Тихая ночь

Ночь - время тайн, время непроглядной тьмы, время чудищ и фей из фантастических детских сказок... Время полузадушенных стонов-всхлипов, когда твой друг и товарищ медленно берет тебя, жарко дыша куда-то в плечо. Одна комната на всех, совсем рядом мирно посапывают одногруппники, и нельзя даже пискнуть, иначе узнают, иначе косые взгляды, а то и того хуже. Поэтому зубы впиваются в подушку, слюнявя тонкую ткань, которая тут же неприятно прилипает к щекам, подбородку. А ты вжимаешься все сильнее во влажное и мягкое, лишь бы не издать ни звука, пока чужой член проталкивается в твоё нутро, скользит туда и обратно, каждый раз хлюпая так, что в ушах звенит и, кажется, сейчас все проснутся. Эта мысль покидает голову так же быстро, как и приходит, когда внутри с усилием проходятся по простате. Зубы намертво сжимаются на подушке, давя в ней протяжный стон блаженства, а ресницы дрожат, как крылья маленькой колибри. - Здесь, да? Ты сжал меня так сильно, - тихий-тихий шепот, так близко, что губы касаются покрасневшего ушка, а язык не упускает шанса пройтись влажной дорожкой по раковине, останавливаясь на мочке и прихватывая ее губами. Чимину кажется, что он сейчас задохнется от нехватки кислорода. Нужно Сдерживать Стоны Тело дрожит, пальцы рук то сильно схватывают одеяло, то полностью отпускают. Вдох-выдох - Чон Хосок, я тебя убью, - сил хватает на одну фразу, и он едва успевает подавить постыдный, развратный звук, когда внутри начинают плавно двигаться, выходя лишь на немного, чтобы опять заполнить изнутри, пройдясь по заветной точке. Два влажных горячих тела укрыты толстым одеялом, два влажных горячих тела предаются греху во тьме, пока их друзья спят всего в полутора метрах от них, два влажных горячих тела не могут остановиться, потому что слишком приятно, слишком тягуче сладко, слишком велико наслаждение. Пот уже заливает и без того закрытые глаза, толчки внутри слишком медленные, слишком аккуратные, это одновременно и чертовски раздражает, и чертовски приятно. Тело ежесекундно заходится в истоме и коротких судорогах. Тихо, тихо, тихо Все это очень опасно Хоуп переплетает пальцы с пальцами Чимина и впивается тому в шею, затем размашисто проходясь по укусу языком. Кожа у него соленая и терпкая, Хорсу от неё крышу сносит, как и от тихих всхлипов, как и от запаха... Вообще, весь Чимин сводит с ума - Я, блять, хочу ебать тебя днём и ночью, брать тебя так, чтобы ты не то что танцевать, сидеть не мог, блять, какой же ты... - чуть ли не в голос, уже срываясь, хрипло шепчет Хосок. А Чимина кроет, совсем. Толчки внутри все глубже, хотя куда уже. В голове сплошная пошлятина и несуразности: член Хоупа у меня в заднице, он ебет меня прямо как женщину, хочу стонать, стонать Нельзя Моя голова, голова кружится, хочу еще, глубже, сильнее Чимина кроет, Хосок чувствует. Пиздец, все это слишком. Неправильно Возбуждающе Охуенно Рукой он зажимает Паку рот, он знает, когда они подходят к концу, эту сучку нужно контролировать. Но как бы проконтролировать себя Чимин слишком манящий, его губы слишком мягкие. Он весь слишком Палец проскальзывают внутрь, второй. Выебать его рот О нет Чимин съехал окончательно. С громким хлюпом втягивает оба пальца, начиная грубо обсасывать, проходясь языком по всей длине, насаживается сам, пропуская их до горла. И, блять, стонет. Пиздец. Хорс срывается. Этот пиздюк Чимин. Развратнее любой порно-актрисы. Плавные медленные толчки заменяются бешеным темпом. Яйца бьются о ягодицы издавая совершенно очевидные звуки. Если кто-то проснется, нам пиздец - Бля, Чимин, я сейчас. А Чимин сам подмахивает задницей и трется членом о влажную простыню. Раз Хорс кончает внутрь и наваливается тяжёлым уставшим телом на Чимина. Два Чимин пачкает в семени кровать, свой живот и выпускает пальцы изо рта с громким чпоком. Три Вновь, на секунду затихшую комнату наполняют звуки, громкий стук сердец слышно так же отчётливо, как гул машин за стеклом. Хосок стягивает с них одеяло, и по коже сразу неприятно мажет холодный воздух. Мысли медленно проясняются, на смену похоти приходит страх. - Сегодня мы точно кого-нибудь да разбудили. - Чимин-а, тебе что, жалко, что от твоих стонов кончаю не только я? - Озабоченный придурок. - Озабоченные придурки, - думают про себя остальные пятеро, обтираясь заранее припасенными салфетками в очередную ночь с субботы на воскресенье.