Пыль

Бесцельно бродить по серым, вымокшим насквозь улицам, вдыхать холодный воздух, пропахший осенью, крепким кофе и сигаретным дымом, вливаться в стройный поток людей, торопящихся по делам, и просто плыть по течению навстречу меланхолии и тоске, не видя ни единой причины для существования. Когда карты жизни выпадают удачно — даже слишком удачно, — в этом нет ничего хорошего, размышлял Артур. Его случай был именно такой. Он никогда не нуждался ни в чём, что можно купить. Частная школа с лучшими в городе преподавателями, разнообразные увлечения, охотно спонсируемые отцом, впоследствии — престижный университет и шикарная машина, подаренная в честь поступления. В скором будущем маячила перспектива занять весьма хорошую должность в компании отца — и не за взятку или связи: Артур и в самом деле был отличным кандидатом. Окружающие считали такую судьбу очень завидной. Артур считал, что они идиоты. Все доставалось ему легко. Слишком легко. В двадцать лет Артур понял, что потерял интерес к жизни. «Люди, у которых нет денег, имеют вполне определённую цель — заработать их. Обеспечить себя и семью. Они знают, зачем живут. Когда у тебя есть всё, когда не нужно прикладывать никаких усилий, а то, что хочешь, ты получаешь без проблем, жизнь теряет всякий смысл, и ты деградируешь». Когда Артур поделился своим мнением с Гвен — единственным человеком из группы, с кем он подружился по-настоящему, — она горько рассмеялась. — Ты дурак, Артур. Бедные люди работают днями напролёт, чтобы не оказаться на улице и не голодать. Иногда месяцами откладывают, только чтобы купить одежду в сезон или подарки детям на праздник. Это счастье? — она заметила скептичный взгляд Артура, — Поверь мне, я знаю, что это. Я работала с четырнадцати лет — хотела помочь семье. И если бы мой отец не был знаком с твоим, я бы не была сейчас тут. Одна из лучших студенток… А толку? Артур отвернулся. — Это все осень, — добавила девушка, — Она так на тебя действует. Тебе просто нужно развеяться. Этим Артур сейчас и занимался. Вероятно, в понимании Гвен понятие «развеяться» значило сходить в кино, театр, кафе или концерт — куда угодно, где ярко, тепло и шумно. Где кипит жизнь, где мелькают улыбки и слышится смех. Артур ненавидел смех. Ненавидел тёплое, светлое и шумное. Вместо этого он вновь и вновь окунался в холодную сырость улиц, серость неба и бесконечный поток людей, — вечно спешащих, молчаливых и хмурых, — всё больше погружаясь в меланхолию, всё сильнее утопая в цинизме. Бесцельное существование. Поток суетливых прохожих вынес юношу на маленькую, прежде незнакомую ему улочку. Широкая дорога была вымощена брусчаткой и касалась зданий, по обе стороны её ограничивающих. Тротуаров не было, как не было в них нужды — улица была пешеходной и, по правде, больше напоминала парк. Весной и летом она становилась местом сбора художников, поэтов, уличных музыкантов и прочих творческих личностей, пестрела красками и звенела причудливой смесью музыки и голосов. Но тепло уже давно ушло, а вместе с ним ушли музыканты и художники. Остались только мрачные торопыги-прохожие да чернеющие силуэты деревьев, сбрасывающих последнюю листву. Артур глубоко вздохнул. В нос тут же ударил запах сырой земли и прелых листьев. Мимо широким быстрым шагом проскочил юноша, прошёл чуть дальше и встал у ближайшего дерева, скидывая с плеча чёрный чехол, в очертаниях которого можно было легко угадать гитару. «Музыкант? В такой холод? Он сумасшедший или…» Артур внимательно присмотрелся к юноше. Долговязый, тощий и мертвенно-бледный, с копной взъерошенных чёрных волос, в клетчатой синей рубашке, с небрежно повязанным вокруг шеи красным шарфом и наспех натянутой безразмерной ветровкой, предательски висевшей на тощих плечах, он явно был одет не по сезону. И Артуру в его плотном уже-зимнем пальто вдруг стало зябко. «Вот они какие, — промелькнуло у юноши в голове, — Те, кто пытается добыть хоть немного денег на кусок хлеба». Музыкант раскрыл чехол и осторожно достал гитару — чёрную, лакированную, с тщательно прорисованным изображением дракона на деке. Юноша перекинул ремень за шею и принялся настраивать гитару. Тонкие пальцы невесомо скользили по струнам, защипывая их и одновременно с этим прижимая на нужных ладах, затем неуловимо перемещались к колкам, что-то подкручивали и вновь возвращались к струнам. Артур зачарованно смотрел на лёгкие движения неестественно-бледных рук, не в силах оторвать взгляда. «Она — его гордость, — подумал он, глядя на то, как бережно юноша обращается с инструментом, — Его кормилица и верная подруга». В груди почему-то больно защемило. Когда юноша закончил с настройкой, Артур подошёл к нему. — Эй, — нерешительно позвал он. Незнакомец поднял голову. — Да? — Ты… Играешь сегодня? — Артур сам не понял до конца, на что конкретно в вопросе он сделал акцент. Музыкант пожал плечами и улыбнулся. — Как видишь. А что? — Сыграй для меня, — Артур слишком привык получать то, что хотел, не встречая при этом отказа. Но юноша нахмурился, и Артур спешно добавил тихое и совершенно редкое для себя: — …Пожалуйста. Незнакомец внимательно посмотрел ему в глаза, а затем кивнул. — Кажется, я знаю, что тебе нужно, друг. Артур отступил назад, освобождая место. Музыкант закрыл глаза. Его пальцы начали быстро порхать над струнами, извлекая первые аккорды. I close my eyes, Only for a moment, and the momentʼs gone…* Голос был мягким, глубоким и немного хриплым — как последствие пения на холоде, подумал Артур, качая головой. …All my dreams, Pass before my eyes, in curiosity… «Мои мечты… А я хоть о чем-нибудь мечтал? Хоть когда-то?» …Dust in the wind, All they are is dust in the wind… «Всё — пыль, — мысленно повторил Артур, беззвучно шевеля губами, — Всё это пыль…». …Same old song, Just a drop of water in an endless sea… «Капля в море, один человек из тысячи. Мне… Одиноко?» …All we do, Crumbles to the ground, though we refuse to see… «Всё сгинет, исчезнет в один миг… Есть ли смысл стараться? Ради чего?» …Donʼt hang on, Nothing lasts forever but the earth and sky… «Что мне толку до неба и звёзд? Они останутся, но меня не будет. Мне должно быть всё равно. Но почему это так ранит?» …It slips away, All your money wonʼt another minute buy… «О… — осенённо вздохнул Артур, — Время — вот что нельзя купить. Что это значит? Многое ли я потерял?..» …Dust in the wind, All we are is dust in the wind… Когда Артур опомнился, улица была уже почти пуста. Свет, который излучало днём тусклое небо, давно погас. Теперь вечер освещали мягким жёлтым сиянием стилизованные старомодные фонари. Юный музыкант доигрывал последнюю песню. — Почему ты ещё здесь? Уже совсем поздно, — обратился к нему Артур — Я играл для тебя, — невозмутимо ответил тот, снимая с плеча ремень. — Оу… Это… Спасибо тебе, — Артур смутился, — Чёрт, я даже не могу тебя отблагодарить — как назло оставил деньги дома, понимаешь? Не думал, что они мне понадобятся, я обычно пользуюсь карточкой… Если хочешь, можем сходить к ближайшему банку, и… Юноша хрипло рассмеялся, и у Артура по коже пробежали мурашки. — Да не суетись ты. Всё в порядке. Я был рад сыграть. Если бы меня что-то не устроило, я мог бы уйти, ты знаешь? — Все равно, — упрямо и несколько уязвленно ответил Артур, — Сколько времени ты тут проторчал? Несколько часов? — Я привык, — отмахнулся парень, застегивая чехол с гитарой внутри, — Зимой бывает хуже. — Ты же замёрз, — удручённо заключил Артур, глядя на лёгкую ветровку юноши. В памяти так некстати вспыли слова Гвен. «Я идиот, да? Точно, идиот» — Пойдем со мной, — он крепко схватил юношу, едва успевшего закинуть гитару на плечо, за руку и потащил за собой. — Куда? — полюбопытствовал музыкант. — Ко мне. Ты пьешь кофе? Если нет, у меня есть чай… Кажется. Я точно помню, что у меня были виски и ром. Я Артур, кстати. — Я Мерлин, — снова рассмеялся юноша, — И кофе мне будет достаточно.

* * *

— Вот, тут я живу, — отозвалось звонко эхо в уже-не-пустой квартире, — Проходи и чувствуй себя как дома. Кухня прямо по коридору, и… Прости за беспорядок, ко мне редко приходят гости. — Будь поосторожнее со словами, — весело хохотнул Мерлин, — А то ведь и правда останусь здесь жить. — Оставайся, — почти мгновенно отозвался Артур, не успев толком подумать, — В смысле… Ты бы мог остаться здесь и играть… Для меня, например. Мерлин широко улыбнулся. — А взамен кофе с ромом? Знаешь, а я не против. Можешь прямо сейчас начать. Ведь если сейчас мои пальцы отвалятся, то я стану бесполезен, эй! Артур улыбнулся в ответ. Потом рассмеялся. Впервые за долгое время. Одиночество отступило.