Руна верности

Алек падает на колени с грохотом, тонкими пальцами вцепляясь в волосы, от бессилия воя. Его мир, что на хрупких улыбках да объятиях крепких построен, рушится-падает-исчезает, когда он лишь спину Джейса видит и руки, его чертовы руки, на талии примитивной. Иззи заходит со словами: «Давай выпьем, братик», садится рядом, бутылку в руки вручая, голову кладя на плечо. Она говорит: «Я знаю, как тебе больно», спасти пытается, вытащить. Алекс виски глоток за глотком, как свою жизнь, уничтожает, чувствуя дорожки мокрые на щеках. Он руку сестры до хруста, до боли сжимает, подавляя-заталкивая крик в себя. Он срывается с места, убегает раз за разом, всегда, смотреть не может, как их губы в поцелуе сливаются, и они улыбаются-улыбаются-улыбаются. Джейс говорит: «Ты нужен мне», руку кладет на предплечье, и Алека дергает, будто разрядом со всей силы по сердцу бьет, убивает. Джейс подбородок пальцами ловит, в тиски сжимает, шепчет тихо: «Мы ведь парабатай, лучшие друзья, братья. Алек, пожалуйста». А тот ладонь сбрасывает, хрипит, отворачиваясь, вымолвить может лишь только, что поменялось. Из-за нее. Магнус советует ему поступать, как хочется, как лучше для самой бестии голубоглазой. И Алек слушается, пьет и план придумывает, что счастливыми сделает всех, их. Он ночью к Джейсу приходит, что спит безмятежно один, слава богу, один. Лайтвуд рядом ложится, пальцами по ребрам обнаженным скользит, улыбаясь украдкой. Он руну верности на коже любимого вычерчивает, призванную людей самых близких навеки связывать. Губами метки касается, уходит тихо, радуется, зная, что все изменится. Все меняется. Только вот руна верности Джейса срабатывает почему-то в сторону Клэри.