Сегодня 6 июня ХХХХ года. Не хочу, чтобы знали время, в котором я существовал. Люди, знающие меня, скажут все числа. Если они будут живы. Меня зовут Броуд Давей Клайдсон, и я выполнил единственную цель в своей жизни. Если я и войду в историю, то все будут знать маску серийного убийцы, но не меня настоящего. Я остался один и не нуждался в помощи. Я убил двенадцать девушек, наслаждаясь их теплой кровью, что стекала по моим предплечьям и капала с локтей. Каждую из них я испортил, засыпав после этого землю вовнутрь. Но они не были чисты! У них было безобразное лицо, но божественное тело. Живая Ава была убита мной. Яркая Берта была погашена мной. Симпатичная Бонни была изуродована мной. Приносящая победы Вероника принесла победу только мне. Девственная Вирджиния подарила мне свою невинность. Сильная Габриэла была слабой для меня. Небесная Ерания была спущена с небес мной. Горячая Калида была охлаждена мной. Белая Кандида была затемнена мной. Золотая Крессида потеряла свой блеск для меня. Маленькая Паула была взрослой для меня. Шумная Ронда была тихой для меня. Я Броуд, или Броди для Алли. Я грязное место, в котором я издевался над ними. Я Давей, а еще Дави, Дау, Дэйв или Дэйви для мамы. Я возлюбленный, каким казался для нее. Я Клайдсон. Я сын грязного. Именно таким был мой отец. Я Кеннеди. Я уродливая голова. Так я представлялся им. Я Бриэм. Мой дом у моста. Я Ачилл. Я причиняю боль. Я знаю, что ты это читаешь, моя Алли. Ты такая же прекрасная, как и Ангел. Она является мне каждую ночь с восемнадцати лет. С того дня, как она умерла. Ты слышала крики? Я записал их специально для тебя, моя красивая Алли. Нет, я не сумасшедший, я одинокий. Мне не хватает ее теплого и прекрасного тела, которое уничтожил Грязный. Уродского тела, с которым она прожила двенадцать лет. Я люблю ее! Я хочу ее! Я хочу к маме. На небеса. Я не чувствую запахов, Алли. Я только вижу, как бывшая красота, кою я испортил, начала гнить, вместе с головой в мешке. Не пытайся мне помогать. Ты опоздала. Меня не спасти. Я утопаю в грязи. Грязь везде. Грязь. Грязь. Грязь. Видишь, Алли, я ставлю везде точки. Я в уме. Я распишусь кровью, чтобы ты в это поверила. Лучше поздравь меня с Днем рождения и смерти. Пусть все ликуют и празднуют в мой Великий день. Веселятся, смеются и плачут. Это я их убил. Я изнасиловал. Я надел мешки. Я повесил. Я ел их, обгладывая белые кости. Я пил их, высушивая мерзкие тела. Ты любишь грязь, Алли, но ты как мама. Не хочу быть твоим, ведь ты не моя. Это мерзость. Мамочка ждет. Время на исходе. Прощайте, страшные лица. Прощайте, страшные тела. Я иду к идеалу. К моему Ангелу.
***
— Клайдсон, ты хорошо себя чувствуешь? — спросила учительница у шестилетнего мальчугана с бесцветными глазами. Все давно вышли из класса, но не он. — Чувствую себя хорошо… — шепотом ответил тот, даже не подведя глаза к классному руководителю. — Мне очень жаль, что так произошло, Броуд. — Мамочка мне говорила, что когда-то она уйдет. — Броуд, с твоей мамой всё будет в норме. — Не будет. — Почему ты так считаешь? — Я вижу, мисс…***
— Их двенадцать, Дэйви. Я не хочу, чтобы ты об этом думал, мальчик мой. Папа ушел и больше не вернется, — в который раз отвечала немолодая женщина брюнету, голова которого лежала на ее забинтованных ногах.***
Рыжеволосый мужчина, ухватив рукоятку лопаты, начал бросать землю в свежевырытую яму с гробом, который в нее минуту назад погрузили. Взор бесцветных глаз был опущен на крышку из темного дерева, на которую сыпали грунт рабочие кладбища. — Броди, — тихо подошла стройная девушка к темноволосому пареньку в похоронном костюме. — Мне очень жаль… — Чувствую себя хорошо.***
— А кто интересуется? — звучал женский голос в динамике телефона. — Кеннеди, — задвигались тонкие губы на бледном лице. — Кеннеди? — Да. — Я свободна вечером в семь, Кен. — Я Кеннеди. — Окей. А ты придешь? К «Большому клубу»? — В семь.***
Семья Клайдсонов была счастлива, когда среди стен недорогого уютного коттеджика около железной дороги появился третий житель, который еще даже не покинул стены родильного дома. — Броуд. Малыш Броди, — улыбаясь, произнес мистер Клайдсон, рассматривая младенца в руках супруги. — И Давей. Мне очень нравится это имя, дорогой, — сказала та, а ее серые глаза лучились радостью. — Броуд Давей Клайдсон, — медленно произнес мужчина, зарываясь носом в светлые волосы жены. — Он будет самым счастливым во всем мире… Через некоторое время семья вернулась в свое жилье, в котором уже была обставлена комнатка для новоприбывшего. — У него твои глаза, ангелочек мой. — И твои волосы, любимый. Они часто друг другу такое говорили, и каждый раз, как в первый. Броди любил мамину грудь, которой она его кормила, даже когда тот научился ходить. Однажды, когда Броуд заболел, отец ему закапал капли в нос, но из-за плача сына разозлился и переборщил с лекарством. Броди перестал ощущать запахи. Он уже не любит отца, который его бьет пряжкой ремня. — Урод, — шипел Клайдсон на четырехлетнего ребенка, и бил. Бил с такой силой, что лопалась кожа на маленькой спине. — Дэйви! — раздался родной голос в одноэтажном доме. — Иди ко мне, мой мальчик. Броуд бежал через весь задний двор, припадал к ее ногам и плакал в колени. А Ангел плакала вместе с ним, целуя красное лицо сына. В школе его жалели учителя, но ему это не нужно. Он чувствовал себя хорошо. — Алли, — ответила голубоглазая девочка, рассматривая лицо нового знакомого. — Красивая, — ответил тот, и его щеки налились краской. Он жив! — Мама тоже так говорит. — Значение имени — красивая, — улыбнулся Броуд. — А что тогда значит твое имя, Броди? — Этого я не знаю. — Меня бил дядя в детстве, — Алли смахнула слезы тонкой рукой. — Он не знал, что ты чувствуешь, — ответил молодой парень, лежа возле нее на зеленой траве. — Он не видел твою красоту. — Ты странно говоришь, Броди. — Я не могу иначе! — вопил брюнет, вырывая пряди длинных волос. — Она мне снится! — Я люблю тебя, Броди. — Ровно семь лет, — парень положил букет цветов на надгробную плиту, под которой глубоко в земле лежали останки его матери. — На самом деле, ты самая желанная женщина для меня. Извини, что укусил тебя за грудь в четыре года. — Броди? — Да, моя Алли?***
29.05.ХХХХ
Броуд не мог понять, почему ему так хочется жареного мяса с фирменным соусом Алли. Он смотрел на плакат какой-то кинозвезды, с которой обожала фильмы его жена, и неосознанно скривился, не найдя в грудастой блондинке ничего привлекательного. Этот весенний день оказался пасмурным, что очень обрадовало мужчину. В транспорте по дороге на работу он уступил место невысокой девушке, которая тщательно осмотрела его руки несколько раз. Они вышли на одной станции, пошли в одну сторону… — Ну, и как же вас зовут? — через силу улыбнулся Броуд, обращаясь к той самой девушке. — Ой, — шатенка залилась румянцем, еще раз осмотрев руки нового собеседника, и, вновь не заметив обручального кольца, ответила: — Паула. — Кеннеди. Или Ачилл. Два моих имени используются активно в одинаковой мере. — Ой, — еще сильнее смутившись, Паула приложила правую ладошку к правой красной щеке. — Вы сегодня вечером свободны? — от этого флирта Броуда чуть не выворачивало, он смотрел на огромный нос девушки и еле заметный пушок над верхней губой. — Думаю, что… да, — ответила девушка, выставив грудь вперед, понимая, что нравится собеседнику. — Тогда в шесть на этой же станции? — пропел Клайдсон, продолжая пялиться серыми глазами на уродливые усики. — Хорошо, Кеннеди. Вот мой номер… — шатенка достала из сумочки блокнот с ручкой, почиркала ею и, оторвав листочек, протянула его мужчине. — Я обязательно позвоню, Паула, — чуть ли не шепотом ответил брюнет, отступая в сторону. Броуд всегда выполнял то, что «обязательно сделает» и часто жалел об этом. — А еще я занимаюсь вокалом! С десяти лет! — пыталась она перекрикивать шум поезда, в котором вечером Паула и Давей ехали обратно. — Мы поедем ко мне? Раз ты любишь кофе, то я могу тебе предложить такой, от которого ты точно голову потеряешь, — тихо говорил ей на ухо Клайдсон. — Это наркотик?! — продолжала орать Паула. — Кое-что получше, — подмигнул Броуд. Паула была какой-то миниатюрной, когда она с брюнетом шла по пустой дороге, что вела к мосту. — У меня красивый сад, — промолвил Давей, удивляясь, как его новая знакомая не замечает вещей его жены. — Ой, можно посмотреть, пока не стемнело? — восхищенно говорила шатенка, рассматривая гостевую комнату. Броуд открыл дверь на задний двор, а сам пошел на кухню ставить чайник, хотя его планы резко переменились, когда его взгляд упал на набор кухонных ножей. Он, не думая, тут же выхватил один и бросился на задний двор, где маленькая Паула, наклонившись, нюхала цветы Алли. — Либо ты дура, либо притворяешься, — пробормотал себе под нос Клайдсон, широким шагом направляясь к любовнице. — Мразь! Паула даже не вскрикнула, когда холодное лезвие кухонного ножа пробило насквозь ее тонкую шею. Броуд схватил ее за жирные волосы, откидывая голову умирающей назад. По ее подбородку и щекам струилась алая кровь, тонкие руки ухватили рубашку мужчины и потянули ее вниз вместе с ним. Она издавала забавное бульканье, захлебываясь собственной кровью. Давей был в ярости. Он видел перед собой маленькую Паулу, но что-то ему внутри говорило, что она связана с его отцом, из-за которого его покинула самая дорогая ему женщина. Он ударил один раз по большому носу, второй, обмазав кулак в горячей крови. Повалил девушку на землю и осознал, что та уже не дышит. Он дал Пауле сильную пощечину, отчего брызги крови попали на соседнюю клумбу с цветами, и злился, что она умерла. Броуд вынул нож из тонкой шеи погибшей и начал душить мертвую шатенку, ненавидя всей душой, обвиняя во всех бедах. Мужчина начал кусать ее шею, отрывая через раз небольшие куски плоти, сжимал ее груди сквозь оранжевую блузку, отчего те краснели, рвал ее зеленую юбку и нижнее белье, грубо входил и выходил, вновь сжимая липкую от крови шею. Он рыдал, когда излился внутрь и забил влагалище мокрой от крови землей, вбивая ее туда кулаком, разбивая половые губы. Он рыдал от того, что она дура и ему это понравилось. Понравилось трахать мертвую. Он разбил ее мобильник ее же туфлями, деньги и кредитные карточки запихнул в маленький рот, разорвав губы, пихал купюры в самую глотку, пока не успокоился, сидя на ее лице голыми ягодицами, желая испражниться в ее рот. Она же мразь. Алли не было дома. Задерживалась на работе, Броди это знал, стирая свою рубашку в ванной. Ему нужны новые штаны, потому что эти он надел на Паулу, тело которой с головой в петле висело на балке в подвале. Алли туда не заходила, потому что там были пауки. Алли ничего не заметила, потому что Давей вел себя как всегда. Странно.***
30.05.ХХХХ
Клайдсон не мог вспомнить, как познакомился с Бертой с синими волосами и ярким макияжем. Он стал соображать лишь тогда, когда слизывал зеленые тени с ее век. Ее язык был сладким на вкус, когда Давей его сосал. В этот раз он душил живую девушку, насилуя ее. Берта была жива, когда он забивал землю в ее окровавленную промежность. Ее молодое сердце еще билось, когда Броуд, ухватившись за левую грудь, начал ее тянуть, но яркая девушка не дожила до надевания мешка на голову и собственной «средневековой казни». В подвале воняло, но Клайдсон не чувствовал запахов.***
31.05.ХХХХ
Она была жива, когда Броди надевал на ее голову петлю и застегивал ширинку на штанах, которые надел на нее. Ава плакала со своими трусами во рту, поднимаясь на табурет, из ее штанин высыпалась земля, когда мужчина убрал из-под босых ног табуретку, а после еще пару раз побил кулаками в мягкий живот. Он чувствовал себя хорошо. И даже радовался.***
01.06.ХХХХ
Когда Клайдсон ехал на работу, неосознанно улыбаясь и понимая, что сегодня изуродует еще одно красивое тело со страшной мордой, он совсем не заметил, как две пожилых женщины, одна из которых держала утреннюю газету, разговаривали о пропаже девушек. Крякали, что полиция отслеживает сигналы каждой из пропавших, пытаясь найти место, где он появлялся последний раз. Но Броуд не слушал старушку. Первый день лета, который просто обязан пройти замечательно. Бонни все время пыталась обратить на себя внимание Давея, и у нее бы получилось, если бы не ее шумная подруга Ронда, которая болтала без умолку. Калида несколько раз сумела сжать член Броди, тем самым вызывая у него желание изнасиловать, но не горячую девушку, а Вирджинию, которая оказалась вообще девственницей в свои двадцать. Напоив квартет уродливых куриц, он насладился каждой из них в полной мере, излившись два раза за этот вечер в Бонни, язык которой вывалился изо рта и почему-то припух. Теперь ему точно придется покупать себе штаны, так как у него остались последние для выхода в люди. Этой ночью он уснуть никак не мог, потому что рядом не было его Алли. Его красивой и любимой жены, которой он уже успел изменить семь раз за четыре дня. Из Паулы вышли продукты пищеварения и испачкали пол в подвале. Броди прибрался в доме, выпил бокал воды с растворенной в ней таблеткой от головной боли и несколькими каплями коньяка, плотно поел свежего мяса с ягодиц Вирджинии, которое он успел попробовать еще в сыром виде.***
02.06.ХХХХ
Броуд ненавидел грязь, о которой думал днями напролет. Он видел каждую проходящую мимо девушку насквозь и это ему позволяло рассмотреть прекрасное и мерзкое в ней. Семья Клайдсонов поехали в магазин, где Броди потратил деньги на новые джинсы и купил блуз для своей красивой Алли. У него замирало сердце, когда он смотрел в ее голубые глаза с посыпавшейся тушью. Алли была беремена. Давей не мог признаться жене в своих злодеяниях и, даже когда проводил супругу к дому матери, дав небольшую сумму на медикаменты, подцепил двух чернооких сестер Крессиду и Еранию. — Я мечтаю выйти замуж, — мечтательно говорила Ерания. — А я блистать на всю страну! — кричала ей в ответ Крессида. Дэйви лишь улыбался, рассматривая связанных близняшек свысока. Они испачкали своими соками ему пол, слюной — покрывало, кровью — штаны. Впервые он занимался оральным сексом с полутрупом. Впервые его сперма была в носу у девушки. И вновь бессонная ночь без Алли.***
03.06.ХХХХ
Эта девушка одержала над ним верх. Не зря Вероника была местной проституткой и достаточно дешевой даже для Клайдсона. Но не долго ей пришлось играться с мужчиной с заклеенным скотчем ртом, когда тот смог засунуть кулак в ее широкую промежность с гладко выбритым лобком. Броуд, снова впав в ярость, засыпал в нее, помимо земли, несколько небольших кактусов, после чего вновь принялся пропихивать все это кулаком. Сегодня возвращалась Алли, а в гостиной лужа крови. Гадкая Вероника висела в подвале лишь с нижней частью черепа. Нужно же Броди пробовать такие деликатесы, как мозги, хоть они и человеческие.***
04.06.ХХХХ
Впервые кто-то кричал во все горло. Впервые кто-то что-то мог услышать или заподозрить. Броуд был очень недоволен Кандидой и желал ей ужасной смерти, перекрутив в мясорубке ее левую руку, когда та была в сознании. Он тщательно выбирал белоснежные косточки, чтобы приготовить мясную подливу к пасте.***
05.06.ХХХХ
Впервые Броуда вывернуло во время любимого процесса. Он осознал, что ему это надоело. Разорвав кишку и сфинктер Габриэль, он просто разбил ей черепную коробку молотком в подвале, перемыв там все несколько раз. Днем, когда он спал, ему снился кошмар — Ангел, его мама, впервые отвернулась от него. Он бежал к ней в слезах, а она просто ушла. Впервые за столько лет Клайдсон поговорил со своей женой о своей матери. Какая же красивая у него была Алли.***
06.06.ХХХХ
Он кричал и рвал постель. Его маленькая Паула превратилась в бесформенный мешок, Алли уехала, не разбудив его. И это в день, в который несколько лет назад он впервые вдохнул воздух. Он вышел в сад, в котором убил трех девушек, и крик рвал его грудную клетку. Он ненавидел всех, он хотел убить всех. Он включал проигрыватель несколько раз, пока не вырвал он криков Кандиды. Ему хватило. Он устал. Ему стало больно. Броуд оставил проигрыватель в спальне, поставив воспроизведение на повтор и написав маркером на белой простыне «Я в подвале». Он снял рубашку и разулся, спускаясь под землю, к двенадцати повешенным. Именно столько шрамов было у его Ангела. Он медленно, не спеша подготовил себе петлю, грязный мешок и табурет. Он писал записку, кусая соски убитых, которые имели тошнотворный вкус. Броди разрезал руку возле локтя. Давей пытался перекрыть красный фонтан уже его крови, но лишь оставил отпечаток пальцев на листке, бросив записку на пол. Истекая кровью, с сильнейшей слабостью он встал на табурет, действующей рукой натянул мешок и затянул петлю вокруг шеи. Слышались шаги и сирены. Возможно, полиция его нашла. Но ему было все равно. Ноги Клайдсона покосились, рука полностью онемела вместе с верхней частью тела, и веревка между балкой и петлей натянулась с глухим звуком.Я рад, что смогу уйти. Рад, что увижу маму. Она была права. Я самый счастливый во всем мире.