боксеры

Чанель приходит в зал довольно поздно, к десяти часам вечера. Сегодня единственный день, когда он может не тренироваться, но он все равно решил прийти, и не от какой-то большой тяги к спорту, а просто потому, что валяться в своей комнате целый день уже надоело. Он искренне ненавидел летние сборы, но все равно участвовал в них хотя бы потому, что можно встретить других боксеров. Тренировки были в бешеном режиме, никакого личного времени или отдыха, разве что раз в неделю, да и то получается не отдых: обычно Чан весь день просто спит. Эти сборы были намного более переносимые, так как длились почти два месяца, и шла шестая неделя. Жизнь за это время успела превратиться в рутину тренировки-еда-сон, повторяющуюся каждый день. В зале душно, жарко, а в воздухе стоит спертый запах пота. Людей немного: кажется, официально тренировка была завершена, остались лишь самые отчаянные. Заняты были два тренировочных ринга, пара человек у груши и еще несколько сидели на лавках. Чанель бросил свою спортивную сумку на лавку и снял олимпийку. Он пришел сюда позабавляться с грушей, но, если найдется какой-нибудь спарринг-партнер, то еще лучше. Пак обращает внимание на ринг неподалеку. В противоборствующих парнях он распознает Чунмена и Бэкхена. Оба они относятся к полусредней весовой категории, когда как сам Чанель — к полутяжелой, поэтому с ними никогда лично не сталкивался на ринге, даже на тренировке. Одно он знает точно: оба настоящие монстры. Чанель подходит ближе. Что Чунмен, что Бэкхен выглядят жутко уставшими, словно вот-вот упадут от бессилия. Пот блестит на свету ламп, мышцы перекатываются под кожей, волосы мокрые и лохматые у обоих. Они тяжело дышат, в особенности Бэкхен, но темпа не сбавляют. Исход битвы Чанель предугадал наперед: у Чунмена проблемы со скоростью и реакцией, а вот у Бэкхена в этом преимущество. Тем более, невооруженным глазом было заметно, что в Бэкхене сил еще хватает, а вот Ким совсем иссяк. Бэкхен победил. Пораженный Чунмен кое-как поднялся с пола, на вопрос: «останешься еще?» покачал головой, пожал руку своему противнику и сошел с ринга к лавкам. — Эй, Бен, может, разок со мной? — с улыбкой спросил Чанель, зацепившись пальцами за канаты ринга, пока Бэкхен пил воду. Парень убрал бутылку ото рта, утер губы, посмотрев на Чанеля сверху вниз, а потом усмехнулся: — Ну давай, попробуй. Чанель однозначно был менее опытен, нежели Бэкхен, да и его тактика очень отставала. Пак, в принципе, ни на что особо и не надеялся, а просто хотел проверить, настолько ли Бэкхен силен. Он поднялся на ринг, стянул через голову футболку, оголив торс, еще раз размял руки. Между делом он огляделся вокруг и заметил, что в зале и вовсе никого не осталось кроме них. Бэкхен тем временем вытирался полотенцем. Чанель бросил на оголенного до пояса парня быстрый взгляд, подметив, как тяжело вздымается грудь и блестит от пота пресс. В голову пришла затейливая мысль. — Эй, — окликнул он Бэкхена. — Может, выигравшему будет какое-нибудь поощрение? Бэкхен ухмыльнулся. — Я на деньги не сражаюсь. — Нет, это скучно, — у Чанеля аж глаза загорелись от азарта. — Пускай с проигравшего отсос. Бэкхен поднял немного удивленный взгляд на Чанеля. Предлагать такое было очень и очень рискованно — в конце концов, если Бэкхен пошлет его, то получится очень неудобно. Бэкхен хмыкнул, растрепав мокрые волосы, заставив Чанеля затаить дыхание. — Надеюсь, ты умеешь работать ртом. Он начал натягивать перчатки, а Пак не удержался от предвкушающей улыбки. Дело в том, что здесь, на сборах, как уже говорилось, совсем нет личного времени — да куда уж там, поесть не успеваешь даже! И девушек тут нет. Ни одной. А за полтора месяца любой изголодается, и Чанель не исключение. Дрочка не приносила никакого удовольствия, хотелось почувствовать хоть что-то более реальное. Чанель понимал, что идет на большой риск: Бэкхен, может, по телосложению и многим уступает, но уровень его намного выше. Однако Чанель учел, что Бэкхен пробыл к этому времени в зале четыре часа как минимум, и, учитывая то, с каким трудом ему удалось одолеть Чунмена, парень совсем устал и ослаб. Шансы Чанеля, свежего как огурчик и полного сил, увеличиваются вдвое. Пожалуй, риск стоит того. — Посмотрим еще, кто из нас будет работать, — ответил Чанель, когда Бэк уже был готов к бою. — Смотреть буду я, а ты работать. Чанель, каждый раз глядя на Бэкхена, все не мог понять, как этот парень оказался в этом спорте: хоть накаченный и крепкий, но его лицо и повседневные манеры никак не соответствовали боксеру. Слишком много в нем было умеренного и спокойного, не было грубости и чрезмерной мускулистости. Из мыслей его вырвал голос Бэкхена: «готов?». Чанель кивнул и по команде соперника напрягся всем телом. Бен однозначно был не в форме, а Чанель этим пользовался. Тянул время как мог, чтобы Бэкхен выдохся окончательно. Но Бен далеко не дурак, поэтому он решил сам перейти на атаку. Пара мгновений, и Чанель уже сам не замечает, как лежит на полу под весом Бэкхена после полухука. Какая же у Бэкхена горячая кожа! Об нее однозначно можно обжечься, такой жар исходит от разгоряченного парня. Пак всеми силами пытается скинуть с себя, казалось бы, такого легкого парня, но тот как будто прирос к нему и не отпускает. Губы Бэкхена беззвучно считают до десяти, а потом Чанель, побежденный, не чувствует давящего веса. Он понимает, что немного возбудился, и это вовсе не от физической активности. Чанель сокрушенно стонет, закрывая лицо ладонями, и переворачивается набок. Он-то думал, что сумеет управиться с таким усталым Бэкхеном, даже не допуская мысли, что это ему придется делать минет! Бэкхен не нашел в себе сил встать и остался сидеть на полу, уперевшись руками. Мышцы подрагивают от перенапряжения, но по телу проходит волна удовольствия от одного только сознания того, что наконец-то к его члену будут прикасаться чужие губы. Наконец-то! — Сейчас? — не убирая ладоней с лица пораженно спросил Пак. — А когда же еще, птенчик ты мой? — с неприкрытым удовольствием сказал Бэк. Чанель сел. Бэкхен сидел от него в двух метрах, немного откинувшись назад и разведя ноги, давая понять, что уже заждался. Пак, нервно сглотнув, подобрался к нему. Выглядел Бэкхен более чем желанно: с растрепанными волосами, тяжело дышащий, голый по пояс, то и дело облизывающий губы. Чанель снова испытал волну необъяснимого возбуждения вопреки тому, что это он сейчас будет доставлять удовольствие, а не ему. Он чувствовал себя как никогда неловко, когда неуверенно развязывал шнуровку на спортивных шортах Бэкхена, который все это время внимательно наблюдал за действиями Чанеля. Он приспустил шорты сразу с боксерами, а тело Бэкхена напряглось — наверное, тоже немного нервничал, либо еще не усмирил нервную систему после тренировки. Чанель не может похвастаться богатым опытом в минете, так как никогда это не практиковал, но Бэкхен ничего профессионального не требовал. Он шумно сглотнул, когда плоть оказалась в приятной теплоте и узости. Чанель делал это неумело, неловко, но у Бэкхена перед глазами фейерверки взрывались: может, из-за продолжительного воздержания, а может из-за выражения лица Чанеля — усердного и старательного. Бэкхен положил руку на затылок Чанеля, немного оттянув короткие взъерошенные волосы и издав неконтролируемый полустон. Чанель немного приноровился, хотя рвотные рефлексы удавалось сдерживать с трудом, потому что теперь Бэкхен толкался в его рот почти сам. Пак положил руки на бедра Бэкхена, упираясь, намекая, что его нет нужды направлять. Бэкхен уже запустил обе руки в волосы Чанеля, вороша их и путая, а Чанель даже получал от этого какое-то непонятное удовольствие. Бэкхен уже лежал на поверхности ринга, широко раздвинув ноги, и едва ли не в голос стонал. Он прикрыл глаза от удовольствия и кусал губы, а в какой-то момент в голове Чанеля щелкнуло. Эта мысль была еще более рискованной. Очень и очень, а еще довольно наглой и самонадеянной, но терять было уже нечего, тем более, Чанель и сам успел возбудиться. Теперь-то Бэкхен точно расслабился. После четырехчасовой тренировки, возбужденный и ни о чем не думающий, кроме удовлетворения своих желаний, он был почти беззащитен и открыт. Максимум он врежет Чанелю в случае неудачи, но если повезет… Чанель очень осторожно спускался ладонями по бедру ниже, все ближе к кромке шорт, а сам замедлил движения ртом, чтобы Бэкхен не успел кончить. Потом он оторвался под недовольный стон и сказал: — Можно я сниму твои шорты? Мне так неудобно. Бэкхен наскоро согласился, лишь бы эти ласки не прекращались. Чанель одним движением стянул шорты с боксерами до щиколоток, поэтому Бэкхен остался лежать почти нагим, но его это ни капли не смущало. — Твою мать, Чанель… ты специально? — часто дыша, почти проскулил Бэкхен, когда Чанель снова замедлил движения губами. Он с характерным звуком выпустил член изо рта, пройдясь по всей длине языком (и где он этому научился?), а потом смочил свой указательный палец слюной, пока Бэкхен не видел, снова накрыв возбуждение губами. Чанель предельно осторожно покружил мокрым пальцем у сфинктера, когда Бэкхен ойкнул. Он тут же просунул палец на половину, удивившись тому, как легко удалось проникнуть. — Эй, гаденыш… — не успел возмутиться Бэкхен, как Чанель вогнал палец до основания. — Что ты делаешь? — оттянул Чанеля за короткие волосы. — Ого, а ты, оказывается, там играешься? — с искренним удивлением спросил Чанель, бессовестно скользя одним пальцем внутри Бэкхена. На эти слова Бэкхен покраснел еще гуще, а Чанель, воспользовавшись этим, просунул второй палец, давшийся уже с трудом. Бэкхен сморщился и зашипел, пытаясь оттолкнуть Чанеля от себя, но не вышло. Пак вновь вобрал член почти на всю длину, начав активно двигать головой в попытке отвлечь все еще не согласного этим Бэкхена. Свободной рукой он стал помогать себе, и Бэкхен вцепился в его плечи: в знаке протеста и сопротивления, а может, поощряя. — От… — тяжело дыша, -…вали! Чанель целовал кожу внутренней стороны бедер, пальцами пытаясь скорее нащупать простату — с таким сопротивлением он долго не справится, поэтому нужно скорее переубедить Бэкхена. — И что же в последний раз было в тебе? — не без удовольствия спросил Чанель. — Твои пальцы? Чей-то член? Может, игрушка? — Не твое собачье дело, — Бэкхен неуклюже попытался пнуть Чанеля, но внутри него подушечки пальцев прошлись по нервной точке, и он, прикрыв глаза, еле слышно заскулил. После этого тихого непроизвольного скулежа Чанель почувствовал, как в шортах стало теснее обычного, а горячие капли пота стекали по спине. Как такой грозный на ринге и суровый на тренировках Бэкхен мог иметь такую трогательную и вместе с тем сексуальную сторону? Чанелю нравилось чувствовать власть, нравилось видеть, как с каждым прикосновением тело Бэкхена покрывается мурашками и содрогается от удовольствия, хотя его рассудок все еще категорически против: в промежутках меж тихими полустонами он все равно ругается. Пака едва не отбрасывает назад, когда Бэкхен находит в себе силы оттолкнуть его, и это заставляет Чанеля немного ускориться и стать напористее. Он вынимает влажные пальцы и резко вгоняет их обратно по основание, а Бэкхен дергается под ним и на этот раз издает настоящий, полноценный стон удовольствия. На головке его члена выступает предэякулят, и, кажись, он совсем скоро подойдет к финишу. Чан решает, что пора приступать, и приспускает свои шорты вместе с бельем, но потом его сердце падает в пятки. Чанель относится к тем людям, которые думают сначала причинным местом, а потом только включают голову. План, может, и шел как по маслу и уже почти стал реальностью, но этому мешает отсутствие у них презервативов и смазки. Чанель от безысходности и обиды чуть не застонал в голос. Под ним лежит возбужденный Бэкхен, уже готовенький, почти согласный, вокруг никого, кто помешал бы им, да и Чанель сам уже кипит от болезненного возбуждения… Да нет же, он порвет Бэкхена. Как минимум сделает больно: настоящий член уж точно побольше пальцев будет. И безопасность никто не отменял. Чанель поцеловал Бэкхена в пупок, оглаживая свободной рукой голое горячее тело, губами собирая капельки пота с живота, ключиц, шеи. Рукой спустился ниже и взял орган в кольцо из пальцев, начав медленно двигать. Бен развел ноги еще шире, пальцами впиваясь в плечи Чанеля и не прекращая шумно дышать, с трудом сдерживая стоны. Чанель испытывает неописуемое удовольствие от соприкосновения его голой кожи с кожей Бэкхена, а сладкий стон, таки вырвавшийся из чужих губ, и белесая жидкость, попавшая на его торс, заставляют член дернуться. Бэкхен обмякает после оргазма, все тело расслабляется, а глаза устало прикрываются. Чанель, напротив, напряжен: он-то не довел себя до конца, а тугой узел в низу живота, постепенно теряющий свою силу, распространяет по всему телу противные мелкие разряды тока — это от возбуждения. Он остается нависать над Бэкхеном, не зная, что с собой делать: либо позорно убежать в ванную и закончить дело там, либо уже позволить возбуждению спасть. Он шумно сглатывает, потому что внутри все еще горит зверское желание взять Бэкхена прямо на полу этого ринга и выбить из него все маты на этом свете вперемешку со стонами. — Ты не довел себя, — устало говорит Бэкхен, заставляя Чанеля дернуться от хрипоты в его голосе. Чанель резко краснеет, когда чувствует на напряженном органе чужие пальцы. — Стой, что ты делаешь… — хочет отстраниться, но Бэкхен зарывается рукой в короткие волосы на затылке и грубо тянет на себя. — Не рыпайся. Услуга за услугу, — шипит в чужие губы. Ему неудобно двигать рукой, когда он сам лежит, а Чанель нависает над ним, но сил хотя бы перевернуться нет и в помине. Приходится работать с тем, что есть. Чанеля такая поза вполне устраивает: он может наблюдать за лицом Бэкхена, как оно приобретает старательный и усердный вид, как из губ вырывается теплое дыхание с тяжелыми вздохами. Локти подкашиваются с нарастающим возбуждением, и Чанель едва ли не падает на Бэкхена, утыкаясь носом ему в шею. Бен на это недовольно шипит, хотя на чужом органе только ускоряет движения рукой. — Бэкхен, Бэкхен… — исступленно выговаривает его имя Чанель, скользя губами по шее и глубоко вдыхая запах тела. Он быстро кончает, пачкая живот Бэкхена, и вовсе придавливая того к полу после оргазма, ибо силы истощились. Некоторое время они так и лежат: Чанель между разведенных ног Бэкхена, уткнувшись ему в шею, и Бэкхен, раскинувший руки. — Ты же собирался меня трахнуть, да? — нарушает тишину Бэкхен. Чанель приподнимает голову и заглядывает ему в глаза. — Извини. Просто… ты был таким открытым и сексуальным, — Чанель краснеет, — когда начал стонать. — И что же, моей сексуальности не хватило, чтобы ты все-таки поимел меня? Бэкхен говорит шутливо и с беззлобным сарказмом, что Чанель искренне радуется, потому что думал, что здорово слохопотал бы после. — Нет… я вспомнил, что у меня нет смазки и презервативов… Бэкхен удивленно округляет глаза, так как не ожидал, что на его вопрос ответят с серьезностью. — Так ты бы мог…? — А ты бы позволил? — также искренне удивляется Чанель. — Ну, — мнется и прячет глаза, — тебе может и да… У Бэкхена дергается кадык. — А чего тогда сопротивлялся? — наклоняется к самому лицу. — Я думал, что ты меня изнасиловать хочешь! Чанель шумно сглатывает, долго не сводя взгляда с Бэкхена. Оба чувствуют между собой нарастающее напряжение. — В душ надо бы сходить, — не своим голосом говорит Чанель. — Надо бы… Чанель резко поднимается и тянет Бэкхена на себя, берет его под ягодицы и, спускаясь с ринга, несет его скорее в душевую. Бэкхен крепко держится за его плечи и обвивает свои ноги вокруг его талии. Бэкхен больно ударяется спиной о плитку душевой, но его болезненный стон затыкают настойчивым и торопливым поцелуем. По голове бьют крупные капли горячей воды, а резкий контраст холодной стены и горячей кожи Чанеля вызывает толпу мурашек. Пак ставит его на пол и исступленно целует шею, местами оставляя засосы, пока руками шарит по полке и находит жидкое мыло. В спешке выдавливает на ладонь почти всю упаковку и просовывает в нутро Бэка сразу два пальца, вынуждая того выругаться. Когда три пальца свободно скользят в Бэкхене, Чанель уже не может ждать, но его отталкивают со словами: «да подожди же ты!» и выбегают из душевой. Через полминуты Бэкхен возвращается с серебряным квадратиком, разрывая его зубами по пути. — Да, я ношу презики с собой на тренировки, — отвечает он на негласный вопрос. — Давай уже, я сейчас умру от неудовлетворения! Пак раскатывает презерватив по органу и, развернув Бэкхена лицом к стене, резким движением заполняет его, что тот ошалело раскрывает рот и округляет глаза. Чанель, не сдерживаясь, сразу же переходит на быстрый темп. Он едва ли не закатывает глаза от подступившего наслаждения: то, как внутри Бэкхена узко, жарко, как музыкально тот стонет (совсем не как боксер), как выгибается дугой, когда внутри него задевается простата, как царапает руками мокрый кафель, как по его упругим ягодицам стекает вода. Пак кладет руку на орган Бэкхена и двигает ею в темп своим движениям внутри Бэкхена. Тяжелые вздохи Бэкхена и его собственные стоны эхом ударяются от стены душевой, и даже шумный поток воды не может заглушить их. Чанель с гортанным рыком изливается в анус, мигом позже пачкает кафель Бэкхен. Он выходит из расслабленного тела, завязывает наполненный презерватив узлом и бросает его в сторону. Наклоняется к еле живому парню и лениво, совсем иначе целует его: очень медленно, тягуче и мучая губы довольно долго. — В следующий раз отсос с тебя, — говорит он. — Когда уложишь меня в нокаут, тогда и посмотрим. — Да хоть сейчас в общежитии могу. В постели.