, что это так не закончится — духи времени живучие существа… Однако, в этот раз, бой с один из таковых был гораздо проще — и дело тут далеко не в опыте; скорее было похоже на то, что дух сам не особо желает сражаться — но такого не может, если только Его хозяин не дал ему такой вот приказ.       Хитин заёрзал на земле, и Блэкбёрн лихорадочно схватился за лук, но перед самым выстрелом кучка полупрозрачной духовной брони собралась в подобие змеи и со скоростью молнии пронзила Алана насквозь, как иголка — дух разрывал его тело и протискивался сквозь дыры, связывая таким нехитрым образом. Секунда другая — и Гранд-Мастер уже не может ничего.       — VE-La-Sc-KKkSeS!       Поле, образовавшееся вокруг мага, мгновенно рассеяло дух и хитин, обратив в пыль остатки монстра, кроме головы змеи. Цепляясь собственным языком из хитина и клыками о землю, остаток духа времени отчаянно старался уползти как можно дальше; но Алану было всё равно — при помощи Веласкеса он не просто восстановил энергию, все запасы жизненных сил, залечив раны, но и развеял несколько метров «мёртвой зоны» вокруг себя, тихо ступая с ноги на ногу по приближении к призванному убить его существу. Такая мощь крылась внутри Блэкбёрна, что бывший мучитель и представить себе не мог на какую погибель отправило его само Время — его хозяин.       Поле заставило хитиновую голову гадюки «врасти» в землю, а склонившийся мужчина мягко погладил существо по её ничего не чувствующей башке: поглаживание спровоцировало реакцию в Веласкесе, и левая рука благодарно «сожрала» остатки духа.       Вернувшееся в мирное русло время было встречено небольшим хлопком от некогда прошедшего боя и криком Нико вдогонку своему старшему брату.       — Что случилось, Ал? — парень мгновенно поравнялся с с ним. Рядом также оказалась Фарагонда и несколько девушек Винкс: Флора, Текна и Муза.       Маг медленно огляделся.       — Нет… Ничего. Есть вещи и поважнее.       — Уверен?       — С сегодняшнего дня я ни в чём не могу быть уверен, — отчеканил раздражённым тоном мужчина, чем больше поверг в немой полустрах девушек, нежели тётю и брата. — А? — головная боль обуяла разум Ала, но в последующую секунду прекратилась, а из носа потекла горячая кровь. Она обожгла ноздри мага, как хорошее вино — нутро, и только затем он рассмеялся, громко и пронзительно.       «Закончилось». Пронеслось в мыслях Гранд-Мастера.       И в следующий момент произошло ровно две вещи, от которых Алан впервые за всю свою жизнь полусчастливо обомлел, почувствовав искренние эмоции.       Первое, что вызвало тёплое, но смутное чувство — появившаяся из ниоткуда Блум, та красновласая фея, с которой мужчина «неспециально» специально переспал, она тихонько подкралась к магу, обвила его не в меру большую руку своими маленькими и незаметно для остальных поцеловала, чем вызвала немой, и более чем красноречивый вопрос в глазах Блэкбёрна. «Ну нихрена себе прошлое поменялось!» — у него аж глаз задёргался.       Пока он плёлся в самом конце их небольшой процессии на пару с Блум, он что-то ощущал. Какие-то вибрации в воздухе. Вибрации сильной магии. Чистой силы. Как будто… кто-то телепортировался. Он безошибочно повернулся обратно в секунду появления этого Некто. И его сбило с ног её телом. Девушка охнула, легко, даже не замечая, опиралась на грудь мага, который смотрел на неё ошалевшим взглядом не в силах что-либо произнести.       — Брихея.       — Ма-… ма…       — МАМА!

А в голове небесным огнём пронеслись слова старого друга — «Не удивляйся сильно, когда встретишься с ней».