"Красавица и чудовище"

Охота захватывает не тогда, когда бьешь зверя, а когда оставляешь ему жизнь. Джеймс Оливер Кервуд.

Терпение… Вот чему так и не научился Клаус за долгие годы, дарованные ему бессмертием, так это терпению. Будучи самым опасным хищником, он всегда брал то, что хотел. Сразу. Немедленно. И сегодня впервые он вел охоту по правилам, а первое правило волка — выследить жертву. Это не составило большого труда, учитывая, что пахла она особенно аппетитно, во всех смыслах этого слова, запахом своей плоти и крови она вызывала у волка не только жажду, охотничью страсть и азарт, пробуждая первобытные инстинкты, но и нечто большее… совершенно неправильное, перечащее законам природы чувство. Гибрид взял ее древесно-цветочный след еще у кромки леса, в самом его начале, не похожий на все остальные: магический, опьяняющий, чарующий, он погружал сознание Никлауса в удивительный мир иллюзий и фантастических ожиданий от встречи. Ориентируясь на чутье и божественный запах, оставленный жертвой, волк мягкой поступью двинулся в самую глубь леса. «Боже, какова же она на вкус?» — думал он, ощущая, как от одного только запаха рот наполнялся слюной, а мышцы сковывает приятное напряжение. Легкий ветерок, дующий с юго-востока, говорил о том, что она совсем близко, буквально за этой можжевеловой изгородью. И отменный нюх, как всегда, не подвел… Волк замер и, опустив морду, заглянул в просвет между пушистых веток. Да, чёрт побери! Она была даже еще лучше, чем он мог себе представлять! Длинные ноги, тонкая шея, острые скулы, большие глаза… Белая лань нежилась на солнышке, грациозно расположившись на одном из замшелых камней возле ручья. Блики солнца переливами играли в ее блондинистой шерстке, пока она кокетливо отгоняла ушами надоедливых бабочек. Совершенно не подозревая об угрозе, прекрасное животное склонило голову и, касаясь розовым языком прозрачной глади, стало пить холодную, родниковую воду, но неожиданный порыв ветра заставил лань настороженно поднять уши. Животное с опаской уставилось в живую изгородь, которая скрывала за собой нечто безумно опасное. «Дьявол!» — мысленно выругался Никлаус, сообразив, что она учуяла его запах. Ему так хотелось насладиться этим болезненным терпением и мучительным выжиданием, но этот гребанный ветер нарушил все его планы. Необходимо было действовать! Прямо сейчас, сию минуту, пока эта красотка все не испортила, дав деру. Издав протяжный бархатный рык, волк медленно выбрался из можжевеловых зарослей. Лань продолжала неподвижно стоять на своем месте, немного ошарашенная тем, что увидела. В ее глазах не было страха, скорее любопытство и малая доля опаски. «Неужели она думает, что я хочу поиграть с ней? — улыбнувшись оскалом, волк медленно сделал пару вальяжных шагов в сторону жертвы и тоже замер. — Что ж… давай поиграем!» — Его зеленые глаза сверкнули золотом, и, сообразив что к чему, лань изо всех сил ринулась в самую глубь леса. Она оказалась довольно проворной и быстрой, ловко маневрируя между деревьями, ей удавалось держаться от преследователя на довольно далеком расстоянии. Ведь жертва должна думать, что это ее заслуга, и ей совершенно не к чему знать, что на самом деле изощренный охотник просто-напросто дает ей фору. Оторвавшись от хищника, лань обернулась проверить свои опасения и не ошиблась. Волк — он исчез. Испарился, словно его и не было. Она замедлилась, прислушиваясь к шорохам, наполнявшим бурную жизнь леса, а вскоре и вовсе остановилась. Неужели он просто позволил ей убежать? Это не укладывалось в голове. Может, это волк-вегетарианец, который ведет здоровый образ жизни и который просто решил устроить пробежку? Она не понимала. Не понимала, зачем он ее отпустил, куда подевался, и вообще, какого черта все это значит? Оборачиваясь на хруст сломанной ветки, бедная лань уже знала то, что увидит перед собой — огромного волка, летящего прямо на нее. Яркая вспышка света озарила поляну, и на землю упали два обнаженных тела. Девушка, не менее прекрасная, чем ее сущность, лежала на спине, крепко сжимая обеими руками горло мужчины, нависшего над ней. То ли скалясь, то ли улыбаясь, он выдохнул ей в раскрытые губы, издав угрожающий рык. — Я — дочь духа леса! — все еще пытаясь удерживать его на расстоянии, с трудом выдавила она под тяжестью его веса. — Дочка лесного царя? — Сжав ее запястья, Никлаус пригвоздил руки девушки к бархату земли. — Разве папочка не предупреждал тебя не ходить в лес одной? — Изогнув бровь, он улыбнулся уже по-настоящему, демонстрируя ямочки на щеках, скрытые рыжеватой щетиной. — Плохая девочка! — вкладывая в эти слова все самое непристойное, томно произнес он, пожирая ее хищным взглядом. — Дикарь! — свирепо взбрыкнув, выкрикнула она прямо ему в лицо. — Слезь с меня! Немедленно! — А то что? — не скрывая иронии, уточнил гибрид. Он склонил голову к яремной впадинке и, уткнувшись в нее носом, жадно втянул воздух, поднимаясь вверх по изящной шее и выдыхая над ухом своей жертвы. В непосредственной близости она пахла еще прекрасней: терпкость шипра, тепло сандала, пряная сладость гвоздики. Это был запах спокойствия, благородства и изысканности. Ветивер добавлял ей чувственности и шарма, а нотки черной смородины — игривости. — Ты знаешь, кто я? — шепнул он, обжигая своим дыханием. — Оборотень… — зажмурившись от страха и возбуждения, чуть слышно ответила она. Ник усмехнулся и, вытянув руки девушки над головой, спустился губами по шелковой коже к пульсирующей венке на шее. — Не только, — добавил он, оставляя влажную дорожку своим языком. Когда острые клыки царапнули нежную кожу, она выгнулась и издала стон, больше похожий на истому, чем на мучение. — Я гибрид! Ты знаешь, что это значит? — Нет, — нервно сглотнув, честно призналась Кэролайн. — Это значит, что я сделаю тебя такой же… Mon amour, — заглянув ей в глаза, безоговорочно заявил он. — Я стану твоим Альфа, — намекая на то, что знает о том, что будет первым ее мужчиной, ласково добавил он. — А ты моей Омегой. Моей единственной и последней любовью.