Я люблю его.
После того, как Анжела окончательно разобралась с изнуряющими событиями последней недели, вовлеченный в них Эллиот, уже вернувшийся в свою неряшливую, безжизненную квартиру и все еще оправляющийся после тяжелого ранения, был способен сфокусироваться лишь на одной вещи - телефонный звонок.
Анжела рассказала ему все согласно давно установленным протоколам безопасности. Звонок невозможно было отследить ни при каких обстоятельствах,
та самая зашифрованная линия, в надежности которой она уверила Тайрелла. Тогда, в конце их разговора было кое-что, зацепившее внимание Эллиота гораздо больше всей этой сложной запутанной схемы.
"Тайрелл был напуган, Эллиот." Она говорила низким тоном с серьезной интонацией, свидетельствующими о том, что она так же не ожидала столь глубокой, эмоциональной реакции с его стороны. "Он был максимально сосредоточен и держал себя под контролем на протяжении всей операции, если ты помнишь." Эллиот вздрогнул, словно возникшие мысли неприятно кольнули его разум. "Но в тот момент я отчетливо слышала надломленность в его голосе."
Позже она все-таки озвучила, что произошло в конце концов. Он заплакал, настолько уязвимо и беспомощно.
Он сказал, что любит тебя. Ее голос гремел в сознании Эллиота.
Три слова, я люблю его, и на этом наш разговор был окончен. Практически невозможно было понять, как Тайрелл мог настолько позволить эмоциям овладеть им в этот момент, чтобы так отчаянно пытаться раскрыться перед Анжелой, Эллиоту не оставалось ничего другого, кроме как признать, что совершить подобное можно лишь руководствуясь не голосом разума, но самыми искренними чувствами.
Эллиот едва мог вспомнить шум машин скорой помощи, приближающихся к зданию в тот день. После все погрузилось в холодный мрак.Он действительно верил, что Тайрелл не выстрелит в него. Он думал, что по крайней мере в этот раз сможет обмануть свой собственный разум.
Настало время окончательно вернуть себе контроль. Всего лишь неудачная попытка принять желаемое за действительное.
Впрочем, после всего случившегося целый эпизод стал неопровержимым доказательством того, что он желал большего, нежели подобного завершения, которое стало бы источником мучительных сожалений: Тайрелл был в безопасности, реальный и живой. Он (или Мистер Робот?) не убил его и не причинил ему вреда. Облегчение Эллиота было невысказанным, незаметным, но оно витало в воздухе: тяжелая ноша соскользнула c его натруженных плеч, которым итак приходилось нести совершенно нежеланное для него бремя.
Я люблю его.
Почему он выбрал именно этот момент - срочный, конфиденциальный звонок Анжеле - для своего признания? Как долго ему приходилось хоронить свои чувства глубоко внутри? Возможно, хоронить - слишком сильно сказано. Оглядываясь назад, можно заключить, что Тайрелл никогда не скрывал своего миролюбивого с примесью эйфории отношения к Эллиоту. Деликатного, мягкого, полного неудержимого желания ему угодить. Конечно же Эллиот не мог игнорировать обстоятельства их дружбы; слишком много острого интереса и игр разума, на которых зиждились их странные взаимоотношения. Он знал, что Тайрелл может стать холодным и отстраненным, если из ситуации было невозможно извлечь собственную выгоду.
"Когда ты был в больнице, он навещал тебя каждый день и оставался часами." Сейчас Анжела говорила уже мягко, сконцентрировав внимание на его реакции. Она знала, что он не особо ладит с любыми проявлениями чувств, особенно, если по-настоящему сильны. "Даже менял цветы в твоей палате".
Эллиот наблюдал за ней, пытаясь стряхнуть возникший образ Тайрелла, появляющегося с различными цветами, облаченного в дорогостоящие костюмы привычного серого цвета, и вспомнил день, когда он проснулся в одиночестве, и первым делом его внимание оказалось приковано к белоснежным лилиям справа, которые в самом деле были свежи и прелестны. Он улыбнулся, хоть и в этом жесте прослеживалась некоторая доля грусти. Он скучал по нему. В тот день, когда он, не Мистер Робот, а он сам в конце концов снова встретился с ним, у него было достаточно времени, чтобы в полной мере осознать его присутствие, и после фиаско в такси Эллиот ощутил его запах, который с легкостью нашел пристанище в его спутанном, рассеянном сознании.
"Ладно, мне пора, уже поздно." Анжела напоследок запечатлела легкий поцелуй на его виске. "Береги себя, Эллиот, я серьезно." Ее наставнический тон был почти по-матерински обеспокоенным. "Не забывай о лекарствах, я постараюсь прийти завтра снова."
Эта ночь была тихой и спокойной. Он не чувствовал боли, но ему совершенно не хотелось выбираться из кровати даже несмотря на необходимость поесть. Слишком много мыслей роилось в его сознании, оглушительные голоса, требующие ответов на неразрешенные вопросы: Дарлин, Темная армия, Белая Роза, Корпорация Зла, будущее. Тот, что был громче остальных, хоть и мелькал где-то на задворках его разума, теперь уже не являл собой лишь размытую перспективу.
Все это время, все эти прикосновения, взгляды и немое обещание покровительства - они действительно что-то означали? Я не пытался слишком тщательно анализировать его поступки, найти им логичное объяснение, либо же нащупать под ними эмоциональную пустоту. Возможно, внимание Тайрелла к моей персоне было куда более углубленным, чем я мог себе представить. Я не знаю, смогу ли когда-нибудь узнать наверняка. Должен ли? Увижу ли я когда-нибудь его снова? И под "Я" подразумевается именно эта часть меня, нынешняя, а не та, другая, искаженная и незримая.
Шум внезапно выпустил его из своих цепких объятий. Лекарства наконец подействовали, заполняя его кровоток и унося в царство морфея. Этой ночью ему вновь снился сон, который посетил Эллиота несколько месяцев назад: все близкие и дорогие для него люди собрались вместе за громоздким, банкетным столом, справляя некое веселое торжество - в этот раз Тайрелл сидел напротив.
***
Когда Эллиот проснулся, часы показывали 13.00. Он не помнил, когда в последний раз ему удавалось поспать более 4 часов. Глаза и тело были налиты свинцовой тяжестью - антибиотики и обезболивающее оказались очень мощной штукой, но Эллиот особо не возражал. Дурманящее оцепенение, которое давали легальные препараты, сейчас было ему необходимо. Он никогда не жаловался на погоду, но сейчас ощущалась явная прохлада, а с улицы был слышен шум пронизывающего ветра, под натиском которого ветви бессильно боролись друг с другом.
Выбравшись из кровати, чтобы покормить Кверти, и сейчас вернувшись обратно, Эллиот заметил кусок бумаги перед дверью, видимо, проскользнувший сквозь нижний проем, пока тот спал. Он взволнованно подхватил его. Небрежный, торопливый почерк заставил подскочить его сердце.
Нужно увидеться, приду ночью.
На ум могло прийти лишь одно имя, это было очевидным.
Слишком опасно приходить сюда, чего он хочет?
Он вспомнил телефонный звонок.
***
На прикроватных часах высветился час ночи, когда раздался внезапный стук. Эллиот в медленной нерешительности приблизился к двери.
"Кто там?"
"Все в порядке, Эллиот. Это я."
Приглушенный, но безошибочно определенный голос ударил, словно электронный хлыст. Это был именно тот человек, которого он ожидал увидеть, но все же имеется колоссальная разница между воображением и действительностью.
Эллиот окончательно повернул ручку, и пара уставших, голубых глаз встретилась с его.
"Тайрелл." Его голос прозвучал сухо, почти безэмоционально, но болезненно-тревожный вид выдавал в нем обратное.
Тайрелл вошел внутрь, заметно смягчившись, когда дистанция между ними стала почти неосязаемой. Рука скользнула вверх, медленно, нежно касаясь его лица в осторожной, невинной ласке. Парфюм Тайрелла заполнил собой все пространство, и Эллиот прикрыл глаза на несколько секунд, осторожно вдыхая, впуская в себя этот запах.
И тогда Эллиот понял.
И тогда уже его собственная рука покоилась на лице Тайрелла, удерживая его, не желая отпускать во что бы то ни стало.
"Я знаю". Cказал он тихо, проследив за взглядом Тайрелла, который был неотрывно устремлен на него; их лица находились чрезвычайно близко, дыхание смешалось.
"Я так беспокоился, мне очень жаль, Эллиот." Ему никогда не доводилось прежде видеть его настолько уязвимым, отчаянно сожалеющим о чем-то. Я ни за что не причиню тебе боль снова.
"Ты сделал то, что должен был". Эллиот говорил мягко, стараясь успокоить мужчину напротив. Мужчину, которого он желал защитить больше, чем кого бы то ни было.
Их лица окончательно сблизились, позволив губам наконец встретиться, что было так естественно и необходимо для них обоих. Поцелуй, который зародился так деликатно, почти целомудренно, воскрешая в памяти Эллиота образ белых лилий, словно позволяя ему ощутить вкус цветов на губах, вылился в голодную демонстрацию чувств, которые невероятно долго сдерживались внутри; Тайрелл придерживал Эллиота за шею, а тот в свою очередь, будучи ниже ростом, заключил его талию в плен своих объятий. Этот глубокий, влажный поцелуй словно вопил о страхе будущего разделения.
Когда они наконец смогли отстраниться друг от друга, но все еще соприкасались лбами, пытаясь восстановить дыхание, Эллиот обнаружил, что стоит на цыпочках.
"Когда ты сказал, что любишь меня", начал он слабым, печальным, полным сомнений голосом; его выразительный взгляд не прерывался даже морганием. "Действительно ли ты имел ввиду именно
меня?"
Тайрелл одарил его улыбкой. "Я люблю каждую версию тебя". Он ответил тихо, поглаживая Эллиота по щеке большим пальцем руки: его кожа на ощупь была, словно бархат. "Я всецело люблю тебя."
