Васильковые глаза и серая кошка на руках

«Если уж умирать, то за того, кого любишь. Если уж жить, то ради того, кого любишь. Если искать, то того, ради кого ты будешь жить и ради кого умрешь», — подумала она, вдыхая сигаретный дым проходящего мимо курильщика. Закрыла васильковые глаза, в которых отразились фары проезжавшего автомобиля, и пошлепала босыми ногами вперед. Сельские дороги были удивительно теплыми. Она бы умерла за него — рыжеволосого парня с серой кошкой на руках. Она сплела ему венок из осенних листьев. Ему и кошке. А он ей улыбнулся. Она отдала ему радужные мечты, потому что свои он потерял или в душевном порыве подарил кому-то еще. И он ей снова улыбнулся. Она заварила ему горячий и соблазнительно ароматный кофе, способный растопить лед его оцепенения, и укрыла теплым шерстяным пледом. Он ей улыбнулся. Что у неё было? Заезженные будни, знакомые, так самоуверенно звавшие себя друзьями, холодные одинокие вечера и единственный наркотик, их непременно скрашивающий, — книги. А что стало? Теплое рвущее душу чувство, бабочки в животе, не просто порхающие, но мечущие молнии и устраивающие ураганы. И до сих пор у неё на душе скреблось странное ощущение, что этот обмен был катастрофически неравноценным — он дал ей слишком много. А потом он ушел — рыжий парень с серой кошкой на руках. Они шагали бок о бок, будто равные. Да они и были равными — пепельный зверь, что гулял сам по себе там, где хотелось и когда хотелось, и сияющий добротой парень, входящий в людские сердца так же легко как и дышал. И пустота, что осталась после него, вдруг завизжала, зазвенела, разрывая, дробя, раздирая осколки остатки её немощной души. Он склеил её всего лишь тремя улыбками. И мрачные дни, голубями пролетавшие мимо окна её скудной жизни, вдруг стали яркими до рези в глазах. Такими, что даже слезы потекли. Сладкие слезы. До боли. И пришел ужас. Что она тонет в этом болоте. Она почти захлебнулась. Она не винила его, молчание — лишь её промах. Она ничего не говорила и лишь вымученно натягивала губы, стараясь изобразить веселье, и он ушел, решив, что спас её. Он так и сказал: — Я спасаю людей. Тебя тоже спасу. Будет не больно. Он обещал, но ей было больно! Потому что он унес свои теплые улыбки куда-то за горизонт. Теплее, чем кофе и плед. Чем камин, в котором потрескивали сухие поленья, чем старый фильм с дурацкой озвучкой, который они так любили обсуждать, чем светлая шерсть его кошки, искрящаяся звездной пылью, чем весенний ветер, летнее солнце, обещания, что все будет хорошо… Она не знала, куда он отправился, но знала, что найдет его. Знала, что будет жить ради него и умрет ради него. Знала, что никогда не спросит того, чего он не захочет сказать. Знала, что все, чего она действительно желала — лишь идти за ним. Знала, что будет отдавать ему все свои мечты взамен тех, которые он подарил кому-то еще, такому же пустому, как и она. Знала, что если он улыбнется ей хотя бы еще раз, то дыра в её сердце, та самая, кровящая, давящая, посвистывающая в особо ветреную погоду, эта мерзкая дыра, ноющая в дожди, затянется. Там она спрячет его. И она тоже ушла. Вслед. На поиски. Бросила все, что было и даже чего не было. У неё остались три улыбки и шерстяная мечта, пахнущая кофе. У неё было так много, что она была готова поделиться с кем-нибудь еще… — Я спасаю людей, — сказала она, улыбаясь немного грустно и все же заботливо и тепло. — Я и тебя спасу. Маленький мальчик, ухоженный и аккуратно причесанный, глядел на неё пристально и по-взрослому. До дрожи по-взрослому. Его рыжие волосы метались на ветру, а серая кошка, ластящаяся к ногам, громко мурчала. — Понимаешь, мы обречены. Спасать друг друга. Он не понимал. Но ему стало жалко эту девушку с васильковыми глазами, босую, в старой одежде и с порванным рюкзаком за спиной. Он хотел ей помочь. Он не знал, что она заварит ему горячий кофе, укроет теплым пледом и расскажет сказки, которые станут его мечтами. Он не знал, что дыра в его сердце, в том самом месте, откуда теперь глядит надгробный камень с портретами его родителей, эта дыра, кровящая, давящая, ноющая в темноте, затянется от её теплой улыбки. Он не знал, что когда-нибудь тоже бросит все и пойдет спасать людей ради того, чтобы найти одну-единственную девушку с васильковыми глазами. Он не знал, а она знала. Заваривала кофе. Гладила кошку. И улыбалась. Когда-нибудь он спасет другую её. А вот сейчас её черед.