«Not here, not yet»

Этот мир был создан внутри другого – того, в котором мы живём. В этом мире написаны другие законы, в этом мире нет внешних конфликтов, а если оные появляются – их быстро уничтожают. Здесь каждый равен друг другу, и потенциал, умения и навыки, выделяющие его за пределами этого мира, не котируются. Внутри этого мира существует множество мест, в которые попасть можно лишь через специальный портал, созданный безликими чародеями. Сегодня ты можешь оказаться в Ущелье, названном в честь неких Призывателей – огромный лес, имеющий множество загадочных троп, перекрывающий прямой путь от одного Нексуса к другому; завтра – в Воющую Бездну, место, в котором души мёртвых могут говорить с тобой, как со своим давним приятелем, в котором властвуют смертельный холод, страх и жестокость напополам с опасностью; ведают так же, что есть путь в Проклятый Лес - место, нуждающееся в защите чемпионов. Этот мир не поддаётся общепринятым принципам внешнего, имеет собственную структуру жизни. Этот мир неподвластен смерти. Так ведь? Катарина произнесла заклинание, образовывающее тотем через каменную стену, прямо за Синими Големами. Переместившись на него, ноксианка тенью прошла к высокой траве у спуска в реку и присела, открывая себе обзор на логово дракона. Она тихо выдохнула, осторожно выглядывая из своего укрытия, беглым взглядом пройдя вдоль реки – той части, которая была ей доступна. В руках Катарины было по клинку: оба были заточены и отполированы, давая представление о том, что ещё ни разу не видели битвы. За спиной было ещё два клинка, точно таких же, как и те, что находились ныне в руках воительницы. Правую ногу обтягивал кожаный ремешок, на котором были закреплены маленькие ножи, предназначенные для метания. Сама Катарина была в привычном для себя образе: кожаные куртка и штаны, плотно облегающие ноги, шипованная броня на руках – от запястья и до локтя – и бронированные сапоги. Кроваво-красные волосы, словно змеи, резко дернулись, стоило ей повернуться в сторону едва слышного всплеска воды. Демонстративно зачесав огромную шевелюру, её союзник, не прибегая ни к каким методам осторожности, опустил ногу в реку. Несчастные обитатели водоёма судорожно бросились в противоположные от вредителя стороны. – Дрейвен. – Будто ругнулась, полушепотом изрекла Катарина, выпрямляясь и не менее демонстративно, чем сам Дрейвен, откашливаясь. Мужчина тут же повернулся на источник звука, и через мгновенье уже шествовал ей навстречу, скаля два ряда белых зубов. Катарина готова была поклясться, что некоторые напоминали клыки хищного зверя. – Мадам истоско… – Заткнись. – Прошипела ноксианка, подобно родной сестре, оказываясь за спиной палача и накрывая его рот рукой. Она знала, что Дрейвен никак не относится к Свейну и всей братии, что находится у власти над Ноксусом, но испытывала легкую неприязнь к нему хотя бы из-за того, что помешанный патриот, отказывающийся от помощи в поисках её отца, и являющийся главным приближенным Свейна, – его родной брат. Дрейвен, кстати, не продолжал попыток заговорить после того, как его перебили, зато медленно повернулся к дю Кото, придерживая её руку на своих губах. Недобрый огонёк, коим пылали глаза ноксианца, заставил девушку отдернуть руку самостоятельно, при этом поморщившись. – Будь тише, ладно? Ты не на сцене. Стоп! Не надо мне начинать разъяснять о том, что всё, куда бы ни ступил Дрейвен, является сценой. Я верю. Продемонстрируешь себя потом, когда победа будет в наших руках, а на нашем оружии – кровь врагов. Идёт? Улыбка на лице мужчины стала ещё шире. Он провёл вдоль уса двумя пальцами, не спуская взгляда с ядовито-зелёных глаз союзницы. – Дрейвен безусловно продемонстрирует себя толпам ликующих фанатов, но помимо этого может продемонстрировать и одной красноволосой очаровашке, которая, пусть и в душе, так же предана ему, как и другие почитатели. Или больше. Одарив ноксианца недовольным взглядом, девушка всё же промолчала, возвращаясь к своему недавнему укрытию и поднимая с земли брошенный клинок. Дрейвен, явно обрадовавшийся тому, что у него появилась компания, продолжал улыбаться и что-то напевать себе под нос. Катарина отчетливо слышала что-то непристойное в его песне. – Где Дариус, Сион? И, помнится, Моргана утверждала, что будет рядом с тобой в этой битве. – Они прошли мимо драконова логова, увидев рунический символ Огня внутри его стен. – Дариус с самого начала пошёл по верхней линии вдоль леса, Сион следом за ним. Моргана вернулась «домой», дабы обзавестись всевидящими камнями. А на моей линии чисто, башни уже нет, противников – тоже. Ну, думал наведаться к тебе, а тебя нет. И пошёл искать. – Кто на этот раз твой противник? – Спросила Катарина, останавливаясь и осматриваясь. В округе никого не было, однако Синие Големы уже были мертвы. Ноксианка поджала губы, покрепче сжимая клинки в руках. – Квинн со своей курицей и эта немая девчонка. – Сона? – Катарина перешла на полушёпот. – Ага. Ты чего так тихо-то? – Вопрошал Дрейвен, хотя и сам ответил шёпотом. Катарина замерла, ощущая холод, подступающий к ней со всех сторон. Он не имел материи, однако леденил не тело, а её человеческое существо. Девушка выдохнула, встречаясь глазами с вопросительным и даже заботливым (что было крайне необычно) взглядом Дрейвена. Она почувствовала дыхание смерти на своей шее. В округе не было ни души, кроме них двоих, однако ощущение чьего-то присутствия – от взгляда и даже до едва ощутимого прикосновения – не пропадало. Катарина попыталась совладать с собой. Её тело будто бы сковал льдистый слой, а разум стал окутанным туманной дымкой, становящейся всё гуще с каждым мгновением. Дрейвен настороженно осматривался, покручивая в одной руке топор. – Красавица, ты чего? – Изрёк он всё тем же полушёпотом, но девушка не отреагировала. – Не бойся. Гибельный Клинок окаменела, осознавая, что голос этот прозвучал прямо у неё над ухом, затем, проворной молнией проник в сознание и раздался там звучным эхом. Ноксианец, до этого стоявший камнем на месте, резко что-то прорычал и бросил один из топоров за спину Катарины, заставляя ту по инстинкту уклониться. Став по левое плечо от мужчины, она увидела цель, которую он выбрал. Пред ними возникло нечто одновременно ужасающее и чарующее. Нечто разделённое на две части, но в тот же час остававшееся единым целым. Катарина слыхала немало легенд о Смерти, имеющей два лица. Их звали по-разному: пастушка и мясник, поэт и зверь, духи-близнецы (хотя по своему виду они не были схожими), белые объятия пустоты и скрежет клыков во тьме. Но чаще – Киндред. Овечка предстала перед ноксианцами белоснежным, с виду хрупким и чистым существом: она стояла на одной ноге, изогнув другую в колене и спрятав копытце за небольшое, но выразительное бедро. Волк же был сродни непроглядной тьме, и на всём чёрном «фоне» выделялись яркие, белесые клыки, на которых в некоторых местах уже была кровь. На обоих были маски, изображающие их самих, однако… Будто бы неправильно одеты: на Волке – маска Овечки, на Овечке – Волка. Дрейвен выругался, хватая Катарину за запястье, но та, словно вогнанная в землю, застыла на месте. – Уходи. – Твёрдо, будто не своим голосом изрекла она. – И оставить тебя с этими духами? Дрейвен, конечно, самовлюбленная сволочь, но не настолько, чтобы кидать своих на… – Уходи! – Она сама не заметила, как повысила тон. Дрейвен, фыркнув, направился в противоположную от Катарины сторону, но остановился неподалёку от высокого дерева и, завернув за него, стал наблюдать, готовый вернуться к неблагодарной ноксианке в любой момент, дабы помочь, услышать бесконечные благодарности и, быть может, получить [censored] за добрые заслуги. Катарина дю Кото продолжала смотреть в глаза на маске Овечки, изредка переводя взгляд на Волка. Молчание давило на виски. – Долго же ты скрывалась от нас в тенях… – Прервала молчание Белая Смерть. Её голос был кристально-чист и звучал подобно колокольчику. Несмотря на это, ноксианка всё ещё была напряжена. – …а теперь пришло время посмотреть нам в глаза. – Окончила фразу Чёрная Смерть, скрипя зубами. Катарина лишь фыркнула, стараясь внешне сохранить полную невозмутимость. Безусловно, у неё бы это получилось, но… Не с Киндред. Вновь наступившая тишина была нарушена громким рыком Огненного Дракона, приземлившегося в свою обитель. Овечка опустила вторую ногу, перебросила лук из одной руки в другую и натянула тетиву. Между ней и луком возникла белоснежная стрела, по контуру светящаяся лунным светом. Катарина тихо выдохнула, про себя отмечая, что слишком долго вела себя подобно испуганному ребёнку. Она понимала, почему Киндред могут быть злы на неё: немало жизней было унесено с этого мира рукой и клинками Катарины, однако со своей… Со своей она не была готова и не хотела расставаться. Резко присев, Гибельный Клинок телепортировалась за спину Волка и, бросилась вглубь леса, преодолевая препятствие за препятствием. Сейчас она чётко знала, что Киндред преследуют её по пятам, и, к сожалению, в этот раз Смерть не была аллегорией. Катарина готова была сразиться, готова была доказать им, что ей дорога жизнь и любой ценой она её сохранит. Поток мыслей прервал удар стали о металл. Катарина пригнулась, выглядывая из густых зарослей у входа в логово Барона Нашора. Демасийский воин, Гарен Краунгард, один из немногих выделенных ноксианкой достойных противников, ещё раз с силой рубанул по открывшемуся – из-за отрубленной части доспеха – плечу Дариуса. Через несколько мгновений тело Руки Ноксуса будто испарилось по контурам, и на его месте расплывалась кровь по речной поверхности. Катарина резко вспомнила, что за ней следуют Киндред, и хотела было прочесть заклинание для тотема и уйти незамеченной, но верх её укрытия резко исчез, и через мгновение она уже избегала столкновения с двуручным мечом демасийца. – Мы снова встретились, Гибельный Клинок. – Твёрдо изрёк он, опираясь на меч и как-то ухмыляясь. Девушка хмыкнула. – Да-да, э-э… Что-то там Демасии. – Даже в таком положении ты умудряешься насмехаться. Что ж… Ноксианка не ответила, она потянулась за небольшим свертком бумаги, на котором было заклинание тотема, но обнаружила, что его там не было. Это и было её ошибкой. Она отвлеклась и позволила себе быть уязвимой на одно мгновенье, которое лишило её возможности читать заклинания и зачаровывать свои клинки под должную атаку. Мгновенье, которое отдалось дикой болью в её правом ребре и ноге, на которую она неудачно приземлилась, стараясь избежать очередной атаки неудержимого демасийца. Огромный двуручный меч вознёсся над ней в воздухе, Гарен готов было закончить давно начатое… – Не здесь. Не сейчас. Вновь голос-колокольчик, в нынешний момент прозвучавший как колыбельная. Но эффект от колыбельной другой: Катарина не готова была сомкнуть глаза навеки, слабость и боль, до того охватившие всё её существо, ныне будто бы исчезли. Воительница резко вскочила на ноги, обводя взглядом будто обрисованную причудливыми узорами местность, отдаленно напоминавшую единый символ в центре масок Киндред. Гарен безмолвно наблюдал за происходящим и поднял было меч на свою давнюю соперницу, но будто из ниоткуда возник Волк. Он рычал, кричал, клацал зубами и будто срывался с цепи в сторону демасийца. Катарина, будто чувствуя, обернулась. Сзади неё стояла Овечка, держа в руках лук, пылающий по контуру искусно наложенных на него рунических узоров. Девушка тихо выдохнула, заставляя себя посмотреть в светящиеся глаза Овечки и… Улыбнуться. – Твой свет ярок. – Мягко произнесла она, и… Исчезла. Волка тоже будто и не было. Ноксианка и её союзники одержали победу в тот день. Но она корила себя за то, что поддалась эмоции – страху, который чуть было не лишил её жизни руками демасийца. Однако одна вещь безусловно навеки отпечаталась в сознании Катарины дю Кото. Она смотрела в глаза Смерти и, чудесным образом, сумела от неё уйти. На этот раз.