Удержавшиеся

Люди умирали у нее на руках каждый день. Страшно представить, куда они все уходили. Очень страшно. Но она пробовала. Привычка уже - прийти домой, накормить Джеки, поесть и идти к почтовому ящику. Алекс в последнее время часто пишет о небе, озере, снеге - о чем угодно, лишь бы не о самом обыденном. Он не хочет, чтоб у нее испортилось настроение по его вине. Кейт плачет беззвучно, прочитав очередное письмо, где он говорил о чайках над морем. "Моя бабушка очень любила слушать их крики. Она умерла." Алекс молча перечитал письмо, а потом решительно поднялся на чердак с чем-то тяжелым в руках. "Кейт, это очень важно. На чердаке я кое-что оставил для тебя." Девушка долго ищет стремянку находит и поднимается-таки, куда было велено. В небольшом сундучке красивая музыкальная шкатулка, наигрывающая "К Элизе", бутылка шардоне и круг вкуснейшего швейцарского сыра. В почтовом ящике только одна записка: "Ты же любишь сыр?"... * * * Следующим моментом, когда Кейт была на грани нервного срыва, стала смерть молодой девушки, пострадавшей в аварии. За ее жизнь боролись три недели и все же не спасли. Едва выйдя из больницы, врач села в машину, заехала за Джеки и вернулась к дому у озера. Письмо от Алекса уже ожидало ее: "Здравствуй, Кейт. Ты уже давно не писала. Что-то случилось?" Она сразу же написала ответ, приложив листок к капоту машины. "О да. Сегодня умерла Шерри. Я писала о ней." Не успела Кейт отойти от почтового ящика, как услышала скрип приподнимаемого язычка. "Соболезную. Я оставил на чердаке кое-что еще. Сходи посмотри, пожалуйста." Девушка вновь последовала указанию и на этот раз обнаружила старенький граммофон и пластинку без названия. Вздохнув, Кейт распаковала подарок архитектора и, поставив черный круг на необходимое место, опустила иглу. Из витой бронзовой трубы полился голос Пола МакКартни. И девушка вновь вернулась в тот далекий вечер, когда Алекс впервые поцеловал ее... Ей все казалось, что вот-вот он подойдет сзади, обнимет ее за плечи и прошепчет на ухо: "Я люблю тебя." Весь вечер граммофон не смолкал. А утром Кейт проснулась другим человеком. * * * "Спасибо тебе, Алекс. Мне казалось, ты рядом. Мне было хорошо." Архитектор запустил пальцы в короткий ежик черных волос и счастливо улыбнулся. "Мне тоже, Кейт - от того, что было хорошо тебе. Твой Алекс." Он подписал это, не задумываясь. В первый раз. * * * - Кейт, ты помнишь это письмо? Алекс сидел на крыше дома и перебирал исписанные знакомыми почерками листочки. Девушка, поднявшаяся к мужу, постелила плед и подала архитектору чашку крепкого кофе. Бросив взгляд на строчки, она кивнула и присела. Алекс поднялся и, подсев поближе к любимой, обнял ее. Они в молчании пили обжигающий напиток и любовались закатом. Потом Кейт отставила чашку и, глядя мужу прямо в глаза, сказала: - Это невозможно забыть. Ты помог мне тогда удержаться на краю. Архитектор тоже убрал посуду и, гладя жену по щеке, прошептал: - Я Бога благодарю каждое утро за то, что ты есть у меня. - Я знаю, - ответила Кейт, - ведь я делаю то же самое. Мужчина склонился к губам любимой и начал целовать ее. Солнце медленно садилось, превращая своими лучами воды озера в жидкое золото. И в его отблесках на стеклянной крыше дома у озера сплетались в одно двое людей. С одной судьбой. Единственной жизнью на двоих. Удержавшиеся.